Темная Башня. Путеводитель - Бев Винсент

Я — как больной, что смерти обречен,

Что жив, увы, последние мгновенья.

Уже с друзьями распрощался он,

Уже его не слышен жалкий стон…

(Свободой умиранья усыплен,

Одет далекой скорбью, словно тенью…)

«А есть ли место средь иных могил?»

«А кладбище, по счастью, недалеко?»

Обрядов грустных час уж избран был, —

А он еще живет, он слух открыл,

Пытается ответить, — нету сил!

И нет стыда у смертного порога.

Я — странник. Я страдал. Я видел зло,

Пророчества, оставшиеся ложью.

О, мой Отряд! Вас столько полегло!

Смерть — с каждым шагом, гибель — за углом,

Умолкли клятвы, как весенний гром…

Дорога к Темной Башне — бездорожье.

Тих, как само отчаянье, свернул

На путь, что указал уродец старый.

День ужасом кромешным промелькнул,

Тоской закат сквозь сумерки взглянул,

И луч кровавый отблеском сверкнул —

К равнине, полной лживого угара.

Но — к цели! Оказался вскоре я

На пустоши, бурьяна полной злого.

Смотрю назад — дорога и поля.

Здесь — мертвая бесплодная земля

До горизонта утомляет взгляд.

Идти вперед — нет для меня иного!

И я иду. Увы, мне никогда

Пейзаж столь безотрадный не встречался…

Цветов иль просто трав — нет и следа,

Лишь сорняков и терний череда,

Что землю захватила без стыда…

Здесь свежий лист бы чудом показался!

Уродство, безнадежность, нищета —

Печален сей удел земли несчастной.

Речет Природа: «Глянь, избывши страх,

Иль отвернись… вокруг — лишь пустота.

Покуда Суд Последний не настал,

Не проявлю ни малого участья!»

Кто опалил огнем чертополох,

Ко мне ростки последние тянувший?

Кто листья полевицы злобно сжег,

На медленную смерть ее обрек?

Казалось, тот, злодей — сам мрачный рок,

Что, забавляясь, губит все, что суще!

Уныло стебли тянутся сквозь грязь,

Как волосы сраженного чумою.

Земля — кроваво-слизистая мразь.

Здесь конь слепой стоит не шевелясь…

Откуда? Словно дьявол, веселясь,

Из адских бездн привел его с собою!

Он жив? О, нет! Он мертв уж сотни лет.

Пусты глазницы, ветер спутал гриву,

И плоть гниет, и обнажен скелет.

Уродств таких, я мнил когда-то, нет!

Он, верно, стал причиной многих бед,

Чтоб отомстили местью — столь глумливой!

Закрыв глаза, в себя я загляну…

Так перед боем кубок выпивают!

Я к светлым дням прошедшего взываю,

Чтоб будущее не влекло ко дну.

Подумай и сразись… я вспоминаю,

Я хмель былого радостно сглотну!

Зачем явился Катберта мне лик,

С улыбкою, что радостно светила?

Почти что въяве он во мгле возник,

И засмеялся звонко, как привык,

И обнял крепко на единый миг…

Но ночь печали друга поглотила!

Вот Джайлс, — и я отважней не встречал.

Не знал сомнений, страха и упрека,

Был беспощадней острого меча…

Но предал он — и руки палача

В позоре оборвали жизнь до срока.

И весь Отряд с презреньем промолчал!

Нет — я вернусь на свой ужасный путь.

Ушедшего тоска еще печальней!

Ни шороха, ни звука… не взглянуть.

Хоть мыши бы летучей здесь мелькнуть…

Отчаянье мою сдавило грудь —

Но… видно что-то на дороге дальней.

Из ниоткуда — узкая река.

Тиха и незаметна, как гадюка,

Почти бездвижна!.. В тине берега.

Здесь демоны — мне истина порукой —

От крови отмывают, верно, руки,

И гладь воды взрезают их рога.

Змея мала — но сколько яду в ней!

Ольхи стволы у берегов склоненны,

Отравою смертельной напоенны,

Самоубийц отчаянных мрачней!

Река убила соки их корней

Погибелью, в глубинах потаенной.

Я вброд пошел — о Боже, я вот-вот

Ступлю ногой на чей-то череп стылый!

Копье — опора. Омуты — могилы,

В них плоть, живая некогда, гниет.

Крик крысы водяной — и нету силы,

Ведь он, как детский плач, меня гнетет!

Брод завершен. Брег новый предо мной.

Там будет лучше? Жалкая надежда!

Бойцы, увы, сомкнули в смерти вежды,

И поле брани смертной пеленой

Окутано… Стоял здесь вопль кромешный.

