Аквилон. Трилогия - Саша Токсик

невозможно! — механик снял очки, протер вспотевший лоб рукавом. — Камень такого размера не может держать такой заряд!

Не удивительно, что несколько камней лопнуло при зарядке, вспомнил я. Когда я выкачивал энергию из Стража Глубин, то меньше всего думал об их сохранности.

— А если прибор сломан? — спросил Добролюбов, хотя по его голосу было слышно, что он сам в это не верит.

— Сломан? Мой прибор? — Кузьмич обиделся как ребенок. — Да я его каждое утро калибрую! Вот, смотрите!

Он выдвинул ящик под прибором, достал обычный русалочий камень с биркой «Эталон № 3». Вставил в гнездо, включил. Стрелка послушно показала тридцать пять.

— Видите? Все работает! А теперь…

Он снова вставил мой камень. И снова последовал удар об ограничитель на трех сотнях.

В мастерской повисла тишина.

«Дяди онемели!» — веселилась Капля. — «Как рыбки. Рты открывают, а звуков нет! Буль-буль!»

Наконец Добролюбов нарушил молчание:

— Откуда такая концентрация, молодой человек? И не сочиняйте мне про случайную находку. Такие камни не валяются на дне просто так.

Я усмехнулся. Вот теперь разговор пошел в нужном направлении.

— А вы слышали о Черной яме?

— Черная яма? — Кузьмич попятился, инстинктивно прижимая мой камень к груди. — Вы что, спятили? Оттуда никто не возвращался.

— Именно поэтому там и сохранилось то, что сохранилось, — я пожал плечами. — Все боятся, никто не лезет. А зря.

Добролюбов прищурился:

— И вы, значит, полезли? Один? И выжили?

Публика готова. Сейчас она проглотит любой мой экспромт.

— Знаете, почему-то место называют Черной ямой?

— Потому что там глубоко и вода черная, — буркнул Волнов.

— Это то, что видно сверху. А на самом деле там энергетическая аномалия. Как водоворот. Стоит в неё попасть, как она затягивает в центр.

Добролюбов наклонился вперед, заинтересованный:

— Допустим. Но при чем тут камни?

— А они от этой аномалии и заряжаются.

Ну, на самом деле камни зарядились от смерти древнего элементаля, но это им знать не обязательно. И даже вредно для их душевного спокойствия. Представляю их лица, если бы я сказал правду. «Знаете, там жил монстр размером с дом, я его убил, и вся его энергия перешла в камни».

Кузьмич задумался, что-то прикидывая в уме. Потом медленно кивнул:

— Теоретически… теоретически возможно. Если скорость потока достаточная, а перепад температур создает дополнительную турбулентность… — забормотал он. — Да, может накапливаться статический заряд магической природы.

— Вот именно, — обрадовался я. — И камни его впитывают.

— Но как ты их достал? — Волнов наконец-то вспомнил про трубку, начал набивать ее табаком. — Если там такие течения, человека разорвет на части!

— В этом мой талант, — ответил я, пожимая плечами. — Интуитивно чувствую течения и могу их избегать.

Я видел, как они переглядываются. История звучала достаточно безумно, чтобы быть правдой.

— И вы рисковали жизнью ради камней? — в голосе Добролюбова слышалось уже не подозрение, а уважение.

— А что мне еще делать? — я пожал плечами. — Я профессиональный ныряльщик. Это моя работа.

Добролюбов встал, прошелся по мастерской. Остановился у окна, выходящего на причал.

— Хорошо. Допустим, я верю. Но даже если камни честные… Вы понимаете, что натворили? Такая концентрация энергии… Крутовы взвоют от зависти. Они тридцать лет монополию держат, и тут появляетесь вы с камнями, которые их лучшие образцы за пояс заткнут. Сколько их у вас?

— Девятнадцать. Разного размера. Пять вот таких, — я кивнул на камень в руках Кузьмича. — Остальные поменьше, но тоже хорошо заряжены.

