Книжные люди. Кто создает, продает, продвигает книги в России? - Зорина Светлана

Оценки и взгляды, осмысление произошедшего с тех пор несколько изменились, но я благодарен судьбе, что познакомился с Михаилом Сергеевичем, готовил к выпуску книгу «Августовский путч» и ее презентацию. А потом это все закончилось, разломилось на ходу… На меня сильно подействовало разрушение империи. Было ощущение какой-то потерянности: родители остались в другой стране. Совершалось что-то грандиозное на твоих глазах, и ты чувствовал, что являешься участником или соучастником событий революционного масштаба. Не могу сказать, что в то время я был очарован Борисом Николаевичем Ельциным. Мне казалось, что идет жесткая борьба за власть, и я всем нутром ощущал ее.

Сергей Нарышкин вручает награду «За вклад в литературу» Владимиру Григорьеву и коллективу Роспечати (Национальная литературная премия «Большая книга», 2020 год)

И как раз в это время вы решили создать свое издательство? Как появился «Вагриус»?

Развалился Союз, я ушел со службы. Сказал, что не понимаю, чего дальше делать. Политикой заниматься не хотел. Решил выпускать книги: столько всего не переведено, столько любимых книг, которые ты читал, которыми восхищался! Собрали и запустили мощную серию «Мировой бестселлер». Издательство АПН ее выпускало и еще несколько лет после моего ухода.

Какой стала первая книга «Вагриуса»?

Первые книги – два романа Стивена Кинга, потом Майкл Крайтон.

Тогда все улетало как горячие пирожки. Была какая-то идеология, вы продумывали издательскую стратегию?

Вначале хотели выпустить на русском языке непереведенную классическую и популярную качественную английскую и американскую литературу. Постепенно добавляли современную русскую литературу. Содержать издательство тогда было трудно, поэтому приходилось делать стороннюю работу для рекламного агентства, для телевидения. К середине 1990-х сложились две крупные конкурирующие рекламные группы: «Премьер СВ» С. Лисовского и В. Жечкова, к которой был близок «Вагриус», и «Видео Интернешнл» Михаила Лесина. Обе, кроме медиасейлинга, занимались широким кругом проблем отечественного телевидения. Так вот, в мои обязанности в том числе входил подбор качественного сериального или кинопродукта для «Останкина». В те годы они транслировали бесконечные латиноамериканские сериалы: «Рабыню Изауру», «Богатые тоже плачут» и в том же духе… Мы впервые сделали tie-in: запустили одновременно сериал и книгу – «Возвращение в Эдем», и это принесло нам немалое количество денег, что позволило заняться русской литературой.

Почему именно «Возвращение в Эдем»?

Как-то прилетаю в Варшаву, там пустые улицы. Спрашиваю: «Что случилось с городом?» Мой приятель отвечает: «Идет сериал “Возвращение в Эдем”». Мне показали сериал, я разыскал литературную подоснову – книгу Р. Майлз, и мы подготовили большой бизнес-проект. Силами «Премьер СВ» купили этот сериал, так как у «Останкина» не было денег. Использовав бартер, поменяли сериал на рекламное время вокруг него. Таким образом, «Останкино» получило первый качественный современный сериал, а мы – рекламное время. «Вагриус» приобрел права и выпустил книгу. Это создало финансовую основу для дальнейших издательских экспериментов.

Каким тиражом?

Да тогда же все пиратствовали! На этой книге, по-моему, заработали все! Мы успели выпустить сразу 200 000 экземпляров, а по рынку ходили миллионы копий. Появились деньги, можно было позволить их тратить на авторов. Тогда казалось, что самое главное – выпускать книги, поскольку мы это любили. На себя практически ничего не тратили, квартиры не покупали. Ну, машину, компьютеры. А все остальное инвестировали в книги. Наша стратегия заключалась в создании коммерческих проектов, бестселлеров, которые будут окупать эксперименты в области литературы. Западные или отечественные – не имело значения. Так создали имя – Виктор Доценко. Мы сделали книгу, фильм на ее основе, а дальше, благодаря близости к ТВ и рекламе, выпустили первые в истории издательского бизнеса ролики. Заработали – и опять все в книги.

Открытие и издание современной российской литературы стало настоящим культурным прорывом. «Вагриус», по сути, воспринимался как российский «Галимар». Какими книгами вы особенно гордитесь?

Мы запустили две выдающиеся, как мне кажется, серии: «Современная отечественная проза» и «Мой ХХ век». Они поначалу были безумно убыточные, потому что торговцы не хотели приобретать отечественных авторов, книжки было очень тяжело продвигать. Зато у нас были силы, возможности, время и, самое главное, желание и средства, чтобы проводить свою издательскую линию. Кто-то из авторов выстрелил, у кого-то не вышло. Мы выпускали первые книги Солженицына и Аксенова, Пелевина и Шишкина, Маканина и Улицкой.

А что первое выпустили у Людмилы Улицкой? Как вы ее открыли?

Через знакомого английского литагента, уже не помню детали. Он попросил отрецензировать ее тексты. Я прочитал и сказал: «Ничего себе! Покажите мне эту барышню». Я ей позже признался: «Люся, честно вам скажу, я даже не поверил, что это могла написать женщина». Такой плотный сильный библейский текст! Оказалось, что это женщина – живая, интересная, глубокая. Мы издали «Медея и ее дети», «Сонечка» и «Веселые похороны». Я, помню, прочитал эти тексты и сказал: «Это будет бомба!»

Какие еще были открытия?

Саша Кабаков, Валера Попов, Миша Шишкин. Они все были в литературе, но их никто не публиковал. Главное ощущение того времени – нереальный драйв: казалось, что ты можешь свернуть горы. «Дайте мне точку опоры – и я переверну мир». Все легко давалось… Работали по 12–15 часов в сутки, но при этом было безумно интересно и, главное, как-то все совпало: созидательный возраст, созидательное время, огромные окна возможностей. Вот эта новая медиасреда: когда ты ее почувствуешь, понимаешь, где стоит использовать возможности телевидения, где печатные СМИ, прямую или косвенную рекламу… Так и раскрутили издательство. У нас, помнится, вышло всего два десятка книг, а про «Вагриус» уже все говорили!

Почему все-таки «Вагриус» закрылся?

Мы сами завели дело в тупик. Владение издательством в равных долях – 50 на 50 – создает сложности в корпоративном управлении, а если еще наслаивается конфликт, то и тупиковые ситуации неизбежны. Я ушел на государственную службу, а Глеб Успенский начал осуществлять редакционную и бизнес-политику, которая меня сильно не устраивала… У нас произошел разрыв. К сожалению, мы не нашли медиатора или посредника. Дальше началась целая сеть неприятных обстоятельств, надо было идти в суд. А судиться я не мог – ведь это кусок моей жизни, наш общий ребенок, история всего… И я заморозил эту ситуацию. Уйду на пенсию – попробую разморозить. Сотрудникам помогли трудоустроиться. Они все остались в профессии: кто-то преподает, кто-то ушел в другие издательства. Лена Шубина перешла в «АСТ», Леша Костанян – в «Прозаик»…

Медиасреда как ощущение новой реальности