К звездам! - Гарри Гаррисон

— Ладно.

Не успел Ян зайти в кабинет, как директор протянул ему телеграмму:

— В Центральной конторе случилось что-то серьезное. Вы им нужны, говорят, еще вчера, даже раньше. Понятия не имею, в чем там дело. Одно только знаю, что худшего времени забрать вас эти ублюдки и специально бы не нашли. У нас толь-ко-только начало что-то получаться, добыча почти выровнялась — и на тебе!.. Скажите им, что вы здесь нужны. Хорошо? А то, похоже, меня они уже слушать не хотят. Осчастливьте их хам — и первым же самолетом обратно. С вами работать одно удовольствие, Кулозик. А машина вас уже ждет.

— Мне надо собраться…

— Не беспокойтесь, я позволил себе послать к вам дневального из холостяцкой гостиницы, и он уложил ваши вещи. Поезжайте. Раньше уедете — раньше вернетесь.

Ян сильно подозревал, что направляется вовсе не в Суэц и не в Каир. Араб-таксист уложил багаж через заднюю дверь и почтительно склонился перед передней: «Саля-ам!» После наружной жары в машине было прохладно: работал кондиционер. Когда отъехали от лагеря, шофер взял с соседнего сиденья металлическую коробочку и передал ее Яну:

— Сдвиньте крышку, сэр, там кнопочный замок, цифровой. Только не пробуйте в машине, если комбинацию не знаете, очень вас прошу. Иначе она взорвется.

— Спасибо. — Ян взвесил коробку на ладони. — А что еще?

— Встреча. Я вас везу в назначенное место. Извините, но с вас восемьдесят фунтов за поездку.

Ян был уверен, что за поездку все давно уплачено, а добавочная плата — просто маленький образчик свободного предпринимательства. Но деньги все-таки отдал. Банковский баланс у него все равно оставался невероятным. Полчаса они ехали по гладкой автостраде; потом резко свернули на грунтовую дорогу, уходившую в пустыню. И вскоре очутились на каком-то древнем, забытом поле боя, загроможденном корпусами сгоревших танков и искалеченными орудиями.

— Здесь, пожалуйста, — сказал водитель, открывая дверцу.

В машину яростной волной ворвалась жара. Ян вышел и огляделся. Вокруг лежала пустыня — и больше ничего, кроме обгоревшего металла. Обернувшись назад, он увидел, что его сумки уже на песке, а шофер забирается в машину.

— Постой! — крикнул Ян. — Что дальше-то?

Шофер не ответил. Вместо этого он с ревом завел мотор, круто развернулся и умчался в сторону шоссе. Яна окутало облако песка и пыли — и он долго ругался, вытирая носовым платком запачканное вспотевшее лицо.

Шум машины замер вдали, и вместе с тишиной навалилось давящее одиночество. Здесь было очень спокойно — но все-таки страшновато. И жарко, невыносимо жарко. Если надо будет возвращаться на шоссе, то сумки придется бросить. По такой жаре тащить их немыслимо. Ян положил металлическую коробку в тень от сумок. Оставалось только надеяться, что взрывчатка в коробке не чувствительна к нагреванию.

— Вы Кассий? — раздался голос за спиной.

Ян обернулся, пораженный: он не слышал никаких шагов, песок заглушил их. Возле сгоревшего танка стояла девушка — и стрела воспоминаний ударила его так, что он чуть не выкрикнул ее имя. Но нет, Сара мертва, убита много лет назад. Однако, взглянув на эту загорелую блондинку с волосами до плеч, в коротких шортах цвета хаки, он был просто потрясен. Настолько разительным оказалось сходство. Или память начала обманывать его? Ведь это было так давно… Она израильтянка, как и Сара, — вот и все… Потом до него дошло, что он только смотрит на нее и до сих пор не ответил.

— Я от Кассия. Мое имя Ян.

— Двора. — Она шагнула вперед и взяла его за руку; пожатие было сильным, но теплым. — Мы давно подозревали, что Кассий — это несколько человек. Но об этом можно поговорить попозже, в тени. Помочь вам с поклажей?

— Спасибо, я сам управлюсь. Здесь есть какой-нибудь транспорт?

— Да. Тут, за танком, с дороги не видно.

Машина оказалась того же типа, какой они использовали на нефтяных промыслах: спереди колеса, сзади гусеницы. Ян закинул сумки в небольшой кузов и забрался на высокое переднее сиденье рядом с Дворой. Кабины не было, только толстая металлическая крыша отгораживала их от солнца. Двора щелкнула включателем на рулевой колонке, и машина бесшумно двинулась вперед; только легкое гудение доносилось от колес.

— Электрическая? — спросил Ян.

Она кивнула и показала на пол.

