Список Шиндлера - Томас Кенилли

Оскар пришел в экстаз, прочитав текст, и протянул телеграмму Штерну и Пемперу. Последний запомнил удивительные слова Оскара:

– Это самый лучший подарок ко дню рождения, который я когда-либо получал. Потому что теперь я знаю: моя продукция никого не убьет!

Этот инцидент свидетельствует о наличии двух взаимоисключающих тенденций – обе из области бреда.

Первая – для бизнесмена и производственника, каким был Оскар Шиндлер, было ненормальным радоваться тому, что он не производит продукции или производит ее низкого качества.

Вторая – та маниакальная неукоснительность немецких технократов, которой они требовали и от других, уже зная, что пала Вена, а войска маршала Конева обнимаются с американцами на Эльбе. Они требовали, чтобы заводик, затерянный где-то в горах, в строгом соответствии с расписанием продолжал осуществлять поставки продукции высокого качества, как того требовал порядок и производственная дисциплина.

Но главный вопрос, который был связан с телеграммой, пришедшей в день рождения, заключался в том, как Оскар Шиндлер пережил те семь месяцев, что предшествовали его юбилею.

В памяти обитателей Бринлитца осталась целая серия инспекций и проверок. Представители секции «О» осматривали завод, на каждом шагу сверяясь с порядком проверки. Точно так же вели себя и инженеры из Инспектората по делам вооружений. Оскар Шиндлер, как правило, приглашал этих официальных представителей к обеду, в ходе которого отличная ветчина и хороший коньяк смягчали их строгие сердца. В рейхе уже мало где приходилось рассчитывать на столь обильные угощения и сытные меню. На бродивших по заводу инспекторов, отрыгивавших запахи алкоголя и вкусной еды, склонившиеся над станками заключенные, пылающие горны, лязг прессов – все производило соответствующее впечатление.

Одна из историй, ходивших среди заключенных, гласила, что среди всех этих официальных лиц однажды попался один, который во всеуслышание заявлял, что уж его-то Оскар не соблазнит ни показным дружелюбием, ни выпивкой, ни закуской! Герр директор перехватил его на лесенке, которая вела из жилого корпуса в цех, и, как гласит легенда, спустил вниз головой по ступенькам, в результате чего гость проломил себе череп и сломал ногу.

В Бринлитце не знали, кто же оказался этим столь крепким орешком из СС. Кое-кто утверждал, что это был сам Раш, глава СС и всей службы безопасности Моравии. Сам Оскар Шиндлер никогда не распространялся на эту тему.

Анекдот этот – одна из тех историй, которые подтверждают: в глазах многих людей Оскар представал всемогущим провидцем, которого ничто не могло застать врасплох.

И надо признать, что заключенные имели право распространять подобные истории, ибо в основе их лежало стремление к торжеству добра и справедливости.

Ибо их мир и Оскар Шиндлер – правитель этого мира существовали на краю гибели.

Но если такие сказки могли как-то утешить их, то и расплата за них могла последовать более чем жестокая.

Одна из причин, по которой все инспекции покидали Бринлитц удовлетворенными, крылась в том, что искушенные рабочие Оскара неустанно придумывали все новые «спецэффекты». Так, данные о температуре печей для обжига изделий фиксировались на температурной шкале. Датчики калибровали таким образом, что, когда стрелка показывала нужную температуру, на самом деле она была на сотню градусов ниже.

«Я уже выслал рекламацию производителю», – всегда мог сказать Шиндлер инспекции. Он безукоризненно играл роль серьезного производственника, озабоченного падением доходов. Он поносил и недостатки цеха, и неквалифицированных немецких мастеров. Он мог без конца склонять трудности «начального периода», давая понять, что, когда с проблемами будет покончено, тонны будущих боеприпасов не заставят себя ждать!

В механических мастерских, у печей обжига все выглядело нормально. Станки, казалось, работают с предельной точностью – на самом деле калибровка их была сдвинута на доли миллиметра. Таких уловок было множество, но инспекторы из отдела вооружения их не замечали и покидали предприятие не только с грузом сигарет и коньяка, но и полные теплого сочувствия к этому прекрасному парню Оскару, которому приходится справляться со столь сложными проблемами…

Штерн всегда утверждал, что в конце эпопеи Оскар Шиндлер просто закупал ящики со снарядными гильзами у других чешских производителей и во время очередной инспекции выдавал их за свою продукцию. Пфефферберг утверждал то же самое. Так, стараниями Оскара, демонстрировавшего ловкость рук, Бринлитц продолжал существовать.

