Стальная хватка империи - Васильев Сергей Александрович

– Значит, русским будет достаточно дать пять залпов и еще два – на пристрелку. Это четыре-пять минут. Пять наших залпов, из них два пристрелочных – в лучшем случае по три попадания в каждый из кораблей Макарова-сан. Боюсь, что этого будет недостаточно для выбивания даже «Осляби», и еще через пять минут у нас останется два броненосца против двух русских… Или, если боги будут к нам особенно благосклонны, против одного.

– «Окиносима» взорвался! – закричал сигнальщик.

Его крик не меньше чем на полминуты опередил грохот взрыва, но грибовидное облако, поднимавшееся над одним из двух отправленных на добивание «Пересвета» броненосцев, не оставляло сомнения в том, что второй «Канопус», «Мисима», если и отомстит за собрата, то задержать Иессена не сможет никаким образом. А значит, к тому моменту, когда они все же выбьют хотя бы один из кораблей Макарова, русский засадный полк – «Ретвизан» и «Полтава» – бросит на чашу весов свои тяжелые аргументы.

– Противник в пределах досягаемости! Разрешите открыть огонь, господин адмирал?

– Разрешаю, – коротко кивнул Того.

Первый залп дал недолет. Второй тоже. А третий…

– Адмирал-сама! Как командир корабля покорнейше прошу вас пройти в рубку, – низко поклонился капитан Хаясаки. – Мы будем нуждаться в вашей мудрости.

Адмирал Того задумчиво кивнул. Он представлял, какого мужества потребовала от командира «Микасы» столь невежливая просьба.

– Повреждения? – спросил он, обращаясь к волнам и ветру.

– Прямое попадание в ствол правого носового орудия главного калибра, адмирал-сама. Носовая башня небоеспособна, данные о возможности ввести в строй левое орудие поступят с минуты на минуту.

Адмирал благосклонно кивнул и проследовал под защиту броневых плит. Залп с «Виттельсбаха» лег близким накрытием пять секунд назад, а прилет от «Осляби» ожидался примерно через десять. Дело, скорее всего, было в премерзком характере шимозы, наполняющей фугасные снаряды «Микасы», один из которых, видимо, разорвался прямо в стволе. Разумеется, он не будет поправлять капитана.

– Передать на второй боевой отряд: разворачиваемся строем фронта. Нам нужно ввести в действие орудия наших мателотов. Начать маневр через две минуты.

– Дымы на правой раковине! – послышался голос сигнальщика.

– Лейтенант, – обратился Того к тому самому, особо зоркому офицеру, – посмотрите, кто это.

– Это «Громовой» и «Россия», адмирал-сама. Скорость – двадцать узлов. «Россия» горит, но, судя по всему, без повреждений в ходовой части!

– Значит, Третий боевой отряд уничтожен, но кто-то из быстроходных кораблей смог прорваться, – кивнул адмирал и пояснил: – Если хотя бы один из наших броненосных крейсеров все еще представлял бы угрозу для русских, «Громовой» или «Россия» остались бы добивать его. Раз Макаров-сан отозвал оба крейсера, ни «Ивами», ни «Якумо», ни «Аврора» больше не представляют для них опасности. Но поскольку «Россия» с «Громобоем» вернулись без бронепалубных крейсеров, тем есть кого преследовать.

Офицеры с непритворным уважением поклонились.

– «Ретвизан» и «Полтава» открыли огонь по «Мисиме»! – закричал один из офицеров и через секунду добавил: – «Мисима»… Она…

– Она спускает флаг, – жестко закончил за подчиненного адмирал Того. – Господа, я ни на секунду не могу допустить, что кто-то из офицеров тэнно согласился бы покрыть себя, все свои прошлые и будущие воплощения несмываемым позором. Но спешу напомнить, что больше половины команды на «Канопусах» – англичане. А они понимают долг и честь не так, как сыны Ямато.

Поскольку еще три «Канопуса» с такими же экипажами шли по соседству с «Микасой», некоторые из офицеров штаба не смогли удержать на своих лицах бесстрастное выражение.

А потом 226-килограммовый фугасный снаряд, один из четырех последних в боеукладке «Осляби», ударил в броню рубки, и свет для всех, собравшихся в ней, померк.

9 июня 1902 года. Бонины

Грубо сколоченная из досок дорожка, поднимающаяся на вершину холма к высокой мачте, служащей одновременно для причаливания дирижабля и для радиотелеграфной связи, была совершенно лишена изящества, но, по крайней мере, позволяла не утонуть в выбитой маминскими тягачами и раскисшей после недавнего тропического ливня колее.

