Слушая животных. История ветеринара, который продал Астон Мартин, чтобы спасать жизни - Ноэль Фицпатрик

точки зрения, компания, которая нам угрожала, не интересовалась статьей в ветеринарном журнале, а вот интервью в Sunday Times их взволновало. Возможно, они забеспокоились, что хирурги, которые обычно не читают ветеринарную литературу, прочитав в Sunday Times про использование такого импланта у собак, могут обидеться. А может быть, их волновало нарушение прав на интеллектуальную собственность в сфере имплантов (что могло принести материальную выгоду), но ни о чем подобном и речи не шло. В лекциях и эпизодах «Ветеринара-бионика» мы с Гордоном всегда откровенно говорили о желании сотрудничать и переносить усвоенные уроки из медицины человеческой в ветеринарию и наоборот. В газетной статье не сообщалось ничего нового, а лишь то, что мы уже обсуждали совершенно открыто.

Меня очень огорчило отношение компании, которую больше волновал репутационный ущерб или материальная выгода, а не благо пациентов — людей и животных. Еще сильнее меня расстроило то. что я получил информированное согласие от семей, содержащих этих животных, подробно рассказав им обо всех рисках. Я заплатил компании за каждый имплант для моих пациентов, поэтому трудно было назвать мой опыт незаконным использованием, способным повредить их репутации, или раскрытием секретов компании, которые еще не стали общественным достоянием. По иронии судьбы мы выявили некоторые хирургические проблемы, связанные с этой конструкцией, и собирались разработать усовершенствованный имплант — PerFiTS, который проходил бы через кожу (чрескожный) и фиксировался на скелете. Наша цель заключается в постоянном усовершенствовании конструкции на основе информации о проблемах, с которыми сталкиваются животные и люди при использовании устройства, вызвавшего всю эту шумиху.

Дело в том, что большинство медицинских достижений — будь то импланты, протезы, лекарства или новые биологические методы лечения — должны приносить прибыль компаниям, вложившим средства в их создание. Затраты, связанные с разработкой, тестированием и получением одобрения со стороны регулирующих органов на новые виды терапии, могут быть огромными: по некоторым оценкам, на получение новых лекарственных препаратов тратится свыше миллиарда долларов. Понятно, что компании стремятся защитить интеллектуальную собственность и свои патенты, потому что прибыль от инвестиций во все это можно ожидать только после начала широкого использования импланта или лекарства. Это вполне понятно. Трагедия заключается в том, что подавляющее большинство таких лекарств и имплантов испытывается на подопытных животных, которых в конце исследования приходится усыплять, чтобы компании могли произвести вскрытие для посмертного получения информации, необходимой для разрешения на использование лекарства или устройства. Из-за этого требования лабораторные опыты на животных проводились в течение многих десятилетий. Это отражает стремление регулирующих органов — таких как Управление по надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов в США или Управление по контролю лекарственных средств и изделий медицинского назначения в Великобритании — обеспечить полную безопасность новых методов лечения перед клиническими испытаниями на людях. И это вполне разумно: мало кто согласится принимать таблетки или вживлять имплант, не зная о возможных последствиях, которых можно было бы избежать, проведя испытания на животных. Но такой подход очень противоречив.

Согласно статистике, предоставленной Министерством внутренних дел Великобритании и Министерством сельского хозяйства Соединенных Штатов Америки (которые контролируют использование животных в исследовательских целях), в 2016 году в Великобритании в биомедицинских экспериментах было использовано 3530 собак, а в США — 60979- Я прекрасно понимаю необходимость контроля за новыми методами лечения и желание правительств по обе стороны Атлантики сделать этот контроль максимально жестким, Многие организации, такие как базирующийся в Великобритании Национальный центр по замещению, усовершенствованию и сокращению животных в исследованиях (NS3Rs), борются за уменьшение числа животных, используемых в этих целях. Предпринимаются значительные усилия по альтернативному замещению тестов на животных экспериментами с клеточными культурами и компьютерным моделированием (я сам стал подопытным в исследованиях позвоночника, проводимых в университете Огайо). Хорошая новость заключается в том, что эти инициативы, похоже, вполне успешны: последние опубликованные данные свидетельствуют, что с 2016 по 2017 год количество собак, используемых в экспериментах в Великобритании, сократилось почти на 50 процентов.

На данный момент полный запрет испытаний на животных представляется нереалистичным. Слишком многое поставлено на карту, а проверенных неживотных альтернатив для оценки безопасности новых лекарственных средств и медицинских устройств для использования человеком пока недостаточно. Мне хотелось бы найти золотую середину, сценарий, при котором все бы выигрывали — и животные, и люди, и разработчики новых лекарств и имплантов. Ответ кроется в использовании знаний, полученных от ответственного лечения клинических пациентов, с которыми в ветеринарной практике я имею дело каждый день. Причем знания эти будут получены в результате реальной помощи животным — собакам, кошкам и другим видам, — страдающим серьезными заболеваниями. Такой подход пойдет на пользу и людям, которые ищут ответы, новые методы лечения и не теряют надежду.

* * *

Иногда я получаю щедрую похвалу и признание за проведенные впервые в мире хирургические операции на собаках, хотя их успех базируется на знаниях, полученных путем давних экспериментов на животных, которые способствовали развитию человеческой медицины. Приведу один пример. В октябре 2010 года ко мне в клинику из Абердиншира (Шотландия) приехала женщина со своей питомицей — собачкой Сьюзи, после того как в нескольких ветеринарных центрах ей отказали, сказав, что полная замена плечевого сустава у собак невозможна. Но на самом деле еще в научной статье 1946 года была описана успешная замена плеча у подопытных собак. Как-то неловко получать похвалу за то, что делали хирурги еще шестьдесят лет назад! Я разрабатываю импланты для животных более десяти лет и всегда готов поделиться своими результатами с коллегами, лечащими людей, Появление аддитивных технологий — трехмерная печать — произвело революцию в процессе разработки специализированных имплантов для людей и животных. Хотелось бы надеяться, что уроки, полученные как в хирургии человека, так и в хирургии животных, могут однажды стать основой прогресса Единой медицины. Я считаю, что врачи должны знать о том, что уже используют ветеринары. И тогда эксперименты на животных во имя прогресса человеческой хирургии станут ненужными.

Сегодня впервые в истории медицины стало возможно получать снимки высокого разрешения и использовать специальное программное обеспечение для детального изучения сращивания кости и металлического импланта, о чем я уже говорил выше. Для ампутационного протеза типа того, что был использован для Митци, нам не пришлось использовать здоровую подопытную собаку, чтобы проверить, как имплант влияет на кость. Мы могли наблюдать за реальным клиническим пациентом, которому имплант пошел на пользу. Точно так же сегодня мы имеем доступ к сложным лабораторным исследованиям рака у пациентов ветеринарных клиник — собак, кошек и даже лошадей, — которым понадобилось хирургическое лечение. Животные с разными видами онкологии (неоплазии) — от рака