Безответная любовь - Рюноскэ Акутагава

оставили Корею. Ее спас Ким Ын Со, тот самый мальчик, который явил когда-то чудо на меже меж зеленых полей.

Ким Ын Со прибежал в ставку в Ыйджу и был проведен к бледному и осунувшемуся вану Сонджо.

– Доверьтесь мне, государь, и пусть тревога уйдет из вашего сердца.

Ван печально улыбнулся в ответ:

– Разве ты не слышал, что даже демонам не всегда удается победить воинов Ямато? Если ты полагаешь, что это по плечу тебе, добудь сначала голову кого-нибудь из военачальников.

Один из предводителей войска Ямато, Кониси Юкинага, давно уже был увлечен пхёнъянской гетерой по имени Кевольхян. Кевольхян была необыкновенной красавицей, во всем Пхёнъяне не нашлось бы ей равных. Но, не забывая о драгоценных шпильках из китайского нефрита, украшавших ее прическу, она ни на миг не забывала и о горе, постигшем ее родину. Даже когда она смеялась, в ее блестящих, опушенных длинными ресницами глазах таилась глубокая печаль.

Однажды зимней ночью Юкинага пировал с братом Кевольхян – таким же белокожим и красивым, как и сестра, – а она прислуживала им. В ту ночь Кевольхян была ласковее обыкновенного, во всем старалась угодить гостю и то и дело подливала ему вина. Юкинага и не заметил, как, улучив миг, она подмешала в вино сонное зелье.

Чуть позже, оставив спящего мертвым сном Юкинагу, Кевольхян и ее брат куда-то исчезли. Не подозревавший ничего дурного, Юкинага крепко спал, а его любимый меч висел где-то снаружи, за золотисто-зеленым балдахином постели. Впрочем, он повесил его там не совсем потому, что потерял бдительность. Дело в том, что к балдахину были пришиты маленькие, невидимые глазу колокольчики. Стоило кому-нибудь дотронуться до него, и колокольчики, громко зазвенев, разбудили бы Юкинагу. Вот только он не знал, что Кевольхян потихоньку засунула в колокольчики вату.

Спустя некоторое время женщина и ее брат вернулись. Кевольхян еще вечером завернула в шлейф своего расшитого узорами платья золу из очага. А ее брат… Впрочем, какой там брат! Это был Ким Ын Со, выполнявший приказ вана. В руке с высоко засученным рукавом он сжимал меч с зелеными драконами на эфесе. Крадучись, парочка приблизилась к золотисто-зеленому балдахину, за которым безмятежно спал Юкинага. Вдруг меч Юкинаги выпрыгнул из ножен и, словно у него выросли крылья, полетел к генералу Киму. Но тот, ничуть не растерявшись, плюнул в его сторону. Как только слюна коснулась меча, он утратил свою чудесную силу и со звоном упал на пол.

Ким Ын Со с громким криком одним взмахом меча снес Юкинаге голову. Однако голова этого воина, неизменно вселявшего ужас в своих противников, злобно скрежеща зубами, устремилась обратно к телу. Увидав такое чудо, Кевольхян мгновенно выхватила из-под шлейфа спрятанную там золу и бросила несколько пригоршней на кровоточащий обрубок шеи. И сколько ни подпрыгивала голова, ей не удалось соединиться с испачканным золой обрубком.

Тем не менее оставшийся без головы Юкинага сумел, нащупав меч, молниеносно метнуть его в сторону Кима. Не ожидавший удара Ким, подхватив Кевольхян, высоко подпрыгнул и вскочил на балку. Меч только и успел, что срезать мизинец на его ноге.

Ночь еще не успела смениться рассветом, а выполнивший задание вана генерал Ким уже бежал по безлюдной равнине с Кевольхян на руках. Бледнеющая луна готова была опуститься за темневшие впереди холмы. Внезапно генерал Ким вспомнил о младенце, которого Кевольхян носила под сердцем. Дитя военачальника из страны Ямато все равно что ядовитая змея. Если сейчас же не убить его, он может стать причиной большой беды. И генерал Ким, подобно тому как тридцать лет назад Киёмаса, решил, что у него нет иного выхода, как только убить этих двоих – мать и дитя под ее сердцем. Герои – странные существа, всегда готовые попрать любое проявление сентиментальности. Ким тут же убил Кевольхян и извлек младенца из ее чрева. Слабый свет заходящей луны осветил неопределенный окровавленный комок. Но комок этот вдруг зашевелился и проговорил человеческим голосом:

– Еще три месяца, и я отомстил бы за смерть отца.

Громкий, как рев буйвола, голос пронесся по темнеющей равнине. Одновременно слабо белевшая на предутреннем небе луна исчезла за холмом.

Вот так в Корее рассказывают о последних минутах жизни Кониси Юкинаги. На самом-то деле он встретил свой смертный час вовсе не во время похода на Корею. Но ведь не только корейцы склонны приукрашивать свою историю. В истории Японии, как ее преподносят японским детям или японским мужчинам, что почти одно и то же, полным-полно подобных легенд. К примеру, разве вам никогда не случалось встречать в учебниках по истории таких вот описаний:

«Военачальники страны Морокоси, имея в своем распоряжении около 170 военных кораблей, стали лагерем у реки Пэкчхонган (провинция Чхунчхондо, уезд Сочхонхён). В находящийся под стихией Земли день Обезьяны (27-й день 8-го месяца 2-го года правления императора Тэнти) флот страны Ямато, приблизившись, вступил в бой с флотом Морокоси. Не имея в этом бою преимущества, флот Ямато отступил. В отмеченный стихией Земли день Петуха (28-й день)… флот Ямато, поддерживаемый пехотой и головными частями, снова приблизился и напал на войска Морокоси. Те же, зажав суда справа и слева, нанесли ответный удар. В мгновение ока государевы войска были разбиты. Многие воины, бросившись в воду, утонули. Суда же остались невредимыми» («Нихонсёки»[61]).

Любой народ считает историю своей страны славной историей. И примечательная в этом смысле легенда о генерале Киме всего лишь одна из многих.

1924

Сочинение

– Хорикава-сан, вы не напишете надгробную речь? В субботу состоятся похороны капитана третьего ранга Хонды, и начальник школы зачитает ее… – сказал, обращаясь к Ясукити, капитан первого ранга Фудзита, когда они выходили из столовой. Хорикава Ясукити[62] был преподавателем школы, обучал слушателей переводу с английского. Но, кроме того, время от времени он должен был в перерыве между занятиями писать надгробные речи, готовить учебные пособия, править лекции, которые должны были читаться в присутствии императора, переводить статьи из иностранных газет. Такие просьбы обычно исходили от капитана первого ранга Фудзиты. Ему было не больше сорока. Лицо у него смугловатое, худое, нервное. Идя по полутемному коридору на шаг позади капитана первого ранга, Ясукити непроизвольно воскликнул:

– Вот как? Я и не знал, что капитан третьего ранга Хонда скончался.

Капитан первого ранга Фудзита обернулся к нему с таким видом, будто тоже восклицал: «Вот как?» Ясукити устроил себе вчера отдых и поэтому не прочел извещения о скоропостижной смерти капитана третьего ранга Хонды.

– Скончался вчера утром. Говорят, кровоизлияние