Несколько раз, чтобы понизить уровень враждебности со стороны местных властей, Шиндлер приглашал их представителей на экскурсию по фабрике, за которой следовал обильный обед. И каждый раз на заводе оказывались люди, чей опыт не позволял им хорошо разбираться в производстве боеприпасов.

После того как герру директору пришлось надолго задержаться на Поморской, Липольд и Гофман, руководитель местного отделения партии, принялись писать всем официальным лицам, до которых только могли дотянуться здесь, на месте, в провинции или в Берлине, обвиняя Шиндлера в нарушении моральных норм, в неразборчивых связях, в пренебрежении расовыми законами и так далее. Зюссмут тут же дал товарищу знать о потоке враждебных писем, хлынувшем в Троппау. Тогда Оскар пригласил в Бринлитц Эрнста Хана. Хан был вторым по значению человеком в штате бюро главного берлинского управления, обслуживающего семьи эсэсовцев.

– Он был, – вспоминал Шиндлер, как всегда не скрывая своего отношения, – тот еще пьяница.

Вместе с собой Хан прихватил друга детства Франца Боша. Тот тоже был «беспросветным алкоголиком», по характеристике того же Шиндлера. От руки этого подонка погибла семья Гаттеров. Оскар, подавив свое отвращение к гостям, радушно приветствовал их, ибо ему нужно было завоевать симпатии общественности.

В их захолустный городок Хан, как Шиндлер и надеялся, явился в форме со всеми регалиями – она была украшена нашивками, фестонами и орденами. Хан принадлежал к касте «старых борцов», вступивших в СС еще в первые дни их существования, и был овеян славой их побед. С блистательным штандартенфюрером прибыл не менее ослепительный адъютант.

Липольд жил в арендуемом доме вне стен лагеря и тоже был приглашен на обед. С самого же начала вечера он был потрясен до глубины души. Ибо Хан громогласно изъяснялся в любви к Оскару (что свойственно всем отъявленным пьяницам).

Позже Шиндлер описывал и гостей, и их мундиры как «воплощение помпезности». И наконец-то Липольд пришел к убеждению, что, сколько бы он ни писал жалоб далекому начальству, скорее всего, все они попадут на стол какому-нибудь старому собутыльнику герра директора, что может обернуться для него же самого, Липольда, крупными неприятностями…

Утром Оскар был замечен разъезжающим по Цвиттау в веселой компании важного чина из Берлина. Рядовые наци, останавливаясь на тротуарах, отдавали честь, когда мимо них проезжала «слава великого рейха».

Но загнать в угол бывшего владельца здания Гофмана столь же легко, как и остальных, не удалось. Триста женщин в Бринлитце, как признавал сам Шиндлер, не обладали «способностью к производственной деятельности». Как уже упоминалось, многие из них день за днем только вязали. Зимой 1944 года, когда многие из них располагали только полосатыми робами, вязание было отнюдь не только приятным времяпрепровождением.

Гофман, бросивший тюки с бракованной шерстью, как негодные и ненужные ему, тем не менее послал в СС официальную жалобу, что «женщины Шиндлера» занимаются хищениями его имущества, оставленного в пристройке. Он считает такое положение нетерпимым, писал он, скандальным, и более того: оно отчетливо показывает, что на самом деле представляет так называемая деятельность Шиндлера по производству боеприпасов.

Когда Оскар нанес визит Гофману, он нашел старика в триумфальном состоянии духа.

– Мы направили в Берлин петицию с требованием сместить вас, – сказал Гофман. – И на этот раз присовокупили к ней данные под присягой показания, что на самом деле ваше предприятие нарушает установления экономики и расовые законы. Мы считаем, что когда ваша фабрика перейдет под управление специалиста из Брно, получившего ранение в рядах вермахта, он сумеет вернуть ему достойный вид.

Выслушав Гофмана, Шиндлер принес ему извинения, стараясь изобразить глубокое раскаяние. Затем он позвонил полковнику Эриху Ланге в Берлин и попросил его не давать ходу петиции клики Гофмана из Цвиттау. Чтобы избежать внесудебного разбирательства, Оскару пришлось потратить восемь тысяч рейхсмарок, и всю зиму власти Цвиттау и городское партийное начальство досаждали ему, то и дело вызывая его в магистрат, дабы ознакомить его с жалобами горожан то на его заключенных, то на состояние его водостоков, то еще на что-то…