Хотел ли Гитлер войны. Беседы с Отто Штрассером - Дуглас Рид

Свое главное предложение – сохранить Германию, но расчленить Пруссию – Отто Штрассер сделал еще до начала войны, когда Гитлер себя еще никак не проявил и уж тем более был далек от власти. Впервые оно прозвучало после разрыва Штрассера с Гитлером в 1930 году и было обнародовано год спустя. Тот факт, что сегодня, в 1940 году, оно обрело необычайную политическую значимость, говорит о том, что Штрассер – человек исключительно дальновидный и настоящий знаток своего дела. Наверное, это предложение можно назвать самым важным фрагментом всей этой книги. Его нужно рассматривать в связи с другим, касающимся внутренних вопросов, предложением относительно экспроприации крупных землевладельцев Пруссии. Штрассер укреплял мир через разрушение тех сил внутри Германии, которые упорно и непрестанно работали на войну, тех сил, которые привели Гитлера к власти и развязали войну нынешнюю.

Это, наверное, одно из самых интересных предложений и заслуживающих самого тщательного изучения, которые мне когда-либо встречались. Думаю, что Штрассера можно спокойно поместить в первые ряды политиков-мыслителей нашего времени. Ведь их сегодня, по сути, и нет – разве что только Муссолини. Оно дает право относиться ко всей политической программе Штрассера крайне серьезно и вдумчиво, придавая весу его мыслям по колониальному вопросу и праву Германии на колониальную активность.

Предложения Отто Штрассера касательно колоний также были разработаны давно, но опубликованы только в январе 1938 года. Сами предложения, равно как и аргументы, которыми он подкрепляет их, заслуживает сравнения с аналогичными замечаниями Гитлера по этому же вопросу.

В «Моей борьбе» и потом, на протяжении многих лет после публикации книги, Гитлер утверждал, что он – закоренелый враг колониальной активности Германии. В основание своей позиции он приводил аргумент, что, дескать, амбиции в этой сфере приведут Германию к столкновению с Британией, дружба с которой так важна для нее. Эта, открыто заявленная, позиция была столь же фальшивой, сколь и его враждебность к большевизму, равно как и, впрочем, все его остальные широко известные изречения. Он делал это специально, желая убаюкать Британию, внушить ей, что ей ничего не грозит – и это в то время, когда перевооружение Германии шло полным ходом. Но наши правители совершенно спокойно попались на эту удочку.

Ко времени Мюнхенского соглашения Гитлер осмелел уже настолько, что стал говорить о своих претензиях на колонии (м-ру Чемберлену). В последние годы, предшествовавшие этой войне, подобные заявления стали открытой и официальной позицией гитлеровской Германии. В октябре 1937 года Римская империя[94] также заявила о правах Германии на колонии в Африке. Сей благородный акт бескорыстной братской любви, который был просчитан самым тщательным образом, дабы не допустить отпадения Германии в руки Альбиона, стал самым хитрым маневром со стороны Муссолини.

В тот момент Отто Штрассер находился в ссылке и боролся с Гитлером. Однако он, не ища финансовой помощи в своей борьбе, ни, тем более, политической поддержки в зарубежных странах, ни малейшим образом не стал оппонировать Гитлеру. Он не стал критиковать его за ложь в колониальном вопросе, не стал призывать своих сторонников противостоять любым предложениям, которые будут сделаны Германии насчет территориальных приобретений. Вместо этого он выдвинул свои собственные предложения, написав следующее:

«Нет ничего более бессмысленного и несправедливого, чем объявить нынешнее распределение колониальных владений чем-то неизменным. Немецкие эмигранты из числа «левых» ставят себя в смешное положение, когда начинают решительно выступать против колониальных претензий Германии – тем самым, они становятся рупорами Британской и Французской колониальных империй. Фраза Муссолини по поводу «пролетарских наций», неимущих, и их антагонистов – «капиталистических наций», имущих, является простым переложением идеи Маркса о классовой борьбе, но только перенесенной на колонии. Но враг подобного классового разделения должен стать и врагом национального разделения. Он не может признать, что существуют «привилегированные нации», у которых есть колониальные владения, площадь которых в десять, сто, тысячу раз больше, чем площадь доминиона, в то время как другие страны изнывают по причине ограниченности собственных территорий и недостаточности своих природных ресурсов. Кто будет спорить, что высокий уровень жизни жителей Британии и Голландии, стабильность промышленности Франции и Бельгии в первую очередь покоится именно на колониальном ресурсе. А низкий уровень жизни в Италии и Австрии, необеспеченность ресурсами Швейцарии и Судетов во многом зависит именно от того, что у этих стран нет колоний. Иначе по какому такому приказу Португалия, постоянное население которой составляет шесть или семь миллионов человек, обладает колониальной империей площадью два миллиона квадратных километров – то есть территорией в пять раз большей, чем вся Германия? А, например, Польша с растущим населением в 38 миллионов человек, колоний не имеет?

Но (добавляет Отто Штрассер) такое объективное и справедливое рассмотрение проблемы показывает чудовищное лицемерие колониальных претензий Гитлера, их абсолютно реакционную мотивировку и цель, ибо он не думает о том, как бы правильно решить всю проблему целиком, он не печется о справедливости, о новом, или лучшем устроении отношений между государствами. Для него это исключительно вопрос силы, вопрос дележа добычи. Если это случится, то Германия тут же примкнет к имущим и выступит, таким образом, против неимущих. Это точно так же, как рабочий исповедует принципы социализма, пока у него нет собственности. Как только он ее получает, он молниеносно становится защитником капиталистического строя и защищает его от нападок социалистов, доказывая тем самым, что он никогда и не был на деле социалистом.

Колониальный вопрос не может быть разрешен такими средствами. В результате мы получим непрекращающуюся борьбу за дележ добычи, а господствующий порядок вещей не приведет вообще ни к каким изменениям. Но вопрос-то здесь заключается не только в том, кому что достанется. Только фундаментальные изменения колониальной системы могут привести к настоящему решению данного вопроса, который столь важен для умиротворения Европы.

«Каким образом правительство новой Германии, после Гитлера, будет рассматривать эту новую систему, чего оно будет добиваться? Ведь сразу же возникает вопрос о совместной деятельности в сфере колониального вопроса всех европейских государств, особенно промышленно развитых стран, то есть Германии, Австрии, Швейцарии, Чехословакии, Польши. И это устранит из данной проблемы факторы престижа, силы и противоборства, которые сейчас отравляют ее».