— И цена?

— Обсуждаемая.

Купец азартно хлопнул в ладоши.

— А пойдемте посмотрим, на что они способны!

Путь к причалу вел через склад, и я впервые увидел истинный масштаб предприятия Добролюбова.

Ряды бочек уходили в полумрак, как колонны древнего храма. На каждой выжжено клеймо, которое представляло собой стилизованную волну с буквами «ЧВД». Чистая Вода Добролюбова. Рабочие при виде хозяина не бросались изображать усердие, как это обычно бывает. Просто кивали и продолжали работу. Размеренно, без суеты, как отлаженный механизм. Уважают, подумал я.

— Матвей Семеныч! — окликнул нас пожилой механик с полностью седой бородой. — На «Чистом истоке» пятый камень барахлит! Федор говорит, до вечера дотянет, но не больше!

— Как раз вовремя, — ответил Добролюбов. — Может, и не придется к Крутовым идти.

Мы вышли на причал. Солнце уже поднялось достаточно высоко, чтобы разогнать утренний туман. Канал здесь был шире, чем в городе. Метров тридцать, не меньше. И глубже значительно.

«Чистым истоком» оказалась та самая баржа, которая стояла под загрузкой.

Мы поднялись по сходням. Палуба была выскоблена до белизны. Даже швы между досками аккуратно проконопачены и засмолены. Хозяйская рука чувствовалась в каждой мелочи.

— Машинное отделение в корме, — Добролюбов повел нас к железной двери с медными заклепками. — Сейчас увидите сердце баржи.

Мне и вправду было интересно. На «Ласточке», когда я нашел Каплю, движитель был уже разобран. Ну а на утонувшем Альбартосе, который я видел благодаря связи с духом, и вовсе было ничего не разобрать.

Помещение было тесным, но организованным аккуратно. Каждый инструмент на своем месте, каждая труба подписана, каждый вентиль промаркирован.

В центре находилась установка, при виде которой я невольно присвистнул. Интересная конструкция

Массивная медная труба диаметром с бочку проходила через обе стены. Очевидно, забор воды впереди, выброс сзади. А вокруг трубы, примерно посередине…

— Любопытно, — хмыкнул я.

Бронзовое кольцо охватывало трубу, но не касалось ее. Между металлом оставался зазор в палец толщиной. В самом кольце были гнезда для семи камней, расположенные по сложной схеме. Не просто по кругу, а со смещением, создающим спираль.

«Ой-ой-ой! Блестяшка! — запищала Капля. — Большая блестящая штуковина!»

«Она великовата для тебя, малышка»

«А вдруг поместится?» — ошарашила она меня. — «Давай попробуем⁈»

«Нельзя воровать чужие механизмы!»

«Жадина Данила!»

— Интересное решение, — заметил я, разглядывая конструкцию. — Камни создают поле внутри трубы?

— Точно! — обрадовался механик. — Вы разбираетесь! Камни генерируют течение, но сами остаются снаружи. Вода идет через трубу и выбрасывается под давлением.

— А почему семь гнезд? — спросил я, хотя уже понял принцип. — На лодках обычно два камня ставят.

— Два камня являются минимумом, — кивнул Кузьмич. — Слева и справа от трубы. Для маленькой лодки хватает. На баржах ставят пять или семь. Четные числа не используют, поскольку нарушается баланс потоков.

В дверях появился пожилой мужчина с костылем. Седой, загорелый, с изборожденным морщинами лицом речника.

— Федор, бывший лоцман, — представил Добролюбов. — Потерял ногу в аварии, но приобрел уникальный талант.

Федор подковылял к установке, не здороваясь. Приложил ухо к медной трубе, постучал костылем в нескольких местах. Прислушался.

— Третий камень сдох на четверть. Пятый вообще еле дышит. К вечеру встанем.

Он повернулся ко мне, окинул оценивающим взглядом. В его глазах читался вопрос,