Проклятые (СИ) - Сербинова Марина

— Правильно, и не надо. И о том, что я у тебя всю ночь просидел — тоже. Начнет забивать себе голову всякой чушью.

— Джек, а что, мне совсем плохо было? Я как заснула в прихожей, так и не приходила в себя больше?

— Да я не знаю. Иногда ты открывала глаза и смотрела на меня, когда я тебе компресс на лоб клал. Он холодный был, ты вздрагивала и просыпалась.

— Я помню. Значит, я не сама разделась?

— Нет, — тихо ответил он.

Кэрол снова почувствовала, как обдало жаром лицо. Мучительный стыд в ней смешался с возмущением.

Руки задрожали. Она уже собиралась спросить, как он посмел, зачем раздел ее догола, копался в ее вещах и напялил на нее такую откровенную ночную рубашку, но он ее опередил, заговорив сам:

— Когда я сбил жар, на тебе нитки сухой не осталось. Ты так пропотела, что все насквозь промокло. Мне пришлось все снять. Если бы я этого не сделал, ты могла бы подхватить пневмонию. Я нашел какую-то ночную рубашку и одел тебя.

Кэрол молчала, низко опустив голову. Она не знала, что говорить, как реагировать. Поблагодарить или отругать. Стоило только представить, что он видел ее обнаженной, как снимал с нее одежду, и ей хотелось провалиться от стыда, а в груди закипала ярость. Но если бы она оставалась в мокрой одежде, это могло для нее плохо кончиться. Выходит, он помог. Но Кэрол трудно было побороть стеснительность.

— Да не смотрел я на тебя, — улыбнулся Джек, наблюдая за ней. — Темно было, один ночник горел.

Кэрол откусила бутерброд и запила чаем, пытаясь показать, что она абсолютно спокойна. Ей стало трудно дышать, когда она подумала о том, что сны ее были вовсе не снами. Неужели, он на самом деле прикасался к ней, трогал ее тело, целовал? Или ей это приснилось? Кэрол очень хотелось знать, сон это или не сон, и она даже набралась храбрости спросить его об этом, но в последний момент струсила и промолчала. Она сгорит от стыда, если ей это все приснилось. Он может подумать, что она хочет его, раз ей такое снится.

А еще он мог рассердиться. Он от всей души старался ей помочь, всю ночь о ней заботился, забыв о собственной усталости, а она начнет обвинять его в непристойных поступках. Если он ничего такого не делал, он может очень даже обидеться.

Кэрол украдкой взглянула на него. Нет, он не походил на мужчину, который стал бы тайком делать такое с бесчувственной женщиной. Он слишком гордый. И не такая уж она красавица, чтобы он потерял голову, увидев ее без одежды. И наверняка вид женского тела не был для него шокирующим, он за свою жизнь, наверное, на это насмотрелся достаточно.

Кэрол абсолютно не разбиралась в мужчинах, и сама это понимала.

Она не знала, мог ли мужчина остаться равнодушным, раздевая женщину, видя ее обнаженное тело. Она не хотела об этом больше думать. Нужно просто выкинуть все из головы, забыть. Так получилось. Он видел ее, она видела его. Они квиты.

Снова взглянув на него, она заметила на его лице грустное выражение. Расстроился? Почему?

Почувствовав ее взгляд, он поднял голову. В глазах его появился холод.

— Извини. Я хотел, как лучше. Не знаю, что ты там думаешь…

— Я ничего не думаю, — перебила его Кэрол невозмутимо. — Вернее, я думаю только о том, что без тебя мне бы туго пришлось. Спасибо, Джек. Не обижайся, просто я немножко… застеснялась.

Он улыбнулся.

— Разве можно стесняться такого красивого тела, ты должна гордиться.

Девушка вспыхнула, щеки залил румянец.

— А говоришь, не смотрел.

— Я догадался.

— Ну, да, конечно! — пробормотала она. — Еще скажи, что глаза завязал.

— Точно! Так и было, а говоришь, ничего не помнишь!

Он засмеялся и забрал у нее поднос с опустевшей чашкой и тарелкой. Присев на край постели, он как-то грустно посмотрел на нее.

— Знаешь, мне вчера так жалко тебя стало. Некому о тебе позаботиться. Совсем одна.

— Ну, почему же не кому? У меня есть Куртни и Мэтт. И Рэй тоже все бы для меня сделал. Если бы ты ему вчера позвонил, он бы сразу приехал.

