Нострадамус. XX век: новейшая дешифровка - Неустановленный автор

При рассмотрении кентавра Хирона и астероида-кометы Хирон я увидел нечто общее: две противоположности. Двойственность человека-коня и «двойственная натура» нашего космического соседа, которая выражается в его поочередном астероидном и кометном проявлении. Даже астрология, современной форме которой я совершенно не доверяю, «Кентавром» связывает две составляющие мира – высшую и низшую (благородную лошадиную и низменную человеческую): в каком-то смысле два полюса единого целого. Уж не следует ли под «медовыми письмами, полными горечи», или просто «медовыми письмами», понимать их противоположность? Или двойственность? В общем, я веду к тому, что все рассматриваемые мной параллели и ассоциации говорят об одном: в катрене речь идет то ли о дезинформации, то ли о двойной игре.

Это точно подходило бы к первым годам 2МВ в целом, но в катрене говорится о конкретном событии, а скорее всего даже о двух эпизодах шпионских баталий того времени. Если «Великий Хирен» мы прочитаем как «Великий Двуликий», дальше уже могут возникнуть версии. Первое, что приходит в голову при прочтении катрена, – понятия лицемерия и добровольной сдачи в плен. Так кто же наш «Хи-рен» – ловкий обманщик или сдавшийся лекарь-проповедник, про которого помнят в «Риме»? Как ни странно, под эти два определения сразу подпадает Адольф Гитлер, бывший одновременно и порядочным… дипломатом, выражаясь культурным языком, и полусумасшедшим мистиком, для себя и для всех немцев создавшим новую религию, а также непосредственным исполнителем переустройства мира во второй четверти XX в. Но, к сожалению, эта версия трещит по швам уже в первой строчке катрена: «Великий Хирен позволит захватить себя людям Авиньона». Если только…

Давайте на секунду допустим, что Третий рейх не просто пытался перенять множество арийских идей и методов у «колдунов» на Тибете (в их числе и обряды посвящения эсэсовцев, и прочее странное), а из-за самого Гитлера попал под полное влияние тибетских «консультантов». Ведь тогда можно будет назвать полностью состоявшимся утверждение многих о том, что Гитлера к власти привели. И сразу становится понятно, для чего. «Русский медведь» на востоке начинает раскачиваться! Воевать с Россией сами мировые заправилы Старого Света не хотели. Воевать нужно было чужими руками, для чего были нужны значительные человеческие ресурсы. И созрела преступная идея: униженный, притесненный после 1МВ немецкий народ мог быть идеальным оружием в предстоящем столкновении интересов Запада с Востоком. Тем более после того, как японцы уже стали таким оружием в другой части мира. Сам по себе немецкий народ предпочел бы воевать с французами и англичанами. Почему же вся мощь вермахта пошла на восток, сметая деревни и города. Как такое могло случиться? Почему почти во всех городах Западной Европы не был разрушен ни один квартал? Почему на Гитлера не давили с запада войсками?

Ответ на все вопросы прост. Историю нельзя переписать, даже забив чепухой головы целому поколению. Гитлера действительно к власти «привели за ручку», скажем так, для войны с Советским Союзом. Сам Гитлер мог понять это слишком поздно. После 1943 г. он впадал то в бешенство, то в истерику, у него тряслись на нервной почве рука и нога, он слышал «голоса» – все это мы знаем.

Что интересно: кентавр Хирон подарил Пелею копье из пе-лионского ясеня, а Гитлер вместе с Австрией получил «подарок» – копье Судьбы (Гая Кассия Лонгина), которое фюрер очень желал обрести. В конце 2МВ оно достанется наступающим с запада союзникам, а именно – американцам. Кентавр Хирон получил ядовитую стрелу от рвущегося к власти на Олимпе Геракла и не умер от яда только потому, что был бессмертным. Кое-кто бессмертным не был, а яд, как считается, использовал, также пожелав своей смерти от яда…

Кто привел Европу к военной катастрофе, можно «вычислить» посредством анализа событий истории, не обращая внимания на этот катрен.

