От Красного террора к мафиозному государству: спецслужбы России в борьбе за мировое господство (1917-2036) - Юрий Георгиевич Фельштинский

оставались на своей работе и продолжали выполнять обычные функции, добавляя к ним выполнение заданий, получаемых от спецслужб — именно так, как описал ситуацию с «включенными в свою орбиту» людьми Питовранов.

Первые внешнеполитические операции времен Андропова проводились Питоврановым через «Франко-советскую торговую палату». Ее создали в 1967 году, после прихода Андропова на должность, в Париже в соответствии с договоренностями на высшем уровне между Францией и СССР. В Москве открылся ее филиал. Тогда же начала действовать спецрезидентура советской внешней разведки, созданная по личному указанию Андропова и структурно входящая в ПГУ[240]. Руководителем этой глубоко законспирированной разведывательной структуры Андропов назначил Питовранова.

Главные оперативные вопросы решались лично Андроповым. Он же распорядился сделать так, чтобы у отдела «П» (так изначально называлась структура под руководством Питовранова) был отдельный бюджет и независимые от КГБ каналы связи с представителями за рубежом.

Отдел «П» получил свое название по первой букве фамилии Питовранова, по аналогии с когда-то созданным в НКВД отделом «С», которым руководил замученный на допросах Серебрянский, давший названию отдела первую букву своей фамилии. Позже отдел «С» преобразовали в целое Управление «С». Питовранов очевидным образом считал себя учеником и последователем Серебрянского.

Отделу «П» присвоили неформальное и безобидное название «Фирма». В середине 1970-х «Фирма» Питовранова получила статус самостоятельного отдела спецопераций и стала называться отдел «Ф» Управления «С», под общим руководством Питовранова, числившегося «старшим консультантом». Питовранов рассказывал:

В первые годы существования «Фирмы» Юрий Владимирович участвовал в планировании многих наших операций, и в некоторой степени наше подразделение было для него учебным полигоном. Я приходил с готовым планом операции и пояснял ему, почему следует проводить ее именно так. Он прислушивался. Думаю, эта работа помогла ему скорее освоить специфику чекистского дела.

«Значительных достижений удалось добиться во Франции, — вспоминал Питовранов. — Заведовать филиалом “Фирмы” отправлен большой знаток страны и особенностей французской души».

Даже по прошествии многих лет он умышленно не называл фамилию советского агента-нелегала, знатока «французской души», рассказывавшего:

Француза надо знать. Никаких особых денег для установления с ними контактов не требовалось. В моем распоряжении был большой загородный дом с парком, вот я и звал их туда погостить. Хороший обед, чудесное вино, легкий намек на возможную прибыль от контрактов, и зовешь погулять по парку. Там задаешь тему разговора и остается только слушать: ради того, чтобы красиво сказать, французы готовы вплести в свою речь самую закрытую информацию. А женщинам я постоянно дарил подарки, пусть мелочь, и говорил или писал приятные слова: дамам важно, что о них не забывают.

В итоге в числе друзей «Фирмы», со слов Питовранова, оказались «многочисленные политики, бизнесмены, их родственники, жены и любовницы». Брежнев, собираясь в Париж, точно знал, что будут просить французы на переговорах и до каких пределов они готовы отступать.

И все это — благодаря резидентуре Питовранова. Сам он при Андропове совершил 184 заграничные поездки с оперативными заданиями.

К моменту назначения Андропова председателем КГБ Питовранов уже состоял в руководстве одной внешнеторговой советской структуры. Она называлась безобидно: Всесоюзная торговая палата (ВТП).

Идея пристроить Питовранова в ВТП пришла в голову самому талантливому из его учеников — заместителю начальника ВГУ[241] КГБ, будущему первому заместителю председателя КГБ в звании генерала армии Филиппу Бобкову. Именно он, по воспоминаниям Питовранова, после увольнения того из КГБ, посоветовал Питовранову «не искать золото близко к помойке» (то есть в структуре, из которой Питовранова только что уволили), а пойти служить в незаметную ВТП. «Там есть хорошие выходы по внешнеэкономической линии, а может быть, и по другим направлениям», — сказал Бобков.

Про «другие направления» Питовранов и сам понимал: «Я рассказал, что, когда работал в ГДР, всегда сопровождал Патоличева в поздках по стране».

Николай Семенович Патоличев был министром внешней торговли Советского Союза. Короче, речь шла о валютных сделках и внешнеторговых операциях.

Через несколько дней после разговора с Бобковым Питовранова назначили на пост заместителя председателя ВТП, о существовании которой в СССР мало кто слышал. Между тем это была очень серьезная структура общесоюзного и международного значения, равной которой в СССР не было[242].

С приходом в ВТП (вскоре переименованную в ТПП — Торгово-промышленную палату СССР) Питовранов привлек на службу бывшего заведующего одной из кафедр Высшей школы КГБ Николая Николаевича Князева, поручив ему ведать кадрами палаты. По словам Питовранова, в резидентуре Князев занимал должность заместителя руководителя и ведал контрразведкой. Еще одним помощником Питовранова стал бывший его советник со времен командировки в ГДР Хачик Геворкович Оганесян. Ему руководитель поручил заниматься вопросами разведки.

В группу Питовранова входил и первый заместитель руководителя ПГУ генерал Борис Семенович Иванов, безуспешно пытавшийся привлечь к работе на него своего начальника Александра Михайловича Сахаровского. Б. С. Иванов неоднократно предлагал Сахаровскому личную с Питоврановым встречу, но тот, осторожный и опытный, возглавлявший ПГУ 15 лет, до 1971 года, отказывался, зная, что не все «чисто» в делах питоврановской резидентуры. От участия в ее практической деятельности он уклонялся вполне сознательно и сближаться не хотел.

В августе 1971 года Питовранову повезло: в Лондоне исчез старший инженер советского торгпредства Олег Лялин, бывший в действительности сотрудником отдела «В» Управления «С» ПГУ. Лялин перешел на сторону англичан, с которыми, как позднее выяснилось, он сотрудничал несколько лет. Воспользовавшись изменой Лялина[243], Андропов, по совету Питовранова, сделал важную кадровую перестановку: Сахаровского, так и не оправившегося после бегства Лялина[244], заменили Федором Константиновичем Мортиным, пробывшим в новой должности до 1974 года. А уже его сменил Владимир Крючков, остававшийся во главе ПГУ до 1988 года.

Об особом статусе группы Питовранова свидетельствовал тот факт, что о ее деятельности не информировались начальники ПГУ — генерал-лейтенант Сахаровский, сменивший его затем генерал-лейтенант Мортин и даже генерал-лейтенант Крючков, являвшийся многолетним особо доверенным человеком Андропова. Питовранов докладывал Андропову напрямую. Не удивительно, что отношения Питовранова и Крючкова навсегда разладились.

Наши отношения были подпорчены тем, что он очень ревниво относился к моей работе с Юрием Владимировичем, — вспоминал Питовранов о Крючкове. — Он никогда не был осведомлен о них в полном объеме — это его страшно нервировало. Он начальник разведки и не знает, что именно мы сообщаем председателю КГБ. Совпадает наша информация с его докладами или нет? Не сообщаем ли мы то, что его резидентуры проморгали? […] Наше подразделение было ежом, на котором Крючкову приходилось сидеть. Руководство ПГУ пыталось перейти с некоторыми нашими сотрудниками на более доверительные отношения. Пришлось поговорить с ними, спросить: «Не за председателем ли Комитета вы собрались присматривать?».

Встречи Андропова и