Право на жизнь - Сергей Арно

Он был готов в любой момент убрать голову, если сидящий на дне колодца клоун ради смеха попробует швырнуть в него чем-нибудь, бумерангом, например.

– Эй ты! Вылезай оттуда! Кому говорю-то, что характерно!..

Человек вздрогнул, медленно убрал от головы руки и поднял вверх свое клоунское лицо. Сергей немного подался назад. Клоун поднялся на ноги.

– Это ты, Сергей? – донеслось из колодца.

Это был голос не Ильи, но Сергей сразу понял, что это он. Просто какая-то сволочь перепачкала ему лицо краской.

– Илья, это ты, что ли?!

– Да, – ответил он из колодца, но в отзыве этом не прозвучало радости.

– Подожди, я сейчас тебя вытащу.

Сергей отвязал веревочную лестницу, прикрепленную к потолку одним концом, она оказалась такой длины, что ее хватило, чтобы дотянуться до дна колодца. Но Илья не торопился подниматься на волю.

– Ну что же ты?! Вылезай. Скорее! – поторопил его Сергей.

Только после этого окрика Илья взялся за лестницу и стал подниматься. Когда он оказался рядом с Сергеем, тот обнял его, но Илья ответил на объятия друга слабо, будто нехотя. Было видно: что-то надорвалось в Илье. Ну ничего, самое главное – вытащить его отсюда. Там оклемается!

– Теперь пошли, быстро. Они могут в любую минуту вернуться.

– Подожди, Сергей, – сказал Илья.

Сергей промелькнул по его раскрашенному лицу светом фонаря, и показалось ему вдруг, что Илья вот сейчас захохочет истерически, захлопает в ладоши, как настоящий цирковой клоун, и заходит дурацкой походкой вокруг него.

– Ну что? Что?!.

Сергею не терпелось покинуть эту страшную комнату.

– Вот это, кажется, тебе.

Илья протянул ему тонкую, мятую тетрадь.

– Что это? – Сергей взял тетрадь, посветил на нее, открыл и пробежал глазами первую строку. – Это же дневник моего отца, – сорвавшимся голосом проговорил Сергей, пролистывая еще несколько страниц, испещренных мелкими китайскими иероглифами. – Где ты его взял?

– Там, внизу, – кивнул Илья в сторону колодца. – Там же и твой отец.

– Что?! – переспросил Сергей.

Но не дождался повторения, а оно ему и не требовалось. Он подошел к краю колодца и осветил то, что лежало на его дне. Илья подошел и остановился сзади.

– Где он? – тихо спросил Сергей.

– Вон там, в углу, – указал Илья, он еще хотел что-то сказать, но вздрогнул и отошел в сторону. – У него на руке сохранилась татуировка, – чуть помедлив, глухо сказал Илья, глядя в сторону.

– Подожди меня здесь, – Сергей взялся за веревочную лестницу и стал спускаться в колодец.

Илья проследил за тем, как Сергей, рассмотрев наколку и самого покойника, удостоверился и осторожно поднял его на руки. Через несколько минут Сергей был уже наверху. Труп сохранился на удивление хорошо и фактически представлял из себя высохшую мумию. На сморщенном лице, если приглядеться, даже можно было разглядеть черты родового сходства. Но сейчас было не до этого… Не до этого было сейчас!

– Нужно уходить, они в любую минуту появиться могут.

Сергей передал фонарик Илье, самому ему с мумией отца на руках светить было неудобно.

Илья откинул ковер, и они оказались в комнате, потом прошли на веранду. Замок оказался удобным – он захлопывался снаружи, поэтому хозяева, когда они явятся, не сразу обнаружат, что дом их посещал гость, и не вдруг хватятся пропажи.

– Боже ты мой! Это ты, Илья, что ли?! – Хоть и было темно на улице, но Карина узнала его по походке. – Ну и рожа у тебя размалеванная. А третий кто? – спросила она, увидев как Сергей бережно укладывает мумию на заднее сиденье автомобиля.

– Это отец Сергея, – ответил Илья.

Карина сидела на месте водителя, Илья уселся рядом. Сергей на заднее сиденье, рядом с мумией.

– Как же ты исхудал! Я так и думала, что мы тебя найдем, – Карина поцеловала Илью в раскрашенную, покрытую щетиной и грязью щеку. – А чего это ты так намакияжился?

Илья посмотрел в зеркальце.

– Я не знал, что у меня такое лицо, – сказал он.

Карина дала Илье платок, и он стал старательно, даже с каким-то остервенением, оттирать от краски лицо. Сергей не принимал участия в разговоре. Сидя на заднем сиденье, рядом с мумией отца, он увлеченно читал испещренную китайскими иероглифами тетрадь, иногда у него вырывалось возмущенное: «Эх!» или еще какой-нибудь нечленораздельный возглас. Сергей находился в крайней степени возбуждения. Пожалуй, в таком состоянии его никогда не видел ни Илья, ни тем более Карина.

– Ну, как ты, Илюша? – когда он, стерев краску, обнажил свое настоящее лицо, спросила Карина. Лицо это имело ужасный, изможденный вид, особенно страшны были глаза Ильи. У них на дне сидела какая-то безнадежная тоска и страх; и смотрели они так, будто остановилась в Илье жизнь, – кончилась, а двигается, смотрит и говорит он только по инерции.

Илья, не ответив, отвернулся к окошку. Минут десять сидели молча.

– Может, музыку включить? – предложила Карина. – Реквием можно…

Но ей никто не ответил.

– Ну и ладно, – бросила она и стала глядеть вперед, на шоссе, по которому изредка в ту или обратную сторону проезжали автомобили.

– Пока ты, Сергуня, Илью искал, этот сосед пузатый раза три на участок шастал – все чего-то перетаскивал. Я уж думала пойти ему пенделей навешать, чтобы он тебя не засек.

Карину ничуть не смущало то, что ее никто не слушает и не поддерживает разговора, ей нужно было говорить, и она говорила:

– Какой-то он склизкий. Ты ему, Сергуня, не зря по башке настучал. Смотри-ка, это не они случайно?..

Сергей, хотя и был увлечен чтением дневника отца, при последней фразе поднял голову.

– Выключи фары, – приказал он.

Карина повиновалась. На обочине шоссе возле дома Петрушки остановился автомобиль. В темноте было не различить, кто в нем сидел, кроме того, было слишком далеко. Дверца машины открылась, и двое детей: мальчик и девочка – бегом бросились в дом. Вслед за ними вышел высокий мужчина и скорым шагом направился вслед за карликами.

– Это Петрушка, – сказал Илья чуть слышно.

Он проводил его взглядом. Если бы не было так темно, можно было бы увидеть, как он побледнел – ужас исказил его лицо, щека задергалась в нервном тике… Но никто этого не заметил.

– Я должен их взять, – сказал Сергей, откладывая тетрадь на сиденье, в голосе его зазвучал металл.

Вся его воля собралась сейчас в одном желании, сделав его непреодолимым. Это значило, что извне, со стороны, его желание невозможно было преодолеть. Его лицо стало каменным. У него имелось только два выхода: победить или умереть. И для Сергея они были равноценными, в обоих случаях он выигрывал. Жизнь сейчас не стоила ничего. Была только цель.