В поисках солнца (СИ) - Берестова Мария

— Это в Аньтье так говорят?.. а вон там всегда гласная проглатывается?.. а что ещё за?..

В общем, филолога Райтэн возненавидел искренне и незамутнённо. Бить старичка, конечно, было недопустимо, на дуэль тоже не вызовешь, а на всякое слово у него находилось десять вопросов! Райтэн сдался на том месте, где филолог на его фирменную, приправленную отборным ядом фразочку ошеломлённо распахнул глаза и с благоговением выдохнул:

— Великое ты моё Пламя! Интонационная конструкция номер шестнадцать! Так вот как звучит эта легенда! — и взглянул на Райтэна так, словно тот был спустившимся на землю божеством.

В итоге старичок-филолог отвязался только после того, как Райтэн пообещал осенью явиться на лекцию и продемонстрировать владение этой интонационной конструкцией студентам.

Так что, так или иначе, все были довольны, что преследования со стороны профессуры университета перешли из хаотичных атак в упорядоченный рабочий процесс.

В кабинете при архиве закипела работа. Дерек собирал и сортировал материалы — в этом ему охотно помогали заинтересованные учёные. В соответствии с получаемыми от этой команды указаниями Илмарт рисовал карту с пробелами для иллюстраций, которые после заполняла Руби.

Хотя сессия уже осталась позади, и большинство студентов разъехалось по домам, Руби осталась в Кармидере. Тэнь предполагала, что подруга поступила в университет благодаря махинациям, схожим с тем, что использовала сама Тэнь. По нескольким оговоркам и некоторой нервозности можно было догадаться, что Руби сбежала из дома и опасалась, что отец может догадаться, куда именно она подалась. Они никогда не обсуждали это прямо, но, в конечном итоге, решение Руби остаться на лето здесь не удивило Тэнь — которая, в свою очередь, защитив свою выпускную работу, незамедлительно погрузилась в лабораторные опыты.

В тех редких случаях, когда Дерек и Руби оставались наедине в своей работе над картами, они начинали вполголоса строить интригу о том, как бы изящно свести Тэнь с профессором. Заговорщикам было не занимать фантазии, и парочка подверглась серии массированных атак: дошло до того, что однажды Руби заперла их в лаборатории на ночь.

Провал этой операции был самым сокрушительным: пленники даже не заметили своего положения, проработав всю ночь напролёт, и с утра очень удивились, когда их явились вызволять. И даже выставили спасателей с большим раздражением: интересующая их реакция должна была длиться ещё час.

Как ни искусна была в интригах подобного рода Руби и как ни хорош был Дерек в своём таланте продумывать и организовывать тонкие операции — в этом сводничестве их при любом раскладе ожидал неминуемый провал.

В глазах Тэнь профессор был гением. Молодой учёный — ему стукнуло около тридцати пяти — уже успевший прославиться своими смелыми опытами. На его счету значились многочисленные исследования, открытия, заключения, опыты и разработки. Он был фигурой мирового масштаба и приезжал читать лекции в университетах других стран — и слушали его там не только студенты, но и преподаватели.

Тэнь знала, что никогда и близко не подступит к этой недосягаемой высоте. Её ум не был умом учёного; она лишь подхватывала гениальные идеи своего наставника и работала над тем, на что у него не хватало времени. Не считая себя за равную ему, она и не мечтала о любви — вершиной её надежд была работа под его началом.

Что касается самого профессора, то он не видел со своей стороны возможности ухаживать за Тэнь. В его глазах брак между ними стал бы чудовищным мезальянсом. Тэнь происходила из богатой, знатной, знаменитой семьи, не говоря уж об отце-правителе.

У профессора не было ничего, чтобы предложить ей. У него не имелось своего дома: он жил в преподавательском общежитии. У него не нашлось бы и минимальных сбережений: всё своё жалование он тратил на реактивы. Он не мог подарить своей избраннице даже времени: его день был забит под завязку, он редко спал дольше шести часов в сутки и зачастую пренебрегал обедом, чтобы сэкономить минуты на более важные занятия.

Вся жизнь профессора принадлежала науке: как он считал, ему было просто нечего предложить женщине.

Вершиной его надежд было наблюдать за её успехами.

