тема: "Псы любви" - Ник Перумов

Вода коварна. Упавшая стена уже не может сдержать поток, долго копивший силы для решающего удара. И даже самосвалы, по команде инженера сбрасывающие камни в кипящую пену, не способны остановить трагедию. Вода вымывает стены вокруг пролома, теперь это уже не маленький ручеек, это огромный бурный поток. Он угрожающе рокочет, сдвигая валуны, что лежали в основании плотины. Вода уносит песок, с каждой секундой все больше и больше перечеркивая надежды на то, что плотину удастся восстановить. Поток, чувствуя свою победу, беснуется на просторе, ревет, катится вперед. Мутные языки воды рвутся во все стороны, подхватывают ветки, прутья, бумажки. Поток докатывается до леса. Сносит вековые деревья, выворачивая их с корнем…

На берегу, у разрушенной плотины — мальчик. Игрушечный совок неподалеку. И уже не ревут двигатели могучих «БЕЛАЗов». Все погибло…

Малыш не плакал. Он сидел на горячем песке, крепко сжав пальцы, и смотрел, как рушится его мир. «Мужчины не плачут…», — повторял он себе. «Мужчины не плачут».

— Осторожно, двери закрываются, — пробормотал над ухом приятный женский голос, и пассажир вздрогнул. Видение исчезло. Человек вспомнил, где находится. Он вспомнил, зачем здесь. Пассажир вскочил с мягкого кресла, сделал движение в сторону выхода, но двери уже закрылись. Состав с мягким шипением тронулся с места, набирая ход. Длинный перрон остался за спиной, и прошлое, привычный мир — все исчезло за окном. Мелькнул последний луч солнца. Поезд нырнул в темный туннель.

— Следующая станция: «Три дня до конца света», — мягко добавил голос. Наступила тишина. За окнами вагона царила тьма. Даже стены тоннеля не были видны. Пассажир прижался к окну, стараясь разглядеть хоть что-нибудь, но там была абсолютная темнота. Человек вздохнул, вытирая пот со лба.

«Какого черта? — мелькнула предательская мысль. — Какого черта… я сюда…»

Поезд продолжал движение по тоннелю. Сколько лет он возил пассажиров туда, за край? Человек не знал ответа на вопрос.

«Да теперь поздно его задавать». Он вернулся в кресло, сел, погружаясь в воспоминания… Поезд едва ощутимо вздрогнул на стыке…

…Длинный серпантин горной дороги. Почему именно так надо прокладывать дороги в горах?! Поворот за поворотом, все по краю пропасти, лишь маленькие столбики отмечают тонкую грань, разделяющую два мира: суетливый, земной, и тот, где уже никуда не надо торопиться.

А ведь он так спешил! Ему нужно было срочно попасть в город. Из-за тумана не летали самолеты, оставался только многокилометровый серпантин, соединявший две точки… Человек с детства не любил гор… Стены из векового камня казались ему живыми, враждебными… Горы жили в другом мире, и люди со своей суетой были тут лишними. Он ощущал каждой клеточкой спины: «Мы — чужие». Именно поэтому всегда был настороже здесь. Может, это его и спасло? Ведь не случайно он сел на заднее сидение, прямо за спину водителю. Хотя предпочитал переднее кресло, там удобнее видеть дорогу, чувствовать скорость, пропускать через себя стремительный бег асфальтовой ленты, что закручивается под колеса… Но в тот раз он сидел позади.

И когда земля вздрогнула от сильного толчка — не удивился. Он был готов к этому. Ему не надо было отстегивать ремень… Быстро дернул непослушную ручку, всем телом навалился на дверцу, выпал наружу… Удар получился сильным, его протащило по асфальту, но боли он не почувствовал.

Говорят, в такие минуты время останавливается. «А ведь не врали», подумал он тогда, лежа на обочине. У него была вечность, чтобы рассмотреть все детали. Время стало упругим, тягучим. Водитель внутри кабины пытался отстегнуть крепления ремня. Колеса автомобиля уже соскальзывали вниз, в страшную пропасть. Бетонный столбик на обочине рассыпался на куски. «Как призрачна грань, что отделяет этот мир от…», — проскочила глупая мысль, совсем не к месту. Передние колеса автомобиля висели над бездной, машина двигалась ТУДА, медленно, миллиметр за миллиметром. Колеса вращались…

«По-мо-гиии!!!» Звуки не проходили сквозь ватную упругость времени. Но просьбу можно прочесть по губам. По глазам. И рука — навстречу ему, оттуда, из мира за гранью, тянулась рука. Растопыренные пальцы…

«Но боже, как трудно заставить себя встать и сделать шаг навстречу», — он приподнялся, холодная струйка пота скользнула по спине, лишая воли. Он запомнил висящие над пропастью шины, мелькание титановых дисков — колеса все еще вращались. Запомнил медленно скользящий по камням кузов. А прямо около автомобиля, рядом с разбитым на куски столбом ограждения — трещинки на асфальте, у самого края. Из них выглядывала зеленая трава.

— По-мо-гиии! — крик ворвался в уши. Время ожило. Рванулось ему навстречу, вместе с мольбой о помощи, тугим потоком ударило в грудь. Человек упал обратно на асфальт. Машина соскользнула в пропасть. Еще миг он видел перед собой безумные, полные надежды и отчаяния глаза… А потом остался только крик.

Крик не однажды приходил к нему во сне. Так было много лет, но со временем все позабылось. Память заботливо стирает старые воспоминания: не до конца, конечно, лишь притупляя их, закапывая в груду новых, более свежих. Кажущихся более важными. Прошли годы, и крик почти не возвращался к нему. Только сегодня, в поезде, из которого нет возврата, крик пришел снова…

— Станция «Три дня до конца света», — мягко прозвучал голос в динамике. Поезд вынырнул из тоннеля на открытое пространство, свет, непривычный красный свет заливал платформу. Бил в окна. Пассажир очнулся. Снова вспомнил, где он сейчас и что делает.

Ему захотелось выглянуть наружу. Было очень страшно. Красный огонь слепил глаза, и казалось, что вагон наполняется кровью. Человек опустил веки, зажмурился. Схватился за поручень, закусив губу. «Не убежать… не закричать…»

— Осторожно, двери закрываются… Следующая станция…

Поезд снова нырнул в бесконечный тоннель.

…Яркий майский день ворвался в память грохотом трамвая, медленно ползущего через Неву. Радостными криками детворы — первые катера уже бегали по реке, и мальчишки привычно бросали вниз всякую мелочь из карманов, стараясь угодить в крышу судна. Взрывы на «стрелке»… Он повернул голову, чтобы посмотреть. Петарды… Город провожал весну. Гулял и веселился. Мечтал о жарком лете.

Стояла отличная погода. «Еще немного — и можно будет забыть про куртку, до осени», — улыбаясь, подумал он. Молодые девчонки уже вовсю щеголяли в коротких юбках, бесстрашно игнорируя холодный ветер… «Дурочки, — с удовольствием разглядывая стройные ноги, думал он. — По весне в Питере дует холодный ветер с моря…» И все же было приятно смотреть на них, ловить на себе взгляды, улыбаться в ответ.