Рискованная игра - Джулия Гарвуд

– Все произошло в субботу около полудня, незадолго до Рождества, и в магазине было полно покупателей, отложивших покупку подарков на последний день. Суета, шум, хаос, музыка орет, но одна продавщица случайно заметила человека лет тридцати пяти, шатавшегося по магазину. Ей показалось, что это вор. Одежда потрепанная, длинный серый дождевик, грязный и рваный. Она не слишком хорошо запомнила его лицо, сказала только, что он тощий, с клочковатой бородой. Она уже собиралась было вызвать охрану, но он побежал к двери, и ей показалось, что он уходит. Она тут же забыла про него. Нетерпеливые покупатели просто рвали ее на части.

Кто-то из стоявших в очереди вспомнил, как неизвестный присел на корточки возле девочки и заговорил с ней. Мать пробилась к прилавку и искала в сумочке мелочь, не обращая внимания на дочь. Потом покупатель утверждал, что незнакомец поднялся и ушел.

– И увел девочку?

Ноэ, не отвечая на вопрос, продолжал:

– Еще какая-то женщина клялась, что едва не споткнулась о малышку, когда та бросилась ей прямо под ноги. Девочка гналась за кошкой. Еще через пять минут мать металась по магазину и звала пропавшую дочку. Все ей, конечно, помогали, и именно в эту минуту продавщица и вспомнила про человека в сером дождевике. Охранник позвонил в полицию, а владелец – в ФБР. Нужно сказать, что Уэссон поспел первым. Моргенштерну позвонил его начальник. Пит хотел, чтобы мы с Ником набрались немного опыта, вот и прислал нас, но мы смогли добраться туда не раньше вечера. Я выехал из Чикаго, а Ник – из Далласа. Он прибыл на четверть часа раньше, взял напрокат машину, добыл карту и встретил меня.

– Уэссон, конечно, вам не обрадовался.

– Это еще мягко сказано! Но нам-то было наплевать. Власти над нами у него никакой. Мы отчитывались перед Моргенштерном, и никем больше. Уэссону до смерти не хотелось делиться информацией, и это здорово обозлило Ника. И поверь, когда он лезет в бутылку, лучше на его пути не становиться! – восхищенно добавил Ноэ.

– Что же он сделал?

– Высказал Уэссону все, что о нем думает. Конечно, ему следовало быть тактичнее, но, так или иначе, Ник припер Уэссона к стенке, и тот признался, что подозревает кое-кого, но ситуация под контролем, чего, конечно, не было и быть не могло. Уэссон накатал рапорт, в котором утверждал, что команда Моргенштерна зря тратит время и деньги налогоплательщиков и что нам с Ником следует вернуться домой и заняться настоящим делом.

– Иными словами, дал вам отлуп.

– Ну да. Только нам было по фигу, что думает и чего хочет Уэссон. Главным было найти ребенка. Пока Ник оценивал обстановку, я отозвал в сторону одного из агентов и вытряс из него все сведения.

– Скажи только, девочку нашли? Вовремя?

– Нашли, спасибо Нику. Хэппи-энд. Один из немногих.

– Но как это случилось?

– Погоди, сейчас объясню. Универмаг опустел. Стояла глубокая ночь, и в здании было холодно, как на Северном полюсе. Уэссон устроил штаб-квартиру в полицейском участке, в двух кварталах от магазина, и поиски человека в сером ни на минуту не прекращались. Мы с Ником стояли на тротуаре под окнами, соображая, что теперь делать. Охранник уже запирал двери и собирался домой, когда Ник сказал, что хочет войти внутрь. Он убедил старика выключить сигнализацию и оставить нам ключи. Мы снова обыскали здание с чердака до подвала и, ничего не обнаружив, ушли. Я сидел за рулем, но гнал машину, сам не зная куда. Пытался собраться с мыслями, как учил Моргенштерн. Помню, как, проезжая мимо больницы, спросил Ника, куда теперь податься, тем более что Уэссон всячески пытался оттеснить нас от расследования.

Ноэ рассеянно улыбнулся:

– Поверишь, Ник ничего не ответил, только сунул в рот жвачку, и тут я понял, что и его мучит то же самое, что и меня. Старается прояснить мозги и выработать дальнейший план действий. И представляешь, оборачивается ко мне и спрашивает:

– А где же кошка?

И тогда мы дружно применили то, что Моргенштерн, возможно, назвал бы ассоциативным мышлением и дедуктивным методом. Почти все дети любят животных, а покупательница упоминала о том, что девочка гналась за кошкой. После этого не составило труда догадаться, что могло произойти. Я летел назад на предельной скорости, но, увидев вывеску отделения неотложной помощи, свернул туда. Мы ворвались в приемный покой, сунули регистратору в нос наши удостоверения, схватили первого попавшегося доктора, который имел несчастье смениться с дежурства, и потащили к выходу. Ник успел сказать только, что он едет с нами и лучше бы ему прихватить стетоскоп.

– Значит, малышка все это время была в магазине? – ахнула Лорен.

– Именно. Кошка спряталась в вентиляционном отверстии, а девочка бросилась за ней и стала пробираться вдоль стены. В такой суматохе никто ничего не заметил. Старая жесть не выдержала, и бедняжка пролетела два с половиной этажа и застряла на карнизе над подвалом. Удивительно еще, как при этом не погибла. Но ударилась головой и потеряла сознание. И поразительнее всего, что кошка от нее не отходила и громко мяукала.

– Но все обошлось, – обрадовалась Лорен.

– К счастью, – снова улыбнулся Ноэ.

– Вы с Ником, наверное, на седьмом небе были!

– Еще бы! Хотя и злились на самих себя за то, что с самого начала не разглядели очевидного. Позволили всем этим разговорам о парне в сером дождевике отвлечь нас от главного. Следовало бы заметить, что отверстие, в которое заползла девчушка, было чуть пошире остальных и что кошка исчезла одновременно с ребенком.

– Зато вы отыскали обеих через несколько часов после своего прибытия, – заметила девушка.

– Да, но будь мы чуть более наблюдательны, потратили бы вдвое меньше времени. Чертовски повезло, что она еще была жива. А если бы истекла кровью?

Лорен поняла, что никакие уверения в обратном не изменят мнения Ноэ о тогдашних промахах.

– В обычных обстоятельствах Уэссон был бы так же счастлив, как все остальные, – добавил Ноэ.

– Но не тогда? – поразилась Лорен.

– Он не чудовище, по крайней мере в то время еще был нормальным, – вздохнул Ноэ. – Но зависть разъедала ему душу. Конечно, он болел за ребенка.

– Но…

– Ник намеренно оставил Джулза в неведении. Ему следовало бы рассказать о своих подозрениях и позволить Уэссону править бал. Хотя я до сих пор рад, что Ник промолчал. Долг платежом красен, как говорится, пусть это и ребяческая выходка. Могу лишь сказать в нашу защиту, что мы были молоды и глупы и плевать нам было на подковерную борьбу и карьерную политику. Впрочем, как и сейчас. Главное – мы с Ником должны были убедиться, что ребенок там. Так или иначе, Уэссон узнал обо всем позже, от самого Моргенштерна, когда мы уже были на пути к аэропорту. Ник доказал, на что способен, но при этом унизил Уэссона, и отныне всякое упоминание о нас – все равно что горсть соли на открытую рану. С той поры мы ни разу не работали вместе.