Они, определённо, любили друг друга — глубоко и трепетно — и со стороны это было очевидно, хотя в общении своём они придерживались формальной манеры.

Она видела в его отношении лишь доброту наставника по отношению к усердному ученику.

Он видел в её чувствах лишь восхищение студентки перед учёным.

Втайне она мечтала когда-нибудь поцеловать его руки.

В глубине своего сердца он ничего иного не желал, как обнять её.

Это было удивительно глупо; настолько глупо, что ни Дереку, ни Руби не приходило в голову, в чём суть того обстоятельства, которое разрушает все их коварные замыслы и интриги.

Они оба раздражались, придумывали всё новые планы — и снова проваливались.

В конце концов, именно Дерек предложил поставить на кампании крест:

— Даже если мы их напоим и запрём в спальне, Руби, — мрачно заключил он, — они просто будут всю ночь увлечённо обсуждать влияние C2H5OH на головной мозг, а утром, чего доброго, ещё и напишут на эту тему статью.

Вздохнув, Руби признала, что он прав.

5. Как разговаривать без слов?

Это лето выдалось для Дерека весьма неожиданным.

Он никак не мог предугадать, что с коммерческой дороги так внезапно свернёт на научную, но работать с систематизацией информации ему нравилось гораздо больше, чем управлять карьером. В университете была прекрасная библиотека, и он повадился торчать там всё свободное время. Кроме того, он быстро и легко — как и всегда это с ним бывало — сошёлся с оставшимися при университете педагогами. Учитывая, что все они принадлежали к разным отраслям науки, было заржавевшие мозги Дерека заработали с новой силой, стараясь угнаться за всем. Он видел вокруг себя уйму людей, которые были умнее его, и ему хотелось теперь знать всё то, что знают они, и он с трудом принуждал себя сосредоточиться на каких-то конкретных задачах, а не распыляться в пустоту.

Другой неожиданностью стала Магрэнь.

С личной жизнью у Дерека катастрофически не сложилось. В юности ему нравилась одна девушка, но она была младше его, и их отношения так и не успели толком завязаться, как грянул тот налёт марианских пиратов. Позже, на службе у Грэхарда, у Дерека не оставалось времени на то, чтобы с кем-то познакомиться и сойтись — а Дерек был не из тех людей, кто мог бы вступить в отношения без глубокой эмоциональной близости.

Потом с ним случилась Эсна; случилась так ярко, нежданно и глубоко, что, ему думалось, он никогда не сможет быть с другой женщиной.

Чувство к Эсне никуда не делось; но семь лет Дерек жил, развивался и рос, а его чувство к ней — оставалось неизменным. И теперь он просто стал больше этого чувства, перерос его, и в сердце его появилось место для новой привязанности.

Он, должно быть, не был влюблён в Магрэнь, — но она интересовала его, цепляла за живое, и, чего уж тут греха таить, волновала и возбуждала. Чувства его, впрочем, не сводились и к банальному вожделению: ему глубоко нравилось само взаимодействие с ней, их беседы, тонкая игра, выстраиваемая интрига. Было логично, что однажды это взаимодействие перейдёт в постельную плоскость; но постель не была самоцелью, а виделась лишь как очередная ступень в развитии игры-противостояния.

И Дерек, и Магрэнь — оба они отчётливо понимали, что станут любовниками. И каждый совершенно точно знал, что и второму эту известно. Однако оба они не спешили на этом пути, и, пожалуй, даже оттягивали момент, когда их отношения перейдут на новый уровень — им слишком нравилось играть друг с другом, и обоим хотелось максимально продлить это чувство предвкушения.

Магрэнь была мастерицей игр такого сорта, но впервые столкнулась с партнёром, который делал процесс настолько интересным. Ей встречались мужчины и умнее Дерека, и сильнее его характером, но у Дерека была удивительная, невиданная ею раньше способность играть не играя. Он был прост и искренен, отвергал любую фальшь и отказывался от малейшего притворства; но он умел как-то так подать правду, чтобы сама эта правда и становилась частью игры и интриги. Магрэнь совершенно не понимала, как он это делает. Ей казалось, что она знает правила этой игры наизусть: когда промолчать — и когда польстить, когда приукрасить — и когда ускользнуть, когда подстроить — и когда пойматься.