Её вина - Анна Джолос

разрешили Ренате участвовать во всём этом. С нашей стороны было крайне безответственно и глупо позволить ей примерить на себя роль жертвы. Это ведь не кино какое-нибудь… Это жизнь. Её жизнь.

– Нужно было наплевать на просьбу Самойловой и рассказать всё её отцу. Пусть бы сам разбирался, – качаю головой.

– Не особо у него вышло.

– Если бы не надавили на бармена, сами бы до них не добрались, – бросаю быстрый взгляд на карту. – Едет явно с нарушением скоростного режима. Может, менты примут? Ещё и номеров нет.

– Хорошо бы, – тяжело вздыхает Троицкий, – Я бы хотел остановить всё прямо сейчас.

– Это уже теперь как получится…

Снова звонит мой телефон.

Самойлова. И я не собираюсь ей отвечать.

Странно, но именно сейчас я чувствую острый приступ накатившей злобы. Потому что эта девочка кажется мне источником всех наших бед… Вот даже ненавидящая её Рената может из-за неё пострадать!

– Слушай, Захар, как думаешь, Ксюха подсела на что-то?

– Да тут и думать нечего. Ты посмотри на неё, она же в последнее время сама на себя не похожа.

В этом он прав. Постоянные слёзы, истерики, необоснованная агрессия. Всё это не первый ли звоночек?

– И куда только делась наша тихая, домашняя девочка? – размышляю вслух.

– Лучше скажи куда делась её гордость? – отвечает мне он.

– Гордость на пару с уважением к себе… – задумчиво добавляю я.

– Какая может быть свадьба? Да хотя о чём я! После того, как она легла в ту кровать, все остальные вопросы должны отпасть.

– Троицкий, а про то, что происходило в её квартире, она соврала, да?

Этот вопрос я хотела задать ему ещё тогда, но решила всё-таки повременить.

– Нет, не соврала, – нехотя отвечает он, обескураживая.

А я решила, что Самойлова нарочно всё это придумала...

– Ты и правда пытался с ней… ? – пока стоим на светофоре, установленном «в честь» проведения очередных ремонтных работ, рассматриваю его напряжённый профиль, подсвеченный светом уличных фонарей.

– Просто поцеловал, не более, – хмурит брови, демонстрируя нежелание вспоминать тот эпизод. – Но я не о таком мечтал… совсем не о таком.

– Понимаю… – тихо отзываюсь я.

– Мне не стоило этого делать. Так вышло от безысходности, – дёргает плечом и разжимает пальцы.

– Эх, посыпалась наша дружба как-то в одночасье! – с сожалением вздыхаю я.

Молчит. Посыпалась конечно…

– Рената всё время спрашивает у меня, «что ты в ней нашёл»…

– Слышал, когда спускался по лестнице,  покидая квартиру Корецкой, – откидывается на подголовник и смотрит прямо перед собой.

– Ты подслушивал наш разговор? – негодую я.

– Это случайность. Уж больно громко Рената возмущалась, по привычке на весь подъезд, – оправдывается Троицкий.

– Ну так и что? Можешь сам себе ответить на этот вопрос? Почему ты влюблён в неё?

– Теперь уже не знаю, – признаётся он, запуская широкие ладони в волосы. – Мне всегда хотелось оберегать Ксюшу от всего плохого. Маленькую, добрую, кроткую… милую.

– Да, именно такой мы и знали Самойлову, но сейчас она…

– Словно другой человек, – заканчивает за меня Захар.

– Это точно… Повзрослела. Да и Егор изменил не только ей, но и её изменил, – совсем невесело усмехаюсь я. – Не в лучшую сторону, к сожалению. Думаю, мы все заметили, просто Ренате это раньше бросилось в глаза. Она ведь никогда не питала к ней особой любви. По уже понятным причинам, – добавляю я осторожно.

Что-то мне не нравится наш маршрут.

Мы с Троицким сверяем навигатор и маячок. Со МКАДа съехали минут пятнадцать назад, и всё больше начинает складываться впечатление того, что неприятный во всех отношениях мужик, решил увезти Ренату в какие-то дальние дали. Названия некоторых населённых пунктов, мимо которых мы проезжаем, я вообще не помню…

– Направо вон туда сворачивай, – подсказывает мне Захар.

– Уже и Внуково позади, куда он вообще едет?

– Не знаю. В какой-то посёлок, видимо. Урод… и, как назло, тишина в машине.

– Представляю, как страшно Ренате… Везёт её в неизвестном направлении...

– Арина, Захар, приём, как слышно?

Крылов.

– Паш, слышу тебя хорошо.

– Отлично. Близко к нему не приближайтесь. Держите дистанцию. До связи.

– Паш, погоди, а что с ауди? – встревоженно интересуюсь я, вспомнив о Татьяне.

–  Там несколько иная траектория.

– Понятно.

Дальше едем в полной тишине. Только какой-то свистящий, монотонный шум в микрофоне появляется периодически. Куда направляется этот ублюдок – совершенно непонятно. Есть предположение что он едет в лес.

– Погоди-ка, не пойму. Остановился? – Захар наклоняется к экрану.

Я включаю аварийку и съезжаю на обочину. Наблюдая за маячком, понимаю, что он прав. Автомобиль действительно прекратил движение.

Внимательно слушаем. И точно. Хлопок двери. А потом она будто бы снова открывается….

– Эй. Очнись!

– Ммм…

– Поднимайся давай... совсем никакая *ля!

Этот Ратмир и раньше-то не располагал к себе, но сейчас его голос звучит и вовсе крайне мерзко.

– Вылезай сказал!

– Боль…но… – почти скулит Рената. – Во ло сы…

– Какие мы нежные, – издевается он и, судя по тому, как она мычит, начинает вести себя ещё хуже. – Ближе, мразь.

Шелест куртки, он говорит что-то ещё.

– Где…

– Заткнись и снимай шмотьё, – обрывает на полуслове.

– Где мы? Ты обещал… отвезти домой.

– Сука наивная.Свой дом ты увидишь теперь  нескоро…

Эта фраза искренне пугает, если честно.

– Поехали, поехали туда! – торопит меня