Бабушка на сносях - Наталья Нестерова

Но с шестого захода нас все-таки развели. Облегченно вздохнув; мы с Сергеем радостно обнялись.

— Может, вы поторопились? — глядя на нас, спросила работница ЗАГСа.

— Нет! — в один голос воскликнули мы.

У Олега с разводом были проблемы другого плана. Его жена не хотела ни разводиться, ни съезжать с квартиры. Олег бывал на Войковской почти каждый день и скандалил. Возвращался домой, ко мне, точно отравленный ядовитым газом. Был хмур и зол, требовалось время, чтобы газ выветрился. Олег не пересказывал подробностей, но, когда точку в их спорах поставила дочь Катя, он привел ее слова: «Мама, скажи спасибо, что папа прожил с нами шестнадцать лет! Если ты не поступишь, как он просит, от тебя уйдет не только муж, но и дочь!»

— Ничего не имею против, чтобы Катя жила с нами, — быстро отреагировала я.

— Посмотрим, — ушел от ответа Олег.

Катю я видела один раз. Встречу второй раз, возможно, не узнаю, потому что ее лицо после операции, отечное, с синяками, с нашлепкой гипса на носу, должно было измениться. Но внешность — полдела, вторая половина — психическая устойчивость. И с ней у девочки большие проблемы. Катя произвела на меня впечатление ранимого больного зверька. Ее лечить и лечить.

Чужая тетя, которая увела папу от мамы и у кого свой маленький ребенок, требующий постоянной заботы, может стать хорошим лекарем? Заменить родную маму? Сомневаюсь! Я была готова взять на себя ношу, но не уверена, что не уроню груз по дороге.

Люба назвала Олега «твой жених», что, по сути, было верно, хотя «жених» применительно к нашему возрасту звучит потешно. Жених мне достался с кучей проблем. Вроде не бабник, а весь в обязательствах перед женщинами. Существование Веры, фактической гражданской жены Олега в течение многих лет, было для меня большим сюрпризом, отнюдь не приятным. Ссоры и разбирательства с Леной у него закончились, но приходил домой по-прежнему «отравленный газом». Я стала расспрашивать, он рассказал о Вере. Утверждение Олега «фактически мы давно расстались» находилось в противоречии с тем, как тяжело переживала Вера разрыв. Она звонила Олегу на работу, поджидала его на улице, просила о малости — хотя бы иногда видеться. Объяснения с двумя нелюбимыми женщинами в короткий промежуток времени — эту концентрированную истерику редкий мужчина выдержит. Олег срывался на грубость. Однажды я слышала, как он сказал Вере по телефону: «Дружить? С постылой женщиной дружба немыслима!»

Я чувствовала себя воровкой, отхватившей счастливый куш. Но если начинать сначала, ради Олега я бы снова пошла на разбой.

Мне кажется, я Веру видела. Возвращалась из очередного похода в ЗАГС, у подъезда стояла женщина. При моем появлении она испуганно спряталась за дерево. Я шагнула в ее сторону:

— Вы Вера?

Ответом был судорожный всхлип начинающихся рыданий. Женщина быстро пошла, потом побежала прочь. Я дернулась за ней, но остановилась. Из всех утешительниц для Веры я — самая неподходящая. Хотя у меня был опыт, странный и положительный, общения с женщиной, которой я испортила судьбу. Но Игорева Лида сама пришла ко мне! И Лида не Вера! А Игорь совсем уж не Олег!

Игорю я так и не позвонила'. Дело, которое нужно сделать по чести, но можно немного отложить, имеет тенденцию откладываться до бесконечности. Зато я съездила на почтамт и верно предугадала — меня там ждало письмо от Игоря.

И еще одно, с незнакомым почерком на конверте. Его открыла первым. Писала Лида.

«Здравствуй, Кира!

Ты внезапно уехала, Игорь говорит, что ребенок не от него. Зачем скрывала? Разве я бы не поняла? Но это все мелочи. Главное, чтобы маленький здоровым родился. С тем мужчиной, что я тебе говорила, с детьми, я рассталась. Пьет хуже Игоря. А Игорь говорит, давай вместе попробуем жить.

Во! Это благодаря тебе, точно, перестал бояться, что бабы по ночам кусаются. Что посоветуешь с точки зрения своего опыта? Пришли мне свой адрес. Может, соберусь в Москву, чтоб было где остановиться.

Всего доброго! Привет от Игоря! Он не знает, что я тебе пишу, а то бы разозлился.

Лида».

Я тут же написала ей коротенькое письмецо с адресом квартиры в Кузьминках, где будут жить Лешка и Лика. Своего будущего адреса пока не знаю. Советы давать не рискнула. Заклеила конверт с чувством внутреннего ликования. Словно хорошие отношения с Лидой, возможность быть ей полезной снимают часть моей вины перед женщинами, которых я обездолила.

Письмо Игоря — три страницы убористых строчек — приводить не имеет смысла. Суть рассуждений по поводу моего отъезда: так, наверное, лучше, как ты поступила, Кирочка. Потом идет пространное восхваление исторического события — моего пребывания в Алапаевске и его влияния на душевный мир Игоря плюс новости из средней школы. Ни слова о Лиде, тем более приветов от нее.

Наверное, я буду получать письма от Игоря до смерти — его или моей. И отлично! Есть колея, по которой идет человек, и ходить он может только по колее, его сбили ненадолго, он потерял, бедняга, ориентиры, а теперь снова вернулся на привычную колею. Счастливого пути, Игорь! Ведь ты не ждешь от меня частых и подробных ответных посланий?

На работу я заглянула, чтобы отдать больничный на дородовой отпуск. Купила торт и шампанское — отметить с коллегами сие событие. Я — это была я. Как была беременной, так и осталась. Но теперь антураж изменился. Если раньше (в своих страшных видениях) выглядела нагулявшей приплод старушкой, теперь предстала интересной женщиной возраста элегантности, которая вышла замуж (тут я слегка поторопила события) и ждет ребенка.

Большая Оля и Маленькая Оля смотрели на меня с откровенной завистью. «Мы всегда знали, — в голос воскликнули они, — что ты родилась под счастливой звездой!» Возражать я не стала. Хотя подмывало оправдаться: «Видели бы вы меня месяц назад на алапаевском рынке! В шинели и в валенках! Девочки! До того как забеременеть, я десять лет вела монашеский образ жизни. Десять лет аскезы!»

Католическое рождество Люба и Антон провели в Англии. Как сказала Люба, «наши православные дети точно нехристи отмечают бусурманское Рождество». А Новый год мы встречали у Хмельновых. Люба настояла: только у нас, в широкой узкой компании.

Компания действительно подобралась странная.

Кроме хозяев, нас с Олегом, Лики и Лешки, были приглашены Ирина Васильевна, Митрофан Порфирьевич и дети: Катя и Денис, Ликин брат по отцу.

Дениска и Катя стеснялись чужих людей и, едва познакомившись, держались друг друга. Я сидела рядом с ними и слышала, как Денис говорил Кате (у нее почти полностью исчезли отеки, но остались желтые пятна уходящих синяков): «Если кто тебя обидит, ну, снова там по морде заедет, ты мне скажи, с ребятами приду, разберемся! Слушай, а чего они все беременные?»