Магма - Олег Синицын

– Я побывала в Санкт-Петербурге, но так и не посетила Петродворец!

– Мне бы такие проблемы, – промолвил Кузнецов.

Женя, прикрыв глаза, пытался задремать под мерный стук вагонных колес. Он вспоминал фигурку Иттлы, он вспоминал лицо пророка. Из неясных и размытых черт внезапно начало проступать прорисованное и живое лицо. Женя, кажется, мог определить весь образ человека. Он уже видел лицо и был готов прочитать то, что оно хочет выразить. В этот момент раздался голос Элен.

– Я хочу есть, – заявила она. – Бисбрук меня сегодня только обедом кормил.

Женя открыл глаза. Он все-таки уснул. Но Элен разбудила его не зря. Чувство голода давало о себе знать. Женя открыл кошелек. У него оставалось около двухсот долларов из тысячи, которую дал Уолкер. Пятьсот долларов он положил в почтовый ящик Мишиной матери. Еще триста обменял на рубли и потратил на гостиницы, билеты на поезд и питание. Однако эти обмененные деньги закончились, и у Кузнецова опять остались только доллары.

– Не знаю, возьмут ли в вагоне-ресторане доллары, – с сомнением произнес он, но в вагон-ресторан они все-таки отправились. Они сели за свободный столик, Элен снова уставилась в окно.

– Ты что будешь есть? – спросил Кузнецов.

– Салаты из капусты или моркови. Если можно – какого-нибудь вина. Я ужасно себя чувствую. Мне нужно расслабиться.

– Хорошо. – Кузнецов сделал заказ, предварительно договорившись с официантом, что тот возьмет доллары. Минут через пять официант принес салаты и вино. Через тридцать минут – «Отбивные по-карпатски», заказанные Куз­нецовым. Покончив с салатами, Элен взялась за фаршированного лосося. Женя даже не заметил, как она выпила половину бутылки «Хванчкары».

– Ты не будешь ничего пить? – спросила она. Женя отрицательно покачал головой.

– Завтра нужно появиться в Институте физики Земли, придется просить деньги для новой командировки. Кроме того, где-то нужно собирать снаряжение для экспедиции. Я не хочу, чтобы от меня пахло спиртным. Иначе не воспримут всерьез.

Элен кивнула и отпила из своего стакана.

– Ты слышала что-нибудь о долине Куллу в Индии? Это район Гималаев.

– Кажется, там жил русский художник Рерих.

– Я тоже знаю не больше. Что туда брать с собой? Шорты и пробковый шлем или меховую куртку с ушанкой? Нужно все продумать. – Женя отрезал ножом кусочек отбивной и положил в рот. Элен перестала смотреть в окно и теперь глядела на него.

– А ты не такой безрассудный, каким казался вначале, – произнесла она.

– Да, а какой я?

– Ты умный, расчетливый. Расчетливый в хорошем смысле этого слова. Внешне ты не похож на ученого, но ты – настоящий ученый.

– Вот спасибо! – улыбнулся Кузнецов, – У меня такое впечатление, как будто я с тобой и не расставался, Элен.

Они замолчали, почувствовав непонятную неловкость. Элен допивала «Хванчкару» из своего бокала, Кузнецов покончил с отбивными.

– Я чувствую – тебя что-то гложет, – произнесла она.;

Женя поднял на нее взгляд.

– Знаешь, тяжело заниматься поисками в одиночку. Особенно если тебя никто не понимает и никто не верит в твои поиски. Я пытаюсь достать ракушки из мутной воды. Я ощупываю дно, трогаю пальцами песок, но ракушек не нахожу. Жизнь пролетает, а результатов нет. Иногда я думаю – а может, и нет их вообще, этих ракушек на дне?

– А если нет этих ракушек? – спросила Элен. Женя серьезно посмотрел на нее.

– Тогда лучше прямо сейчас повеситься.

– Я не допущу суицида! – сдвинув брови, произнесла она.

– Тогда не буду, – ответил Кузнецов, – Так! Что бы еще такое съесть?

Он подозвал официанта и заказал еще отбивные.

– Женя, – позвала его Элен. Он повернулся к ней. – Я люблю тебя.

Кузнецов застыл с непрожеванным куском мяса во рту. Элен не отводила взгляда. «Лучше бы она опустила глаза», – взмолился Евгений, но Элен этого не делала.

Произнесенной фразой она словно парализовала его.

– Нет, я не жду от тебя ответа, – продолжила она. – Может, это глупо, но я просто хочу произнести эти слова. Я люблю тебя, и я не могу без тебя.

Элен немного пьяна, подумал Кузнецов, но это не портит ее. Женя вдруг подумал о том, что впервые слышит признание в любви от женщины. Таких слов не говорила даже его жена.

Элен неожиданно встала и пошла к выходу из ресторана. Ее немного покачивало. Женя с тоской поглядел вслед. Как бы хотелось ответить ей!

6.05 по московскому времени, 15 июля, вокзал Москва-Октябрьская (бывший Ленинградский вокзал)

– Рома, привет, это Кузнецов. – Женя сквозь стекло телефонного автомата наблюдал, как Элен с интересом рассматривает Комсомольскую площадь и расположившиеся на ней три вокзала – Казанский, Ярославский и бывший Ленинградский. – Какой-какой! Женя это! Узнал наконец-то. Слушай, сделай одолжение. Дай мне ключи от твоей квартиры на пару дней. Тут один профессор из Германии в гости приехал, так ему жить негде... У меня нельзя. У меня жена больная... А ты поживи у Славика. Водки попьете!.. Я был бы тебе очень признателен... Нет, гостиницу он не может снять. Сейчас же конгресс пчеловодов, не знаешь, что ли? Все гостиницы забиты... Да, ключи оставь под ков­риком... Спасибо!

Женя повесил трубку. Элен повернулась к нему.

– Кому ты звонил? – спросила она.

– Там друг у меня в квартире живет, пока я в отъезде, – ответил Кузнецов. – Спросил – как дела. Он как раз сам собирался в командировку. Возможно, мы его не застанем.

– Хорошо. – Она замолчала, но затем потянула его за рукав. – Женя? Я ничего не помню, что произошло вчера в ресторане. Я... – Она споткнулась. – Я говорила что-нибудь не то?

«Неужели она была пьяна настолько, что ничего не помнит?» – подумал Кузнецов. Впрочем, возможно, ее неожиданное признание вызвано именно большой дозой алкоголя".

– Нет, – ответил Евгений. – Все было в порядке.

На метро они доехали до станции «Текстильщики». Рома жил на седьмом этаже десятиэтажного много подъездного дома. Ключи оказались под ковриком.

– Неужели у вас такая низкая преступность, что даже ключи вы оставляете под ковриком?

– Преступность у нас действительно невысокая, – с серьезным выражением лица ответил Кузнецов. – Раз в неделю застрелят какого-нибудь банкира и снова на неделю тишина.

Женя распахнул дверь. Чем его привлекала квартира Ромы Брызгалова – это отсутствием семейных фотографий на стенах и в рамочках. Рома по натуре был вечным туристом, поэтому не любил лишних вещей. Летом он путешествовал по Кавказу, Крыму и другим местам, куда мог добраться, зимой штопал палатки и клеил байдарки, иногда при этом работая программистом.