Назад, в пионерское лето - Денис Георгиевич Кащеев

Черт! Опять что-то пошло не так?!

Веки девочки дрогнули, и она обескураженно посмотрела на меня.

— Как ты сюда попал?! — выдохнула в ужасе. — И почему ты голый?

— Вообще-то, когда вы пришли, я тут мылся, — почти на автомате ответил я.

— Мы? Пришли? Кто — мы? И… И куда мы пришли? Где я?!

— В душевой, — поведал ей я. — В мужской.

— И… Что я тут делаю?!

Хороший вопрос!

— Что последнее ты помнишь? — прищурился я на собеседницу, снова переходя с ней на «ты».

— Я была в больнице… Мне должны были делать перевязку… Мои руки! — скосила она взгляд на свои голые предплечья. — Ожоги почти сошли! Как такое возможно?!

Это называется «почти сошли»? Ну-ну, что же у нее раньше-то было?!

В любом случае, насчет Казанцевой все было ясно. Капитан ФСБ покинула тело девочки, вернув его себе-тринадцатилетней — в свою очередь, начисто забывшей все события последних дней. А вот со мной, как видно, снова приключился сбой — выковырять меня из коварного 85-го эмиссару Института не удалось… Недооценили, получается, аномалию!

Даже и не знаю, плакать по этому поводу или смеяться… Вот Младший, небось, расстроится, что не избавился от своенравного занудного соседа. Кстати, что-то моего юного пионера давненько не слышно…

«Эй, ты там как? — мысленно окликнул его я. — Не обессудь, по ходу, придется тебе меня и дальше терпеть…»

Ответа не последовало.

Не для моих глаз и ушей. Ну, как минимум — глаз

Инга остервенело терла себя мочалкой. Проклятая гуашь! Вся кожа теперь от нее чешется! Знала бы — никогда бы не согласилась на такое!

За тонкой фанерной перегородкой послышались голоса.

Что-то кому-то сказал Резанцев.

Ох уж этот Резанцев! Инга его совершенно не понимала. И себя не понимала. Что-то такое было в этом мальчике, в его странном взгляде… Манящем — и до смерти пугающем. Временами — детским, временами — будто бы дед смотрит…

Нет, мотнула головой девочка, разметав волосами струи душа: она вовсе не влюблена! Такое с ней случалось, и не раз — а это нечто совсем иное. Ни капельки не похоже!

Но тогда что с ней?

Тем временем, за стенкой Резанцеву ответили. Какой высокий голосок! Прям девчоночий! И будто бы очень знакомый… Нет, быть такого не может!

Снова заговорил Резанцев, и затем снова — его собеседник. Или все-таки собеседница?

Подкравшись к перегородке, Инга приложила ухо к фанерному стыку. Никого ни к кому она не ревнует! При чем тут это?! Просто любопытно же — сил нет!

— …Спокойно, Андрей Викторович. Это в ваших же интересах. Я от майора Круглова, — донеслось из мужской душевой.

Андрей Викторович? И какого еще майора?

— Что?! — это воскликнул Резанцев. Он тоже удивился, кстати.

— Капитан Казанцева, Федеральная служба безопасности, — видимо, назвалась его собеседница, теперь ее голос уже невозможно было не узнать.

Мыло выскользнуло из пальцев Инги и упало на пол, предварительно стукнув по мизинцу правой ноги, но ни удара, ни самой потери девочка даже не заметила, вся обратившись в слух…

13. Рук твоих касаясь…

Юг Московской области, 11-12 июня 1985 года

Ничего и никого не видя вокруг себя, я шагал по дорожке вдоль жилых корпусов лагеря. Вроде бы, в колонне пионеров своего отряда — и при этом один на всем белом свете. Рядом, впереди и сзади — ведь это шли не мои товарищи, приятели или, хотя бы, недоброжелатели, а товарищи, приятели и недоброжелатели Младшего. Но самого Младшего больше не было. По крайней мере, здесь, со мной, в 1985-м.

Как меня раздражали его наивность и зашоренность! Как бесило упрямство! Я почти всерьез грозился вытеснить его сознание из тела или навсегда отрезать от контроля. А теперь я его потерял — и тем самым будто бы утратил огромную и, может быть, лучшую часть самого себя. Да, собственно, так оно, наверное, и было.

Что с ним сталось? Перенесся вместо меня в будущее? Не факт. Помнится, Гришин утверждал, что такое невозможно: из прошлого можно лишь возвратить ранее заброшенное туда сознание, а Младший, в отличие от меня нынешнего, так сказать, местный. Был. Правда, Гришин, Круглов, да теперь вот еще и Казанцева — они много чего всякого говорили. А у нас тут, блин, аномалия, которая любые их слова запросто перечеркивает. Так что, может, Младший и впрямь подменяет теперь меня в XXIвеке — как я его в веке XX? Если, конечно, ему было куда вернуться — история-то теперь наверняка изменится. Как минимум, моя собственная история: сколько там пророчит безжалостная Сара Коннор? Семьдесят три балла?

Но даже коли Младший, вопреки многомудрым теоретическим выкладкам Гришина, и попадет в будущее, и ему посчастливится найти там пристанище в моем — нашем — теле, то еще это будет везение! Из тринадцати (ладно, почти четырнадцати) лет — прямиком на шестой десяток! Вся жизнь — мимо! Ну а то, что, вроде бы, еще осталось впереди… Чуждый, непонятный, буквально вывернутый наизнанку по сравнению с привычным мир, все другое — начиная с общественного строя и заканчивая бытом! Тут уже прямая дорога — в психушку!

Себе бы я такой судьбы не пожелал, Младшему — тоже.

Но какова альтернатива?

Небытие?

Или где-то там, на небе — ну или в бездне ада, это уж как сложится — Младший теперь ждет, когда я к нему снова присоединюсь? То-то ангелы недоумевают, а черти охреневают!

Прости, Младший! Я тебя в это втянул — пусть сам толком и не понимая, что творю — и подвел! Не уберег. Но значит, теперь просто обязан спасти других. Тех, кто был тебе дорог — так же, как и мне. Наших с тобой родителей. Нашу сестру. И я это сделаю! Обещаю! Чего бы мне оно не стоило!

* * *

На следующий день после злополучного конкурса инсценированной песни (накануне я даже не поинтересовался результатом нашего выступления, но мне рассказали и непрошенно: второе место — ошиблась Ласкер, не первое, но и не последнее, четвертое) наш отряд снова заступил на дежурство по лагерю. Выбирать себе пост я не стал — какая, на