Маска бога - Пэт Ходжилл

Более того, если слова Кирен верны, то и с норфской Джеймс происходит то же самое.

Бренвир сжала Эрулан покрепче. Она не желает ничего разделять с этой наглой девчонкой. Будь она проклята, уже одна мысль о ее существовании заставляет Бренвир вспыхивать. Почему, почему, почему какие-то Норфы живы, когда Эрулан мертва?

«Спокойней, спокойней, — почти слышала она голос Адирайны на давнишних уроках. — Помни, что потеря контроля означает смерть».

Да. Помнить. А разве она не убила двух из тех четырех людей, которых любила? Теперь она скорее воспользуется самоубийственным клинком с белой рукоятью, который всегда носит в сапоге после гибели Эрулан, чем проклянет Адирайну или своего брата. Возможно, все карающие должны быть истреблены, ложные и истинные. Если бы только у нее был нож той ночью, она по крайней мере могла бы использовать его против того желтоглазого наемника, черт побери дурацкий обычай, что женщины-высокорожденные не должны сражаться. Вряд ли это было бы менее действенно, чем проклятие, которое она выплюнула ему в лицо, — видимо, в тот раз ее «талант» дал осечку.

Она прокляла и норфскую Джеймс тоже.

Думы о девчонке словно по волшебству вызвали ее: Бренвир услышала голос, сходство которого с голосом Эрулан вынудило сердце подпрыгнуть. Она приближалась к полуприкрытой двери лазарета. Внутри Норф говорила:

— …Извини, что не приняла ее с большей благодарностью. Видишь ли, я надеялась, что эта мерзкая вещица исчезла из моей жизни к добру. Хотя ты правильно забрал ее из Каскада: она слишком опасна, чтобы оставлять ее наедине с собственными уловками.

— Счастлив от твоего одобрения. — Резкий голос в ответ только что не зарычал. — В следующий раз дважды подумай, какую работу ты мне поручаешь.

— Может, ты тоже еще раз поразмыслишь, стоит ли тебе вообще служить мне.

— А что мне еще делать, вернуться в Каркинарот, что ли?

— По мне, так хоть в Рестомир.

Бренвир застыла по ту сторону двери, прикованная к месту неожиданно прорвавшейся в голосе глубокой обидой и негодованием, — губительный тон. Секунду напряженной тишины разбило восклицание, подбросившее Брендан фута на два над полом:

— Шпионишь за ними?

Нет. Обращались не к ней. Быстрые шаги, удаляющиеся от дверей.

— Кто тебя подослал? Отвечай, бесов призрак!

— Серод, перестань его трясти. Черт. Я должна была предупредить местного лекаря, чтобы он не позволял ему переутомляться. Он опять исчерпал себя, как и у Водопадов.

Бренвир поняла, о ком это они. Она толчком распахнула дверь. В одном дальнем углу барс спрыгнул с койки и забился под нее. В другом сидел беловолосый шанир, безучастно глядя в пространство мимо склонившейся над ним темной фигуры.

— Выкормыш, — услышала леди свой хрип, чувствуя, как голос наливается силой проклятия. — Иди туда, где твое место, к тем, кому принадлежишь.

Шанир поднялся. Как лунатик, с широко открытыми, но невидящими бледными глазами, он, спотыкаясь, побрел прочь из комнаты.

Третий человек в комнате тоже качнулся вперед, словно собираясь отправиться следом; но его товарищ в черном остановил его, мягко сказав голосом Норф:

— Она имела в виду не тебя, Серод. Хотя, возможно, тебе и стоит присмотреть за Киндри.

«Уходи, — звучало предупреждение, гнев забылся. — Сейчас же. Здесь опасно».

Бренвир фыркнула. Да уж, она это ощущает. Смертельно опасно.

Тот, кого назвали Серодом, на миг застыл от прикосновения Норф, выглядя испуганным и смущенным. Теперь он кинул на нее резкий короткий взгляд, отвесил полупоклон-полукивок и по стенке выскользнул из изолятора, глядя на Бренвир так, будто ожидая пинка.

Норф осталась. Бренвир узнала ее только по голосу, — в последний раз, когда они встречались, матрона была слепа. Черная кофта с одним коротким и одним длинным рукавом, туго опоясанная тонкая талия, черные штаны, заправленные в черные сапоги, черные перчатки, черная маска. Девочки-высокорожденные имеют иногда страстную, противную природе тягу одеваться в мальчишескую одежду, но они вырастают из этого, как и из мнимых приступов берсеркства, — почти одновременно.

«Эта девчонка отказывается взрослеть, — презрительно решила Бренвир, в этот момент ей в голову не пришла мысль о собственной дорожной одежде. — Она все еще ребенок, своевольный, испорченный, упрямый».

— Матрона, — отсалютовало это дитя, вежливо, но настороженно. — Эрулан.

Руки Бренвир, держащие сверток, напряглись. Пробудившись в комнате внизу, одну болезненную секунду она чувствовала за своей спиной присутствие Эрулан, ее пальцы на своем плече. А когда она обернулась, первым, что увидели глаза после недели темноты, стало лицо Эрулан, вытканное из нитей одежды, в которой она умерла. Мертва, мертва, но для Норф каким-то образом все еще живет и находится в этой комнате.

— Она была с тобой, не так ли? — услышала Бренвир свой голос, требующий ответа. — Все это время она была с тобой.

— Э, ну да. Мы составляли друг другу компанию в дороге.

Она могла сказать и «на луне», такое чувство охватило Бренвир при этих словах. Девушки-высокорожденные редко путешествуют, да и то под большой охраной. Эрулан никогда прежде не покидала Готрегор. Совету Матрон просто не приходило в голову, что Джеймс не прячется где-то в заброшенных залах, дуясь из-за своего поцарапанного лица.

До сего момента Бренвир и не вспоминала, что Норф была ранена, а тем более как и кем. Адирайна вскользь пренебрежительно упомянула о «происшествии», не подозревая, что Бренвир видела след удара или что Айва расскажет ей о располосованной вышивке, лоскуты которой матрона Ардета приказала обмакнуть в кровь Норф, оставшуюся на полу покоев Совета.

— Твое лицо, — невольно произнесла она.

Норф насторожилась.

— Да, матрона? — сказала она с прохладной учтивостью, словно упрекнула равного.

— He смей говорить со мной таким тоном, девчонка!

Рот той дернулся, изогнувшись в улыбке Эрулан.

— Вновь приношу извинения. Я и вправду не намеревалась ни задеть, ни оскорбить тебя. Видно, просто у меня такой дар. Хотя насчет Эрулан я не вполне поняла. Я знаю, что лорд Брендан оставил в залог огромную сумму за ее вечный контракт и Ганс готов был передать права на Эрулан навсегда. Твой брат должен был очень любить ее.

— Он тут ни при чем! — выпалила Бренвир, выругала себя и заметалась по комнате.

Ее взволнованные шаги заставили Норф увильнуть в сторону, причем девушка успела выхватить почти из-под ног матроны старый заплечный мешок, в котором мелькнуло что-то светлое. Одна часть мозга Бренвир твердила ей, что Норф использовала движение дующего ветра, чтобы убраться с ее дороги; другая — отвергала подобную мысль: девушек-высокорожденных не учили искусству Сенеты.