— Не сомневаюсь. И трахнул бы тебя, пока ты без чувств лежишь!

— Джек!!!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Куртни и Мэтт — где они, когда так были тебе нужны? Что бы с тобой было, не окажись я рядом? Кто поможет тебе сейчас, когда ты еле на ногах стоишь?

— Куртни ничего не знает, а Мэтт в больнице. Зачем ты так говоришь, Джек? Они любят меня, просто так обстоятельства сложились.

— Знакомая ситуация. У меня тоже всегда такие «обстоятельства», когда я оказываюсь в беде. После всех покушений меня выхаживала домработница. Впрочем, кроме отца, у меня и нет никого. А он сидеть у моей постели не может. Только в таких ситуациях понимаешь, как ты одинок.

— Но это же можно исправить, — осторожно заметила Кэрол. — Мне трудно поверить, чтобы не нашлось женщины, которая захотела бы о тебе позаботиться. Наверное, ты сам этого не хотел.

— Они все лицемерки, только одно на уме — как меня на себе женить! Позволь им позаботиться, впусти в дом, дай похозяйничать — потом не избавишься!

— Но меня же ты впустил, — улыбнулась Кэрол.

— Ты — другое дело.

— Потому что не хочу тебя на себе женить? — она засмеялась.

— Хотя бы поэтому, — он тоже рассмеялся.

— Джек, а можно задать тебе личный вопрос?

— Ну, валяй.

— Почему ты так не любишь женщин? Это из-за мамы?

Он пожал плечами.

— А за что их любить? Женщины глупые и лживые.

Кэрол обижено надула губки.

— Неправда! — пылко возразила она.

— Ну, есть, конечно, исключения.

— И на том спасибо. Уже легче.

— Ты ведь тоже не любишь мужчин. Почему?

— С чего ты взял? — удивилась Кэрол.

— Заметил. Не любишь и боишься. Обидел кто-то очень?

— Нет. Я нормально отношусь к мужчинам.

Джек не стал настаивать, промолчав. У Кэрол неприятно засаднило в груди от его вопросов, и она решила сменить тему. Устроившись поудобнее на мягких подушках, она повыше натянула одеяло и улыбнулась.

— Джек, а ты когда-нибудь влюблялся?

Он вздрогнул и повернулся к ней.

— А что?

— Просто ты всегда смеешься над нашей с Мэттом любовью, как будто не веришь, что между людьми могут быть такие чувства. Как будто мы спектакль перед тобой разыгрываем. Вот я и подумала, что, наверное, ты просто сам никогда не любил.

— Правильно подумала.

— Что, правда, никогда не влюблялся? — не могла поверить Кэрол. — Не может такого быть!

— Ну, почему же, влюблялся. Один раз, когда в школе учился. Но мне не ответили взаимностью. Она смеялась надо мной, называла зубрилой, ботаником и ничтожеством, от которого даже мать сбежала. Моя любовь закончилась тем, что я дал ей по морде. За это меня избили ее дружки из футбольной команды. А год назад я решил съездить на встречу выпускников. Я никогда не ездил, а тут вдруг она мне звонит и уговаривает. Ну, я и поехал.

— И что? — не выдержала Кэрол, когда он вдруг замолчал.

— Встретились. Она замужем… была, — он поколебался, словно сомневался в том, рассказывать дальше или нет. — Как была дурой, такой и осталась. Кокетничать начала, как будто до сих пор была уверена в том, что я по ней сохну и только и мечтаю, как о ее расположении. А когда узнала, что я не женат, наверняка приняла это на свой счет. Чушь всякую несла о том, как я изменился, что никто даже подумать не мог, что я стану таким сильным и преуспевающим человеком. Смешно было слушать.

— И чем все закончилось?

— Ничем. Я поимел ее в тот же вечер, и отправился восвояси. Помог ей с разводом, а потом бросил. Она приперлась ко мне с чемоданами, я ее обсмеял и велел охране выкинуть ее на улицу. Вот такая любовь!

Он засмеялся.

— Отомстил, значит, — тихо сказала Кэрол, смотря на него широко раскрытыми глазами. — Не слишком жестоко? Все-таки, тогда вы были детьми.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Разве детям не так больно, как взрослым?

Кэрол промолчала.

— В школе мне тоже нравился один мальчик, — призналась она. — Но ему понравилась моя подруга. А когда с ней произошло несчастье, он сразу ее забыл. Из-за этого я стала его презирать, — она задумалась, и вдруг спросила. — А мне ты тоже отомстишь?