Сказание о Мануэле. Том 2 - Джеймс Кейбелл

– Тогда заключим сделку, – сказал он, похоже, зная, о чем она думает.

– Хорошо. Пусть Периона предупредят о тех войсках, которые завтра его окружат. Пусть он спасется. Еще есть время. Сделай это, нечестивец, и я буду жить. Да, я буду жить и во всем тебе подчиняться, мой хозяин, пока я тебе не надоем или пока Всевышний не вспомнит обо мне. Он прищурился.

– Ты подкупаешь меня той же самой плотью, которой однажды подкупила Деметрия? И с такой же целью? Создается впечатление, что консерватизм с возрастом делает тебя рабыней привычки.

На что она с горечью сказала:

– Да помогут тебе Небеса, но что еще я могу продать!

Он ответил:

– Ничего. Как и любая женщина в этот мрачный век, так что успокойся, моя девочка!

Она поспешно продолжила:

– Итак, я вновь предлагаю Мелиценту, которая когда-то была принцессой. Моя цена – алые губы, ясные глаза и прекрасное, нежное тело без единого изъяна. У меня нет больше юности, счастья и чести, чтобы предложить их тебе в качестве игрушек. Все это я давно потеряла. О, так давно! Однако все, что у меня есть, я отдаю на это милосердное дело. Посмотри, как близок ты к победе! Подумай, Агасфер, как украсил бы тебя один честный поступок! Тебя, который предавал каждого хозяина, которому когда-либо служил!

Он же сказал:

– Я с подозрением отношусь к неизведанным путям. Несмотря на все твои уговоры, я не стану связываться с незнакомыми мне добродетелями. Мой план окончательный и изменению не подлежит.

– Ах нет, Агасфер! Подумай только, как я сложена! Нет в этом полном похоти мире более привлекательного животного. Я даже не могу сосчитать, сколько мужчин погибло из-за того, что я настолько привлекательна… – Она улыбнулась, как улыбается тот, кто слишком устал рыдать. – Это тоже старо, как мир. Сейчас, как ни прискорбно, я снижаю цену. За губы, грудь и бедра нужно совершить только один честный поступок, и вряд ли найдется человек, который станет торговаться.

Он же ответил:

– Ты забываешь, что у Периона всегда найдется пара громких слов в отношении твоих сделок. Как ты помнишь, Деметрий заключал сделки. Деметрий был ужасным властелином. Но ему приходилось непрестанно воевать, чтобы сохранить права на твое тело. А у меня нет ни мечей, ни замков, и я не смогу сохранить ни Мелиценту, ни спокойное существование в обозримом будущем. Нет, я не питаю к моему бывшему командиру никакого недоброжелательства, у меня лишь сильное отвращение к тому, что он перережет мне глотку. Я просто знаю, что пока Перион жив, он не перестанет стремиться к тебе. Я же очень тихий человек и ненавижу всяческие распри. Вот почему я буду избегать таких распрей, которые обязательно приводят к перерезанию глоток. Что ж касается остального, то я не думаю, что ты убьешь себя. Поэтому я не изменю своего плана.

Он оставил ее, а Мелицента уже больше не молилась. С какой целью молиться, если у Периона не остается никакой надежды?

В два часа пополудни в спальню Мелиценты вошел Жид Агасфер. Она сидела в постели и увидела, как он, скорчившись от холода, грел пальцы над светильником, и худое его лицо как бы плыло по золотистому озеру среди полной темноты. Она удивилась, что годы, которые миновали с их первой встречи, никак не повлияли на это омерзительное существо. Он мягко произнес:

– Давай поговорим. Некоторое время я тебя любил, прекрасная Мелицента.

– Ты желал меня, – ответила она.

– Поверь мне, я такой же мужчина, как и все остальные, независимо от возраста. Черт возьми! В человеке заключено дыхание Яхве, но в Священном Писании также сказано, что человек сделан из земли. – Еврей выпятил губы, словно что-то вспоминая. – «Ты – великолепный кусок плоти», – подумал я, когда пришел к тебе в Бельгард, чтобы поведать о пленении Периона. Я только это и подумал, поскольку в свое время у меня было столько великолепных женщин, что тебе трудно представить. Потом, по причине, которая касается только меня, я добровольно и верно служил Деметрию. Я служил ему почти так же, как служил королеве Фрайдис, когда привез твоих отца с матерью на Саргилл, где ты и родилась. Однако только сын Мирамона Ллуагора умел великолепно платить мне, причем весьма любопытной монетой. По просьбе Деметрия я соорудил такую грандиозную ловушку, в которую, по-моему, должна была попасться любая женщина на свете. И почему бы мне было не сделать западню для тебя? И кто еще являлся невестой короля, к тому же юной, красивой, одаренной богатством, почестями и всем, что может предложить рай? – Еврей передернулся, словно одежда мешала его изможденному телу. – И ты все это отбросила как ничего не стоящее. Ловушка сработала.

– Но я сделала это ради спасения Периона, – задумчиво сказала она.

– Бесстыжая лгунья, – ответил он. – Ты смело и бессовестно купила у жизни то, что тебе искренне хотелось иметь. Ни Соломон, ни Аристотель, ни Мерлин, ни один другой мудрец, которого обманывали женщины, не получил от жизни большего. Но я увидел и то, что не видел никто другой. Я увидел хитрую и бесстрашную душу Мелиценты. И я полюбил тебя, и я составил свой план…

– Ты ничего не знаешь о любви… – сказала она.

– Однако я воздвигал в ее честь храм, – заметил еврей и продолжал с претящей кротостью: – Восхитительный храм… но нельзя его построить без того, чтобы множество людей не копалось долгое время по пояс в грязи. Именно такое копание в грязи, похоже, необходимо. Так что я играл. Я играл коварную музыку. Гордость Деметрия, ревность Каллистион, жадность Ореста – вот лишь некоторые из отверстий на той флейте, на которой я играл свою коварную, смертоносную музыку. А кто это запретит?

Она жестом велела ему продолжать. Теперь она его не боялась.

– Перейдем тогда к последней ноте моей музыки! Ты предлагаешь сделку, говоря: «Спаси Периона и получишь мое тело». Я же отвечаю: «Щелк!» Поворот ключа решает все. Соответственно я предал Накумеру. Я впустил в крепость Периона и его широкоплечих воинов. Сейчас, когда я говорю с тобой, они убивают Ореста во Дворе Звезд. – Агасфер беззвучно рассмеялся. – Тщеславие не к лицу еврею, но должен отметить, что я сделал все это великолепно. И, следовательно, я дарю Периону не только жизнь. Я дарю ему также победу, множество перерезанных глоток и необыкновенно богатую крепость. Разве я не заплатил твою цену, Мелицента? Разве я честным образом не заполучил шедевр Небес из плоти, волос и прочих телесных мелочей с помощью куска проволоки, кошелька и большого ключа?

– Заплатил, – сказала она. Он же спросил:

– Но будешь ли ты придерживаться условий сделки? Тебе достаточно лишь громко закричать, и ты избавишься от меня: этот замок теперь принадлежит Периону.