Чудная деревня. Четвертая часть. Последний дракон - Татьяна Анатольевна Нурова

Останавливать я его не стала, поняла, как устала, если сейчас не упаду в кроватку, то. Закрыла за Андреем дверь на замок и, поворачиваясь, увидела зрачок камеры направленный на прихожую, наверняка Виктор просматривает, — решила я, почему-то, и надеюсь, что камера стоит только здесь. Снова я в заключении, но это уже все неважно, и я направилась в спальню.

Спала я хорошо без сновидений, кошмаров и долго, встала уже больше десяти часов, давно себе не позволяла такой роскоши. Не торопясь умылась, оделась, что-то мне вчера показалось странным в кабинете Иван Ваныча. Пока не забыла нужно глянуть. В кабинете я прошлась, прислушиваюсь ко всем звукам, что меня вчера зацепило, стол, конечно, стол, я ведь даже погладила его. Прошлась вокруг него, в Чудной деревне был точно такой же стол в доме Иван Ваныча, и вот здесь я однажды увидела, что есть тайник для документов. Случайно увидела, как выдвинулась кромка массивного стола, а Иван Ваныч поспешно ее захлопнул, и посмотрел на меня, а я вроде, как и ничего не видела. Тайник простой, и магией не защищен, так какие ни будь документы можно убрать от чужих глаз. Надо же вот только глянула и вспомнила, как в детство окунулась, может здесь и нет ничего, да и не думаю, что бы Иван Ваныч нужное здесь хранил, но любопытство у меня уже кипело в крови. Отодвинула стул, села, как же он делал то, вроде как здесь провести рукой нужно, ничего, а если надавить. Щелчок. И да часть столешницы отъехала ко мне, показав почти письменный ящик, такой же по размеру, только плоский и тут что есть, тайна. Пальцы мои задрожали в предвкушении чего — то таинственного и мне тут же стало смешно. Вся моя жизнь сплошные приключения, а эти столы видимо такими изначально делали, вот Иван Ваныч и прикупил два. Вот будет обидно, если он счета за оплату квартиры сюда складывал. Внутри лежал, плотный коричневый конверт, таких уже точно не делают, даже бумага пахнет совсем по-другому, не как современная. Я вытянула конверт и положила его на стол, как странно он пахнет, старыми фотографиями и документами, когда открываешь старый фотоальбом запах специфический, возможно от фото химикатов, которые тогда использовали или как они правильно называются. Конверт чуть больше размера, а четыре и я не торопилась его открывать, боялась расстроиться. Понимала, что тут ничего ценного быть не может, и в тоже время надеялась …

Решилась, открыла конверт, несколько фотографий, штуки три большого размера, как раз по конверту. Как-то даже на душе стало легко, это оказались военные фотографии. Я ведь знала, что, Питирим и Иван Ваныч вместе ушли на фронт и всю войну прошли вместе, но увидеть такие документальные подтверждения, это как-то невероятно. М- да, а Питирим и Иван Ваныч точно такие же, как и сейчас, вернее, по сердцу полоснула боль. Иван Ваныча больше нет, и не будет никогда. А Питирим выглядит чуть моложе, но может это и-за формы, да то, что бритый и стриженный совсем коротко. Их сохраню обязательно все, и я осмотрела групповые снимки, Иван Ваныч говорил, что у них был колдовской взвод, возможно, эти люди, что на снимке живы до сих пор. Убрала все обратно в стол, лучшего места для хранения все равно в квартире нет, и настроение у меня поднялось, как будто получила весточку от родных. Раздался звонок в дверь, кого там принесло, ну да с улицы просто так чужой сюда не войдет, я догадалась уже кто там за дверью.

Открыла дверь, Питирим невозмутимо и молча прошел в квартиру, руки мои дрожали, злость меня переполняла до краев, не только злость, еще и гнев, и ярость, я покраснела как рак, но молчала. Боялась, что открою рот, и не смогу сдержаться, буду кричать, слезы, сопли, как-то надо успокоится.

Питирим постоял, посмотрел на меня с насмешкой, ожидая моей истерики, покачался на носках, — у тебя есть что покушать, я такой голодный.

Говорить я еще не могла и просто прошествовала на кухню и стала собирать на стол.

— Злишься на меня, — но не было у меня другого выхода, сама подумай, но не мог бы я Святозара привязать к той же ведьме, пусть хоть самой замечательной, он бы ее тут же порвал в клочья, как только обрел тело. — А больше то вариантов и нет, — спокойно стал говорить Питирим, — и предупредить тебя я не мог, тогда бы ничего не получилось. — Мне удалось снять родовое проклятье с твоей семьи, что невероятно сложно, милая, ну я же все делал только для твоей пользы.

С моих рук выпала тарелка и разбилась звонко и на много осколков, а я заплакала, я все- таки не выдержала, как не пыжилась, нет, с этим монстром мне не справится никогда.

— Ну что ты девочка, — растерялся Питирим, он соскочил и-за стола и обнял меня.

Я же уткнувшись ему носом в грудь ревела, и никак не могла остановиться.

— Тыыы исссспользовал нас всех как пешки, а если бы Лешка погиб, а мои родные, а то, что я теперь во всех кто ко мне подходит, вижу только желание что — то получить от меня, — захлебывалась я. — Тыы, не представляешь, как мне больно.

— А, ты думаешь, я бездушный и черствый и мне приятно так поступать со всеми вами, просто я вижу картинку целиком, а ты этого пока не можешь, — закричал, в ответ Питирим. — Мне приходиться так поступать, — Питирим обнял меня крепко и стал гладить по голове, — думаешь, мне было легко изводить тебя придирками в детстве, когда мне хотелось баловать тебя так же как сейчас Лизавету, ты ведь мне дороже всех девочка, и я требовал того же от всех в деревне. — А отдать тебя твоим родным чтоб ты заняла свое место по праву рождения, знаешь, как больно мне было, ведь это я тебя вырастил, не они, и я смог освободить тебя от проклятий, и ты даже не представляешь на что мне пришлось пойти что бы сделать это.

— Ага, — заревела я с новой силой, — а перед этим ты меня украл.

— А, что мне было делать, в доме родных хорошо, если бы ты до пяти лет прожила, в любви да ласке, тебя бы рано первое же проклятье настигло, и ты бы его уже не прожила.

Я отшатнулась, внезапная догадка, пронзила меня, — ты уже пытался