Кошачье кладбище - Стивен Кинг

— Что, милая?

— Береги себя, мамуля!

49

Деревья темными силуэтами проносились мимо окон машины. Мглистое небо подсвечивалось огнями аэропорта — он совсем рядом. Луис поставил «хонду» на Масонской улице, она шла вдоль кладбища с южной стороны. Ветер неистовствовал, норовя распахнуть дверцу машины, которую Луис старался закрыть. Пришлось приложить немало сил. Потом, когда Луис доставал с заднего сиденья брезент, заворачивал инструменты, ветер принялся срывать с него пиджак. Выбравшись на обочину, Луис со свертком в руках — как со спеленутым дитя — оказался в полной темноте: он стоял как раз меж двумя уличными фонарями и свет не доставал до него. Осмотрелся — нет ли на дороге машин? — и пересек улицу, там начиналась железная кованая ограда кладбища. Луису не хотелось, чтобы его кто-то приметил, пусть даже случайный прохожий, который сразу забудет о нем. Рядом качал огромной кроной и постанывал старый вяз — Луису вспомнились суды Линча и повешенные негры. Что и говорить, он струхнул. Нет, это не безумная работа. Это работа для безумца.

Машин не было. На Масонской выстроились уличные фонари, светлые пятачки убегали по тротуару вдаль. На этом тротуаре играли после уроков ребятишки: мальчишки гоняли на велосипедах, девчонки прыгали через скакалку, играли в «классы» и не замечали кладбища, вспоминали о нем разве что на Ведьмин день: тогда все, связанное с потусторонними силами, приобретало жутковатую привлекательность. Детишки могли, например, повесить бумажный скелет на ажурных воротах, припомнить стародавние шутки вроде: ЭТО САМОЕ ЛЮБИМОЕ ГОРОЖАНАМИ МЕСТО, КАЖДЫЙ НЕПРЕМЕННО ТАМ ПОБЫВАЕТ, или: ПОЧЕМУ НА КЛАДБИЩЕ НЕЛЬЗЯ ВЕСЕЛИТЬСЯ? ПОТОМУ ЧТО ЕГО ПОСТОЯЛЬЦЫ — ЛЮДИ ГЛУБОКО ПОКОЙНЫЕ.

— Гейдж! — вырвалось у Луиса. Сын лежит за этой узорчатой оградой, спеленутый сырой землей. И это уже не шутка. Это — несправедливость! Я ВЫЗВОЛЮ ТЕБЯ, ГЕЙДЖ! — мысленно обратился он к сыну. ЛИБО ВЫЗВОЛЮ, ЛИБО САМ КОНЦЫ ОТДАМ.

Луис перешел дорогу с тяжелым грузом в руках, огляделся, перебросил брезентовый сверток через ограду. Лопата, кирка и совок тихонько звякнули, упав на землю. Отряхнувшись, Луис приметил место и отошел. Даже если и забудет — не беда: просто пойдет по кладбищу вдоль забора, пока не увидит свою «хонду». Значит, где-то рядом и сверток.

Вот только не заперты ли сейчас ворота? Он дошел до угла, ветер подгонял, хватал за ноги. На освещенных пятачках дороги плясали тени.

Луис свернул на улицу Красивую и продолжал идти вдоль ограды. Вдруг свет мощных фар залил улицу, и Луис машинально укрылся за вязом. Слава Богу, это не полицейский патруль, просто случайная машина, очевидно, к шоссе держит путь. Подождав, пока она проедет, Луис зашагал дальше.

КОНЕЧНО, ВОРОТА НЕ ЗАПЕРТЫ. НИ КАПЛИ НЕ СОМНЕВАЮСЬ.

На воротах с готической изящной аркой играли тени, отчего они казались еще ажурнее. Луис толкнул — заперто!

ИДИОТ. КТО Ж ОСТАВИТ КЛАДБИЩЕ — ГОРОДСКУЮ СОБСТВЕННОСТЬ — ОТКРЫТЫМ НА НОЧЬ? В КАЖДОМ АМЕРИКАНСКОМ ГОРОДЕ ИХ ЗАКРЫВАЮТ ПОСЛЕ ОДИННАДЦАТИ ВЕЧЕРА. ИЩИ ДУРАКОВ! ИТАК, ЧТО БУДЕШЬ ДЕЛАТЬ?

Придется лезть через ограду и надеяться, что никто из близживущих обывателей не оторвется от развлекательной телепрограммы и не взглянет в окно: взрослый, неуклюжий человек перелезает через кладбищенскую ограду, как последний сорванец-мальчишка.