Кто выжил? Жабы в нежити ночной…

Да, — верно, поле битвы было тут.

Но что свело бойцов на пир кровавый?

Нет ни следа их подвигов и славы,

Помину нет… Безумцев не поймут!

Как крестоносцев ратные забавы

Иль как рабов галерных тяжкий труд.

Форлонга не пройти — здесь сталь и смрад.

Кто обратил все эти механизмы,

Зубцы, колеса эти — против жизни?

Чей взор безумный через эти призмы

На мертвые тела глядеть был рад?

Чей зуб стальной вгрызался в смертный ад?

И снова — в путь… Песок, туман и мрак.

Стволы мертвы. Лес, верно, благородный

Здесь шелестел… и стал землей холодной.

Безумство, исступленье! Верно, так

Из хлама создает себе дурак

Кумир — с криком носится бесплодно.

Нет яркого пятна! Унылый свет,

И мох, что мерзко клочьями свисает, —

Да плесень заржавелая мерцает.

А вот и дуб, гнилушками одет —

За жизнь боролся, плоть коры взрезая,

И, издыхая, проклял белый свет!

И нет пути по-прежнему конца!

Прошел недалеко, но тьма ночная

Меня остановиться понуждает.

И ворон, верный спутник мертвеца,

Скользя, кружит у моего лица

И рваный плащ, играя, задевает.

Я бросил взгляд вперед и осознал:

Равнина обернулась кряжем горным.

Не достигаю зрением проворным

Я ничего — кроме суровых скал

И пропастей, ведущих к безднам черным.

«Как здесь пройти?» — я с ужасом гадал.

Не сразу осознал я — как меня

Жестоко провели! Когда? Не знаю!

Во сне? В кошмаре? Тихо отдыхаю.

Закончен путь? Иль часть пути? Но я

Почти что сдался — и ловушка злая

Открылась уж, забвением маня…

И вдруг — ожгло. И вдруг я понял — да!

Вот место это! За двумя холмами,

Что, как быки, сплетенные рогами,

Сошлись в бою!., а дальше — скал чреда,

Гора… Глупец, ты столько шел сюда!

Ты звал, толкал, пинал себя годами!

Что ж в сердце гор? Да — Башня, Боже мой!

Покрытый мхами камень, окна слепы

И — держит мир собою?! Как нелепо!

Несет всю силу мощи временной?

Над ней летят века во мгле ночной,

Пронзает дрожь меня, как ветра вой!

Как, не видать?! Ее укрыла ночь?

Не верю! День уж занялся и сгинул,

Закат лучи последние низринул

На горы и холмы, и сумрак хлынул

Мне в очи, что узрели беспорочь:

«Конец творенья — миру не помочь!»

Как, не слыхать?! Но воздух полнит звук,

Он нарастает, как набат над битвой,

Он полнит звоном, громом все вокруг,

И имена товарищей забытых,

Что шли со мной, мне называет вдруг.

О, храбрецы! Потеряны, убиты!

Миг — и они восстали из могил,

Пришли ко мне печальными холмами,

И каждый — мой оплот, огонь и знамя!

Я, их узнав, колени преклонил,

Поднял свой верный рог — и протрубил

Во имя их, погибших, падших, павших:

«Вот Чайлд-Роланд дошел до Темной Башни!»

Выражения признательности и ссылки[365]

Книга, подготовленная одним человеком, редкий случай. Все нижеперечисленные люди приложили руку к созданию этой книги, и я хочу поблагодарить их за содействие и поддержку.

Стивен Кинг великодушно разрешил мне ознакомиться с тремя последними книгами эпопеи «Темная Башня» до их публикации, что позволило превратить мои заметки в полноценную книгу. Наверное, нет смысла говорить, что без него этот проект никогда бы не реализовался, это слишком уж очевидно, но хочется отметить его созидательную энергию, благодаря которой на свет появилась, помимо многих других книг, семитомная эпопея «Темная Башня».

Марша де Филиппо всегда терпеливо отвечала не непрерывный поток моих вопросов.

Рон Мартирано взял набор глав, которые я сначала прислал ему, и показал мне, как превратить их в книгу. Он был первым редактором, с которым мне довелось работать, сразу оценивший проект в целом. У него было свое видение этой книги, но он с должным уважением отнесся к моему мнению. Он также был единственным человеком, с которым я более года мог обсуждать философию «Темной Башни», наша переписка позволила мне во многом разобраться. Рон также решился выйти на улицу в один из морозных, зимних дней, чтобы сделать фотографии, которые украшают эту книгу.