— Там, под полом, мощные аккумуляторы, чуть ли не полтонны. В пустыне такие машины почти автономны. На крыше солнечные батареи новой конструкции. Если не очень гонять машину днем, то она обходится без стационарной подзарядки.

Она повернулась к нему — и слегка нахмурилась, увидев, что он по-прежнему неотрывно смотрит на нее.

— Извините, пожалуйста, я знаю, что веду себя не самым учтивым образом, вот так разглядывая вас… Но вы напомнили мне человека, которого я знал много лет назад. Она тоже была израильтянка.

— Так вы уже бывали в нашей стране?

— Нет. Сейчас впервые. Но мы встретились неподалеку отсюда, а потом я ее увидел в Англии.

— Вам повезло. А у нас почти никому не удается путешествовать.

— Она была — как бы это сказать — очень одаренной. Ее звали Сара.

— Очень распространенное имя. Как и все библейские.

— Да, конечно. А фамилию я услышал только однажды, случайно. Гилади. Сара Гилади.

Двора наклонилась и выключила моторы. Лязгнули гусеницы, вездеход резко остановился. Она повернулась к Яну: лицо бесстрастно, только огромные темные глаза смотрели прямо ему в лицо.

— Таких случайностей не бывает, Ян. Теперь я понимаю, почему они послали меня, а не кого-нибудь из наших мускулистых мальчиков. Моя фамилия тоже Гилади. Сара была моей сестрой.

Конечно. Иначе и быть не могло. В овале лица, в голосе — во всем облике было столько от Сары!.. Даже каждым движением она напоминала ему девушку, которую он когда-то любил.

— Сара погибла. Вы знали об этом?

Улыбка Дворы была вымученная, невеселая.

— Ее убили на моих глазах. Мы были вместе; пытались выбраться из Англии. И в этом не было никакого смысла, глупо… Ей совсем не надо было умирать… Ужасная, ужасная потеря! И напрасная.

Нахлынуло воспоминание. Оружие, стрельба, смерть… Тергуд-Смит. Ведь все это было сделано под его руководством. Ян стиснул зубы. Двора увидела, как он сдавил пальцами поручень.

— Мне ничего не рассказывали, никаких подробностей, — сказала она, — только то, что погибла при исполнении… Вы… Вы любили ее?

— Это так заметно?

— Мне заметно. Я тоже ее любила. Вы мне можете рассказать, что тогда произошло?

— Конечно. Все очень просто. Мы пытались выбраться из страны. У нас не было никаких шансов, нас предали с самого начала, — но она об этом не знала. И вместо того чтобы сдаться, стала стрелять, вынудила их стрелять в ответ — и погибла, чтобы никого не выдать. Как раз это самое страшное. Потому что они и так все знали.

— Я ничего об этом не слышала. Ужасно! А для вас еще ужаснее: ведь вы остались жить с памятью об этом.

— Да, верно. Но тут ничего не попишешь, нам ее не вернуть.

Больше он ничего не сказал, не хотелось откровенничать. Да, физически ее убил Тергуд-Смит и британская Безопасность; но предали ее свои, ее собственная организация, здесь, в Израиле… По крайней мере, так сказал тогда Тергуд-Смит. Где правда? Надо постараться выяснить правду, прежде чем иметь дело с этими людьми.

Вездеход двинулся дальше. Дорога была трудной; они почти не разговаривали, погруженные в свои мысли. Песок сменился каменистой поверхностью, потом снова пошли пески, потом начались пологие низкие холмы… Появились дорожные указатели на еврейском языке, и он понял, что они въехали с Синая в Израиль.

— Далеко еще?

— С полчаса, не больше. Мы едем в Беэр-Шеву, он ждет вас там.

— Кто «он»?

Двора не ответила.

Теперь они двигались по мощеной дороге, мимо пыльных деревушек, среди поливных полей. Пустыня внезапно кончилась, сменившись пышной зеленью. Впереди, по ту сторону долины, показался небольшой городок; но, немного не доехав до него, они свернули. По узкой извилистой дороге наверх, к одинокой вилле, окруженной густым садом.

— Сумки свои оставьте. — Двора спрыгнула с сиденья и потянулась. — О них позаботятся. А коробку возьмите с собой. Он ее ждет.

Откуда-то появились двое молодых людей и помахали Дворе… Ян прошел за ней следом через прохладный дом на террасу, выходившую на долину и городок за нею. Навстречу им поднялся старик лет за восемьдесят, худющий, как рельс.

— Шалом, Ян Кулозик, — сказал он сильным и звучным голосом, неожиданным для такого глубокого старика. — Я — Амри Бен-Хаим. Садитесь, пожалуйста.

— Значит, Двору послали меня встречать не по случайному совпадению?

— Нет, конечно.

— Тогда вы должны мне кое-что объяснить, — сказал Ян, по-прежнему стоя.