"Рим, конечно Рим" или "Итальянское танго" - Людмила Бояджиева

— Не надо грустить, детка… Все будет по-другому, мы станем часто видеться и без конца пересказывать наш общий детектив, украшая его новыми захватывающими подробностями… А сегодня мы, вообще, не будем расставаться…

Санта значительно посмотрел в глаза Кристины. Она застыла, не в силах произнести ни слова.

— Я снимаю шикарные апартаменты с широченной кроватью, в которой просто страшно спать одному! — Санта заговорщицки улыбался, скрывая призыв и мольбу, горящие в его взгляде.

Кристина отстранилась, отрицательно покачав головой.

— Нет, милый, — твердо сказала она, хотя голос предательски дрогнул, а кончики пальцев мгновенно превратились в лед. — В этих отношениях мы давно поставили точку. Закутайся потеплее и мечтай о своей Изе. Она уже, наверно, обдумывает меню к торжественной встрече.

— А о ком будешь мечтать ты? — Санта не сумел скрыть обиду, став чужим и холодным.

— О! Я слишком устала от грез, — грустно усмехнулась Кристина. Неплохо бы выспаться перед отлетом.

А как же ей хотелось крикнуть в замкнувшееся, насмешливое лицо Санты, что не может позволить такой любви с ним — торопливой и легкой, как дорожный флирт. Что она просто умрет от тоски и обиды в его прощальных объятиях…

В аэропорту «Леонардо да Винчи» Кристина, отделенная толстым стеклом от провожающих её Эудженио и Санты, выглядела озабоченной и отстраненной, будто уже перешагнула за разделяющую их границу. Провожавшие наблюдали за работой таможенника, раскрывшего чемодан пассажирки московского рейса. В руках чиновника сверкнули россыпи драгоценных камней. Он спешно удалился со своей находкой, обнаруженной в багаже русской девушки, и вскоре вернулся, возвратив драгоценности владелице с улыбками и пространными объяснениями. Кристина победно помахала рукой провожающим и быстро ступила на эскалатор, увозящий её к другой жизни.

Как жаль, что нельзя сейчас же пересказать друзьям забавный эпизод: таможенник, обнаружив находящиеся долгое время в розыске «драгоценности», отнес их эксперту. Тот, узнав украшения, улыбнулся:

— Эти штучки теперь могут заинтересовать только музей криминалистики. Нам бы эту вещицу раньше поймать, когда в ней «голубой принц» красовался! Эксперт подержал в руке диадему с зияющим пустым глазком в центре и задумчиво покачал головой, припоминая связанную с ней шумную историю.

… Она покидала Рим в солнечное, совсем весеннее утро. Под крылом «Боинга», делающего круг над «вечным городом», весь он был виден, как на ладони. Сердце замирало от тоски и восторга, угадывая в поблескивающих на солнце куполах, в четких линиях архитектурных ансамблей и пятачках площадей хороших знакомых, чьи имена торжественно звучали в памяти: Foro Romano, Arco di Traiana, Campidoglio, Colosseo… А вон там — в самом конце Via Appia Antica, начинается сад, скрывающий виллу Антонелли…

«Прощай, Рома! Я увожу лучшее, что смогла получить от тебя…» Улыбаясь, Кристина опустила веки и машинально погладила руками живот. Уже месяц она знала о своей беременности. И ещё пару дней назад была уверена, что в Москве тут же избавится от нее… Как же она сразу не поняла, что никакого аборта не будет, что в октябре появится на свет необыкновенный малыш, подаренный ей Санта-Ромой.

В Москве, действительно, мело вовсю. Знакомый гриб Шереметьевского аэропорта тускло светился сквозь густые хлопья мокрого снега. Кристину встречали с цветами. Мать — в распахнутой короткой дубленке вишневого цвета, выглядела неожиданно игриво. Изящные очки с туманно-розовыми стеклами и модная стрижка «горшок» превратили скучную училку в пикантную деловую женщину с налетом европейского шика. Неловко топчущийся рядом с ней детина, небрежно прикинутый в натуральную рыжую кожу, протянул Кристине абсолютно заграничный букет голландских хризантем в серебристом целлофане с бантиками по углам.

— Фил. — Коротко представила спутника мать и, обняв дочь, уронила на её грудь скупую слезу.

— Это все? — Фил недоуменно оглядел два чемодана прибывшей и, подхватив тележку, бросил на ходу:

— Жду в машине!

— Боже мой, девочка! Семь месяцев не виделись! Здесь столько всего произошло… У матери был инфаркт — намоталась я в больницу, аж позеленела вся… Тебе не хотела говорить, что зря расстраивать, своих проблем полно… Сейчас уже — тьфу, тьфу! Рвалась тебя встречать, но я отговорила. Ехать далеко, да и ночевать у нас теперь негде…

Алла Владимировна резко остановилась и, развернув к себе дочь, внимательно осмотрела с головы до ног:

— Выглядишь потрясающе! Повзрослела, похорошела — вся какая-то тамошняя.

Они пробивались сквозь густую толпу к выходу, стараясь не упустить из виду широкую спину Фила.

— Чем порадуешь? Перемены в личной жизни не намечаются? Обратно не тянет? — забросала нетерпеливыми вопросами мать.

— Нет, мамочка. Перемен много, но все — мимо.

— Уж очень ты у меня разборчивая. Небось, там целая очередь поклонников под дверьми маялась? Ничего, дочка, все впереди. Ты надолго приехала?

— Мам, я насовсем…

Алла Владимировна опешила, округлив трагически-недоуменные глаза:

— Шутишь… А мы-то с Филимоном к тебе собрались. Даже расписаться решили…

И оказалось, что Кристина разочаровала всех. Встречали её от всего сердца — с красивым столом, шампанским, заготовленными шуточками насчет иностранной жизни, а главное — с интереснейшими планами, теперь, увы, на корню загубленными.

Ночью, лежа с дочерью на новой двуспальной кровати (Фила выгнали по такому случаю на диван в гостиную), мать горячо шептала:

— Он на девять лет моложе меня, так что, сама понимаешь, надо держать форму. — Она старательно нанесла на лицо ночной крем из импортной баночки и похвасталась. — Париж, между прочим! Филя для меня ничего не жалеет… Видишь ли, парнишка из рабочей семьи, тульский, простоватый, на меня как на королеву смотрит… А талант к бизнесу у него огромный! Начинал с нуля, как диллер… Ой, ты неправильно поняла: это киллер — наемный убийца. А сднлки устраивал. Ну, за полгода какие-то баксы пару раз крутанул. Купили «вольво», почти что новый, и деньги на квартиру собрали. Фил теперь недвижимостью занимается в риэлтерской фирме — это которые коммуналки расселяют, ремонтируют… В общем, хорошие бабки.

Кристина слушала, как завороженная. Она и не предполагала, что за столь короткий срок в лексике её чрезвычайно утонченной и консервативной маман появятся такие слова, не говоря уже о «новых идеалах» и «стиле жизни».

— Что и говорить, мы очень на тебя рассчитывали, — вздохнула Алла Владимировна. — Фил уже три месяца со мной итальянским языком занимается. Упорный, даже в туалете транспаранты с трудными словами поразвесил цельная натура… Да… Думали, устроишься ты в Риме — и мы к дочери поближе переберемся. Ведь у тебя такой солидный покровитель был, миллионами ворочал…