– Все дело в плотности населения, – весело сказал адмирал Макаров, проследив за неодобрительным взглядом собеседника. – У нас слишком мало людей и слишком много того, что надо сделать. Приходится ограничиваться самыми быстрыми и наиболее функциональными решениями.

Адмирал Того задумчиво кивнул. «Интересно, – подумал японец, – на вышке развевается только военно-морской флаг с Андреевским крестом, а бело-сине-красный государственный флаг не поднят. Имеет ли это какое-либо значение?»

– Как вы получили это ранение, Макаров-сан? – спросил он, имея в виду висящую на перевязи руку русского адмирала.

– На «Боброке», – ответил тот. – Примерно так же, как и вы, Того-сан. Ваш фугас разорвался на броне рубки, меня отбросило, только вот приложился я не головой, как вы, а плечом.

– Признаться, я не надеялся, что мы сможем потопить хотя бы один ваш броненосец, – сменил тему Того.

– Морской бой – не только точный расчет, но и череда случайностей. Еще два ваших фугаса попали почти в одну точку в носовой оконечности «Осляби», прямо по ватерлинии, а дополнительное бронирование «Пересветов» все-таки было немного кустарным. Поэтому несколько плит просто-напросто сорвало с подкладки, и броненосец начал набирать воду. Плюс в погоне за мореходностью наши инженеры увеличили высоту борта сверх разумных пределов. Помпы не справлялись, крен увеличивался, и возникла серьезная опасность опрокидывания. В результате мой заместитель приказал оставить корабль. «Пересвет», к слову, мы до базы тоже не довели, как вы могли заметить.

– С другой стороны, вы, потеряв два броненосца, приобрели три, – пожал плечами Того.

– Нам повезло, что некоторые англичане оказались более рациональны, чем подданные японского императора. И гибель «Микасы»… К слову, о роковых случайностях. Мы рассчитывали, что «Ретвизан» и «Полтава» добьются попадания уже третьим залпом, но не ожидали такого эффекта. Так вот, гибель флагмана, а затем «Ивами» оказалась для команд «Сагами» и «Суо» несколько… шокирующей. И у них был пример «Мисимы».

– Я понял, что именно вы имели в виду под этой рациональностью. Какова дальнейшая судьба изменников и мятежников? Смею почтительно заметить, – взгляд адмирала Того стал жестким, – что эти… люди на момент проявления ими своей «рациональности» и убийства ими японских офицеров находились под юрисдикцией Ямато.

– В настоящее время я несу за них ответственность как за военнопленных. Я приказал разместить их отдельно от ваших моряков, чтобы избежать эксцессов. А что до их послевоенной судьбы… Полагаю, это станет одним из вопросов на мирных переговорах.

– Могу ли попросить вас о любезности? Я хотел бы представить свои предложения по этому вопросу моему императору.

– Только в том случае, если я буду уверен, что вы не коснетесь некоторых иных… деталей. К сожалению, я не могу рисковать.

– Вы имеете в виду тот факт, что…

– Чем дольше англичане уверены, что вскоре на их коммуникации выйдет не один, а сразу три «Пересвета», тем быстрее закончится война. Мы не можем допустить утечку информации, касающейся именно этой военной хитрости.

– Я понимаю вашу точку зрения, Макаров-сан. Но это значит, что…

– Увы, Того-сан. «Такасаго» действительно прорвался через наш крейсерский отряд, но потерял большую часть артиллерии, а радиотелеграф был разбит еще до прорыва. Его скорость в результате полученных при прорыве повреждений не превышала пятнадцати узлов, и сегодня утром два вспомогательных крейсера адмирала Рейценштейна перехватили ваш крейсер в сотне миль от Иокогамы. Часть ваших людей была спасена, и скоро мы доставим их сюда, где вы сможете поговорить с ними.

– Благодарю, господин адмирал. Полагаю, скорейшее окончание войны и в наших интересах. «Если ты не можешь быстро выиграть войну, возможно, имеет смысл быстро ее проиграть». Хорошо, я предоставлю вам письмо в незапечатанном конверте и обязуюсь не упоминать о том, что «Ослябя» и «Пересвет» остались здесь. К слову… Я бы посоветовал устроить на ушедших в Атлантику «Богатырях» парусиновый обвес поверх лееров в носу, чтобы визуально увеличить высоту полубака. Один из моих офицеров опознал ваши броненосцы именно по этой примечательной черте – высокому борту.