За века Британия привыкла к роли сильнейшей державы мира, к роли мирового бизнес-центра. Однако одним из важнейших результатов 1МВ явился выход США в мировые лидеры, после чего уже США оказались всеобщим кредитором. Долг Европы Штатам достиг 4,5 млрд фунтов стерлингов, причем долг Англии США составлял к марту 1921 г. астрономическую сумму в 972 млн 704 тыс. фунтов стерлингов. Разумеется, Англия не желала сдавать свои позиции без боя. Чтобы заведомо противодействовать грозящему лидерству США, Великобритания в 1925 г. вернулась к золотому стандарту, а затем вплоть до 1931 г. вела торговую войну с США, которая настолько поглотила ее ограниченные финансы, что заметно ослабли армия и флот. В результате перевооружение британской армии фактически началось только в 1938 г. Чтобы выиграть время и скрыть истинное положение вещей, британские государственные деятели еще в конце 1920-х гг. начали активную пропаганду за разоружение. Они заявляли, что новая война разрушит цивилизацию, и единственное средство предотвратить печальный исход – коллективная безопасность. К тому времени, когда Гитлер пришел к власти, многие англичане были настолько загипнотизированы собственной пропагандой, что если бы британское правительство предложило перевооружение, его шумно отстранили бы от власти. В результате Англия и сама не была готова к противодействию фашистской экспансии, и не могла проводить свою традиционную политику кредитования программы перевооружения своего союзника Франции – чтобы таким образом вновь достичь равновесия на континенте. По сути это стало полным крушением всей британской традиционной политики. Однако в силу своей интеллектуальной ограниченности этого никак не могли понять лидеры, определявшие английскую внешнюю политику в предвоенные годы, по-прежнему на словах стремившиеся к равновесию сил, не имея при этом реальной возможности его поддерживать со своей стороны.

Внешнюю политику Британии в те годы определял глава МИДа Стенли Болдуин, являвшийся ярким приверженцем линии «равной удаленности» от взаимно противостоящих материковых держав. После победы Консервативной партии на выборах в июне 1935 г. Болдуин сам возглавил правительственный кабинет. Оппозицию такому внешнему курсу составляли два течения консерваторов: с одной стороны, это были Антони Иден и Уинстон Черчилль, которые считали необходимым противопоставить Германии Советский Союз и Италию (а в идеале – их вместе); с другой – была группа так называемых умеренных германофилов, в которую входили Невилл Чемберлен (министр финансов) и Самуэл Хор (получил в июне 1935 г. пост главы МИДа), стремившиеся к усилению Германии через ее умиротворение. Политика умиротворения Гитлера в конце концов стала доминировать, а кто ее претворил в жизнь, увеличивая аппетит Третьего рейха, скрыть теперь невозможно.

В 1933 г. в Германии фашистам удалось прийти к власти в значительной степени из-за отказа коммунистов сотрудничать с социал-демократами. Коминтерн эту свою ошибку осознал и уже в 1935 г. перешел к тактике формирования правительств народного единства, в которые коммунисты входили в коалиции с другими левыми партиями. И вскоре эта политика принесла свои плоды. Под влиянием побед левых сил в Испании и Франции в 1936 г. и вхождения коммунистов в правительства этих стран, а также косвенного военного вмешательства СССР в испанские дела в Британии возобладало мнение о том, что на обозримую перспективу опасность революции и коммунизма для Европы значительно перевешивает угрозу со стороны нацизма. Почему не боялись нацизма? Возможно, потому, что в мире шел активный процесс кредитования Германии, строившей военные заводы.

Соответственно политика «равного удаления» Британии от СССР и Германии, проводимая до этого правительством Болдуина, изменилась: со второй половины 1930-х гг. в политической элите Британии начинает усиливаться влияние сил, выступающих за превращение Германии в противовес не просто Советскому Союзу, а всей левой, революционной опасности. Прежде всего это выразилось в победе германофильской группы в правительстве Англии. Ее лидер Невилл Чемберлен в мае 1937 г. сформировал свое правительство и стал проводить новую внешнеполитическую линию, направленную на умиротворение Гитлера. Исходным пунктом практической реализации чемберленовской стратегии умиротворения стал ноябрьский визит Эдуарда Галифакса в Берлин. При этом вся эта англо-германская встреча была построена на антисоветской основе. В самом ее начале Гитлер заявил: «Единственной катастрофой является большевизм». В ответ на это Галифакс отметил заслуги фюрера в «уничтожении коммунизма в Германии» и выразил уверенность в том, что Германия по праву может считаться «бастионом Запада против большевизма». На фоне антикоммунистической риторики Лондон весьма благосклонно отнесся к намерениям Гитлера поглотить территории, населенные преимущественно немцами, но входящие по тем или иным причинам в состав других государств, при условии, что процесс этого территориального переустройства будет мирным и согласованным с Великобританией. При этом Галифакс довел до сведения немцев, что правительство Британии не станет возражать против расширения территории Германии до ее «естественных этнических границ», когда речь шла о возможности присоединения к Германии Австрии и Судет, принадлежавших в то время Чехословакии и Данцигской области Польши.