АЛЛО? ЭТО ПОЛИЦИЯ? СЕЙЧАС ВИДЕЛА ВЗРОСЛОГО НЕУКЛЮЖЕГО ЧЕЛОВЕКА, ПЕРЕЛЕЗАВШЕГО ЧЕРЕЗ ОГРАДУ НА КЛАДБИЩЕ. ДА, ДА, ВИДНО, НЕ ТЕРПИТСЯ ПОСКОРЕЕ ТУДА ПОПАСТЬ. СМЕЮСЬ? ДА ВЫ ЧТО? ДЕЛО СЕРЬЕЗНОЕ… КОПАЙТЕ ГЛУБЖЕ… ЧТО ВЫ? НИКОМУ НИ СЛОВА. Я — МОГИЛА!

Луис дошел до очередного угла, снова повернул. Железные копья ограды выстроились почетным караулом. Ветер студил разгоряченное лицо, пожирая капельки пота на лбу и висках. Тень его то чеканилась на свету, то растворялась во мраке. Время от времени Луис поглядывал на ограду. Вот остановился, прикинул.

И ТЫ, СТАРИНА, ВПРЯМЬ НАДЕЕШЬСЯ ЕЕ ОДОЛЕТЬ? НЕ СПЕШИ!

Луис Крид ростом вроде бы удался. Но ограда раза в полтора выше, да всякий орнамент увенчан острым копьецом. Для красоты, ясное дело. Но стоит, перелезая, оступиться, и девяносто килограммов собственного веса припечатают, насадят прямо мошонкой на остроконечные копья ограды. Так и будешь висеть, точно поросенок на вертеле, да орать благим матом, пока не прибудет полиция, снимет с ограды и отвезет в больницу.

Рубашка прилипла к мокрой от пота спине, кругом тихо. Лишь далеко, на шоссе нет-нет да прошуршит запоздалая машина.

Как же проникнуть на кладбище?

Безвыходных положений не бывает!

ПОСМОТРИ-КА ПРАВДЕ В ГЛАЗА, ЛУИС. МОЖЕТ, ТЫ И ЧОКНУТЫЙ, НО ПО ВИДУ НЕ СКАЖЕШЬ. НУ, ХОРОШО, ЗАБЕРЕШЬСЯ ТЫ НА ОГРАДУ. НО И ГИМНАСТ С ТРУДОМ НА ДРУГУЮ СТОРОНУ ПЕРЕМАХНЕТ. ДОПУСТИМ, ВСЕ-ТАКИ ОДОЛЕЕШЬ ТЫ ОГРАДУ, А ДАЛЬШЕ? КАК ГЕЙДЖА С КЛАДБИЩА ВЫНЕСЕШЬ?

Луис все шагал и шагал вдоль ограды, не замечая, что совершает уже не первый круг. Но так и не придумал, что делать.

АГА, КАЖЕТСЯ, НАШЕЛ! ПОЕДУ СЕЙЧАС ДОМОЙ, В ЛАДЛОУ, А СЮДА ВЕРНУСЬ ЗАВТРА К ВЕЧЕРУ, ЧАСА В ЧЕТЫРЕ, ПОКА ВОРОТА ОТКРЫТЫ. ЗАТАЮСЬ ДО ПОЛУНОЧИ… В ОБЩЕМ, ОТЛОЖУ НА ЗАВТРА ТО, ЧТО ХОТЕЛ БЫЛО НАСКОКОМ СДЕЛАТЬ СЕГОДНЯ.

УМНИЦА, О ВЕЛИКИЙ ЛУИС КРИД. А ВОТ ЧТО ДЕЛАТЬ С БРЕЗЕНТОВЫМ СВЕРТКОМ, ОН-ТО ВЕДЬ УЖЕ ТАМ, ЗА ОГРАДОЙ. КИРКА, ЛОПАТА, ФОНАРЬ… ЭТО ЛИ НЕ «НАБОР ГРОБОКОПАТЕЛЯ»?

ВПРОЧЕМ, СВЕРТОК УПАЛ В КУСТЫ. И НИКОМУ НА ГЛАЗА НЕ ПОПАДЕТ.

Что ж, разумное предложение. Да только разве дело, за которое он взялся, продиктовано разумом? Сердце спокойно и неумолимо постановило: завтра здесь нечего делать. Либо сегодня, либо никогда. Только сейчас, только сию минуту.

Он взглянул на другую сторону улицы: домов мало, вон светит огонек в окне, вон играют голубоватые блики от черно-белого телевизора. Он заглянул через ограду на кладбище: могилы здесь давние, круглобокие, одни чуть завалились, другие, наоборот, подались вперед — да уж, помотали их морозы да оттепели за много лет. Впереди маячил предупредительный знак, значит, там еще поворот, на улицу, идущую параллельно Масонской, откуда он и начинал. И что дальше? Опять по кругу, как заведенный? Значит, признать поражение?

На улицу вывернула машина с зажженными фарами. Луис едва успел спрятаться за деревом, чтобы переждать. Из окошка машины ударил острый луч, — видно, зажгли фонарь, — ощупал кладбищенскую ограду. Сердце сжалось в комок — ведь это полицейская машина! Проверяет кладбище.