Дочь Эйтны - Карин Рита Гастрейх
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эолин нахмурилась.
— Что это за загадки?
— Никаких загадок. Трем армиям Дракона в этом месте, под этими звездами суждено покончить с горем, которое Гром навлек на всех нас.
Уралес с трудом поднялся, опираясь на посох. Он махнул на поле боя, Эолин увидела долину, окутанную странным сероватым светом. Армии корчились в танце смерти, иллюзии грядущей борьбы.
— Когда Мойсехен и Горные Воины пойдут в атаку, — сказал Уралес, — Галия нападет на Рёнфин с флангов. Их солдаты окажутся в ловушке. Никто не будет пощажен.
Эолин моргнула, ошеломленная:
— Вы собираетесь предать своих союзников?
— Не союзников. Нашего тысячелетнего врага, обреченного на эту судьбу по воле богов.
Ярость и негодование вскипели в крови Эолин.
— Если Галия хотела воевать с Рёнфином, вы могли бы сделать это, не принося конфликт на нашу территорию.
— Нет, — он ударил посохом о землю. — Написано так: «Три армии Дракона, пять странников и женщина, владеющая Мечом Теней. Это путь, по которому мы шли. Путь открылся нам. Здесь, под этими знаками, все конфликты закончатся».
— На бойне?
Уралес стиснул зубы.
— Я пришел не для того, чтобы защищать волю богов, а только для того, чтобы передать ее.
— Пророчества бессмысленны для нашего народа, — сказала Эолин. — У нас нет причин доверять вам.
— Доверие не имеет значения. Действие раскроет правду.
— Вы разрушили стены Селкинсена галийской магией и теперь ожидаете, что мы поверим…
Уралес не соизволил принять ее вызов. Туман окутал его, и он исчез.
Какое-то время никто не говорил.
— Ну… — фыркнула Горная Королева. — Вы все знаете, что я думаю о доверии к волшебнику.
— Это ничего не меняет, — согласилась Эолин. — Кроме того, чтобы заставить нас быть более осторожными в отношении того, что они запланировали на завтра. Хелия, лорд Херенсен, созовите наших офицеров и сообщите им о том, что произошло. Мы должны предвидеть любую ловушку, которую галийцы намереваются расставить с помощью этой уловки. Я скоро присоединюсь к вам, как только мы с магом Кори закончим нашу просьбу к богам.
Хелия и Херенсен ушли вместе с другими сопровождающими.
Эолин положила клинок Кел’Бару на рукав и внимательно слушала его песню, упрямо спокойную, несмотря на эти странные события.
— Что думаешь об этом человеке и его словах? — спросила она у Кори.
Маг покачал головой.
— Я могу сказать лишь немного больше того то, что ты сама видела. Уралес кажется частью того же поколения, которое породило Церемонда и Бэдона. Ревностные волшебники, все они. Убежденные, что они поняли и служили воле богов.
— В его словах нет смысла. Как они могли поддержать завоевание Селкинсена, а затем ожидать, что мы поверим, что они намерены сражаться на нашей стороне?
— Человек, убежденный, что он — инструмент богов, может допустить множество противоречий. Селкинсен не был полностью разрушен; возможно, галийцы сыграли в этом какую-то роль. И хотя они разрушили наружные стены, по общему мнению, они не принимали участия в грабеже незащищенных кварталов.
— Это не убирает вину Галии в том, что произошло.
— Не в наших глазах, но такой человек, как Уралес, смотрит на такие жертвы с другой точки зрения.
— Думаешь, он может говорить нам правду?
— Я думаю, ты поступила мудро, рассмотрев все возможности.
Кел’Бару гудел в ее хватке.
— Что я должна сделать? — спросила Эолин.
Вот тяжкое бремя короля: сотни, а то и тысячи жизней на ее ладони. К оружию, к битве, к порталам Преисподней.
Эолин посмотрела на спутника.
— Маг Кори, согласно традициям нашего народа, я должна в это время передать тебе свой клинок и попросить тебя передать его богам, я надеюсь, что ты не обидишься, если я сама захочу призвать их благословение.
Маг поклонился и отошел в сторону, предлагая ей свое место перед огнем.
— Спасибо. Можешь присоединиться к Хелии и остальным. Я уверена, что им понадобятся твои идеи.
Кори приподнял бровь.
— Если вы думаете, моя Королева, что я оставлю вас одну в эту ночь, когда галийские волшебники бродят по этим холмам, то вы сильно ошибаетесь.
Это заявление заставило ее улыбнуться.
— Моя стража все еще здесь, — Эолин кивнула, прошла к центру круга и встала на колени перед пламенем. Трава под ее коленями была прохладной; тепло от огня омыло ее лицо. Она предложила Кел’Бару небесам, а затем, положив меч себе на колени, начала заклинание:
Эхекат, Эхекату
Нэом ахме
Фэом денэ
Нэом думэ…
Она повторяла ритм снова и снова, молясь о защите, мудрости и спокойствии перед лицом смерти. Напев увлек Эолин глубоко в себя. Под его успокаивающим потоком она размышляла над животрепещущим вопросом своего сердца.
Кто мой враг?
Перед ее мысленным взором всплыли лица прошлого. Церемонд и Дуайен Гемена. Кедехен и Бриана, Кайе и Эрнан, Тамир и Ришона. Дростан убит на перевале Эрунден. Мехнес сгорел на полях Римсавена. Адиана попала в рабство. Элиасара против своего брата.
Кто наш враг?
Волна маг восстает против своего Короля. Клан Восточной Селен уничтожен за одну ночь. Сожжение матери Эолин, разрушение Берлингена.
Кел'Бару подхватил ее песню, вплетая в мелодию собственную память о выигранных битвах и забытом насилии, о непрекращающейся борьбе, уходящей корнями в истоки времени, к Народу Грома, восставшему с неумолимой яростью против последователей Дракон.
Кто наш враг?
В голосе галийского клинка Эолин, наконец, нашла ответ, который искала.
Война — наш враг, — прошептал Кел’Бару. — Война — враг для всех нас.
Глава пятьдесят первая
Гость
Тэсара очнулась от сна, когда рука зажала ей рот. Во второй раз за день она почувствовала холодный поцелуй стали у своего горла. Ночь была темна, ее палатка тиха, как смерть. Не в силах вырваться, она лежала, обездвиженная страхом, пытаясь разглядеть лицо в нависшей над ней тени.
Нэом энли
Свеча рядом с кроватью Тэсары вспыхнула и осветила нападавшего. Она снова вскрикнула, ее голос был заглушен ведьминой хваткой. Тэсара попыталась вырваться, но с ужасом осознала, что ее конечности стали тяжелыми, как свинец.
«Меня отравили?».
Нож впился в ее кожу.
— Никто тебя не услышит, — ведьма говорила со смертоносным спокойствием.
Сердце Тэсары колотилось в груди. Армия Мойсехена захватила их лагерь
