Саддам Хусейн - Робин Апдайк

— В любом случае, — доказывал он, — Америка в этом смысле будет в лучшем положении, чем Европа и Япония. Но Соединенные Штаты хотят, чтобы европейцы пожертвовали не только нефтью: они хотят также их крови.

Как иначе, спрашивал он, игнорируя действительную ситуацию, можно объяснить то, что американцы расположены вдали от линии фронта и предоставляют остальным войскам, особенно французским, подвергаться нашим смертоносным ударам?

Действительно, страх перед неимоверной ценой вооруженного столкновения был главным кнутом, коим Хусейн размахивал перед глазами Запада, угрожая не только прямыми последствиями такой войны, но и беспощадными террористическими актами. Уже в своем знаменитом разговоре с послом Гласпи перед началом вторжения в Кувейт Саддам не скрыл своей готовности поразить американские объекты по всему миру, если Соединенные Штаты вступят в военную конфронтацию с Ираком. Теперь, казалось, он распространял эту угрозу и на союзников Америки. В интервью с французским информационным агентством 31 августа Тарик Азиз не исключил возможности террористических актов против Запада, доказывая, что Ирак будет считать себя «свободным от любых моральных ограничении», если на него нападут. На пресс-конференции в Багдаде через две недели Абу Аббас, глава Фронта освобождения Палестины, организации, входящей в ООП, которая осуществила захват туристского парохода «Акиле Лауро» и убила американского пассажира Леона Клингоффера, клялся, что они ударят по объектам в Европе и на Ближнем Востоке, если разразится война.

— Если Америка нападет на Ирак, мы будем сражаться вместе с нашими арабскими братьями по-своему, — сказал он, признавая попутно, что по техническим причинам ему придется ограничить поле своих операций Европой. — Мы рады были бы добраться до американского побережья, но, увы, это нелегко.

Еще более определенный сигнал Западу относительно пагубных последствий войны был передан 9 августа в иракском заявлении, что тысячам иностранцев в Ираке и Кувейте не будет разрешено покинуть страну. Это, в свою очередь, породило повсеместные страхи, что Саддам, чтобы предотвратить военное нападение на Ирак, будет использовать иностранцев как заложников. Указание на то, что этот ужасный сценарий рассматривался, появилось через несколько дней. В радиоинтервью иракский посол в Париже Абдель Раззак аль-Хашими дал понять, что судьба иностранцев в Ираке и Кувейте будет зависеть от поведения соответствующих правительств, и выразил надежду, что воинственность западных держав ограничится их беспокойством о судьбе своих сограждан.

19 августа Саддам лично раскрыл свои планы относительно иностранцев. В «открытом письме» к семьям иностранцев в Ираке, переданном багдадским радио, он выразил свою «боль», если ему придется оставить дорогих им людей в Ираке. Однако он заверял, что это случится лишь с теми иноземцами, «чьи правительства заняли враждебную позицию и готовят агрессию и экономическое эмбарго против Ирака», и что этот план предназначен всего лишь для того, чтобы «начать серьезный диалог» ради мирного разрешения кризиса и предотвращения войны. Если Запад уйдет из Залива и откажется от военных действий, иностранные граждане будут немедленно освобождены. В настоящее время «их присутствие наряду с иракскими семьями, работающими на жизненно важных объектах, может предотвратить военную агрессию». И чтобы подчеркнуть свою решимость задержать «иностранных гостей», как он предпочитал их называть, Саддам постановил, что «любой гражданин, независимо от национальности, скрывающий иностранцев, которым запрещено покинуть страну, будет приговорен к смерти».

Решение Саддама использовать иностранных заложников в качестве козырной карты еще раз ясно иллюстрирует примитивность его мировоззрения. Собственное благополучие оправдывает все и всяческие средства. Здесь нет места для юридических или моральных тонкостей. Учитывая повышенную чувствительность Запада к человеческой жизни, он решил в полной мере использовать эту ахиллесову пяту. Неудачная реакция администрации Картера на незаконное задержание американских дипломатов революционным режимом в Тегеране в 1979 и в 1980 годах и неприкрытая озабоченность Запада безопасностью заложников в Ливане укрепили его убеждение, что у него в руках козырная карта. Благодаря самому присутствию иностранных граждан в Ираке он надеялся усилить общественное давление на западные правительства и в итоге вообще избежать военных действий. Используя заложников в качестве «живого щита», он пытался отвести военные удары по стратегическим точкам Ирака, особенно по объектам производства нетрадиционного оружия, и ограничить возможную наземную войну территорией Кувейта. Обусловив освобождение заложников поведением соответствующих правительств, он надеялся вбить клин между правительствами и их избирателями, а также между членами антииракской коалиции. С этой целью он время от времени освобождал заложников, обычно после широко освещаемого визита в Ирак какого-нибудь общественного деятеля, таким образом показывая западной аудитории, что он ссорится не с народами, а с их руководителями-милитаристами. Эта тема была очевидна уже в его «открытом письме» от 19 августа, в котором он обращался к семьям заложников как к «любимым детям Господа Бога, дорогим и любимым детям Европы и Соединенных Штатов», одновременно исторгая проклятия их правительствам, так как из-за них «иракский народ умирает с голоду». Мир смотрел и слушал любое его выступление, а этого он как раз и хотел.

Однако пропагандистская уловка Саддама дала осечку, поскольку западное общественное мнение пришло в ужас от того, как цинично он манипулировал заложниками. Особенно отвратительным было телевизионное зрелище, показывающее Саддама, наносящего «визит доброй воли» группе британских заложников. Объяснив своим злополучным «гостям», почему их пребывание в Ираке служит делу мира, Саддам лицедейски обеспокоился состоянием семилетнего мальчика, Стюарта Локвуда.

— Стюарт сегодня пил молоко? — спросил он по-арабски, поглаживая мальчика по головке. Выражение ужаса на лице ребенка вызвало холодную дрожь у сотен миллионов телезрителей по всему миру.

И все же Саддам оказался способным учеником. Поняв, какой вред его миссии принесло «дело Стюарта Локвуда», он мгновенно изменил тактику и 28 августа приказал отпустить всех женщин и детей, сгруппировав мужчин у стратегических объектов по всему Ираку. В последующие месяцы он проявил немалое искусство в манипулировании заложниками для своих политических целей, привлекая в Багдад длинную процессию видных иностранцев, которые просили об освобождении насильственно удерживаемых соотечественников. Первым таким паломником оказался австрийский президент Курт Вальдхайм, который прибыл в Багдад уже 25 августа. Единственный глава государства, посетивший Ирак во время кризиса, Вальдхайм присоединился к Саддаму на пресс-конференции, на которую пришло множество журналистов, что побудило иракского президента изложить свои взгляды на «политику относительно заложников». Вальдхайм был щедро вознагражден: ему разрешили увезти с собой всех 140 австрийцев, задержанных в Ираке и Кувейте. Бывший кандидат в президенты от демократической партии в Соединенных Штатах, преподобный Джесси Джексон, прибыл вскоре после Вальдхайма, но он уехал из Багдада всего лишь с горсткой американских граждан, имеющих проблемы со здоровьем, и большой группой женщин и детей, которых Саддам уже решил освободить независимо от визита Джексона. В следующие месяцы за Вальдхаймом и Джексоном последовала серия иностранных визитеров, от ветерана бокса Мухаммеда Али до бывших премьеров Вилли Брандта, Эдварда Хита и Ясухиро Накасоне. Большинство из этих гостей вернулись с группой заложников, и размер каждой группы отражал относительное значение каждого из высоких визитеров для пропагандистской кампании Хусейна.