Академия волшебства - Андрей Смирнов

Идэль покачала головой.

— И не помиримся. Он сноб и дурак.

— Но привлекательный. — Дэвид чуть улыбнулся.

— Животное.

— Но он тебе нравился.

— Да… — Она помедлила. — Можно сорвать спелое яблоко, надкусить, а потом увидеть, что оно червивое. Понимаешь? Да, он красивый и сильный, держится с достоинством, умеет поддержать разговор и врожденный Дар у него такой, какому я могу только позавидовать, но… но он пустой внутри. Большое здоровое животное. Он сосредоточен только на себе, ему не нужен другой человек, которого он мог бы любить, ему нужно красивое приложение к его ослепительной персоне. Даже в постели… — Дэвид удивился: кильбренийка впервые так свободно заговорила об этом. — Он был очень заморочен на том, чтобы показать, как он великолепен; я сама его не интересовала. Худший любовник из всех, что у меня были… Даже паж, который неумело лишил меня девственности на черной лестнице — в то самое время, когда мои дядюшки и тетушки на торжественном приеме так и увивались вокруг моего жениха, — даже тот паж был лучше Великого и Могучего Кантора кен Рейза.

— Твоего… жениха?

— Да. Одного молодого дурака, которого пророчили мне в мужья. К счастью, свадьба расстроилась.

— После того, как узнали про пажа? — предположил Дэвид.

— Точно.

— А что сталось с пажом? Повесили?

— Ну что ты! Выпороли и выгнали из дворца, когда все открылось. Работы он лишился, зато, — Идэль широко улыбнулась, — сможет теперь рассказывать всем, как переспал с принцессой.

— А ты разве принцесса? — удивился Дэвид.

— Ну… — Идэль смутилась. — В народе, по старинке, так иногда ещё называют дочек и внучек правящего приора… Хотя мы всячески боремся против всех этих имперских пережитков.

— А ты?… — спросила она после непродолжительного молчания. — Говорят, снова с Мелантой?

— Кто говорит? — перепугался Дэвид.

— Брэйд, конечно.

— Вранье. Может, он видел нас пару раз вместе, но это ничего не значит. Мы стараемся поддерживать дружеские отношения, вот и все. Меланта сейчас вроде увлечена каким-то альвом… слабо представляю, какие у них могут сложиться отношения… хотя кто знает?..

— Дружите? — переспросила Идэль. — Значит, ты не из-за Ёлло с ней расстался?

— О чем ты? — не понял Дэвид.

— Ну… — Опустив глаза, она поскребла зубчиком вилки по фарфору. — Ты ведь ценишь человеческую жизнь. Очень ценишь — по здешним меркам… Мы с Брэйдом как-то раз даже предположили, что ты принадлежишь к какому-нибудь необычному религиозному ордену, предписывающему своим членам подобное отношение…

— Нет. — Дэвид покачал головой. — Я никогда не был особо религиозен, а с тех пор как переселился сюда — и подавно. Сложно сохранять хоть какую-то веру в Высшие Силы, слыша рассказы о том, как тот или иной волшебник приструнил (а то, чего доброго, ещё подчинил или продал) какого-нибудь божка. Нет, я по-прежнему думаю иногда, что за всем этим изобилием богов и божков должен стоять кто-то главный, так сказать, Бог Номер Один, но если я и молюсь ему, то только в тех ситуациях, когда положение уже и так хуже некуда и непонятно, что делать и как быть дальше… больше для того, чтобы успокоить нервы, молюсь, на ответ, в общем, особо не надеюсь… А к чему мы об этом заговорили? — вдруг спохватился он.

— К тому, что ты считаешь человеческую жизнь ценностью. Меня тоже немного смущают здешние порядки, но до тебя мне, конечно, далеко…

— Да брось ты, — отмахнулся Дэвид. — Мне приходилось убивать. Если бы я не умел «выключать» свою мораль, я бы тут не сидел, а давно уже был бы мертв… Когда выключаешь мораль, все становится ясно и просто, как в компьютерной игрушке. Задача — решение; или ты труп — или он… не труднее, чем разделывать тушу… Но ты права: бессмысленное убийство не вызывает во мне ничего, кроме омерзения… Здесь же, похоже, все или почти все — кроме чужеземцев вроде тебя и меня — ходят с моралью, «выключенной» по жизни.

— Так значит, не из-за Ёлло?… — произнесла Идэль, задумчиво глядя на землянина.

Тот понял наконец, что Идэль имеет в виду, и отрицательно покачал головой.

Ёлло погиб на тренировке в фехтовальном клубе около месяца тому назад. Родиной Ёлло являлся один из сателлитных миров Хеллаэна — ещё более злобное и жестокое местечко, чем оригинал. Во всяком случае, такой вывод можно было сделать, исходя из поведения и кратких рассказов единственного переселенца, обучавшегося в Академии. На родине Ёлло пыточное дело являлось признанным и уважаемым видом искусства, одним из наиболее популярных развлечений — долгая, длящаяся часами (а иногда — и неделями) казнь. Из положительных качеств Ёлло следует отметить безукоризненную вежливость (в общении) и абсолютное бесстрашие, доходящее до идиотизма. Боевым искусствам в его мире уделялось немалое внимание, однако, в отличие от Кильбрена, это было не просто традицией, но стилем жизни. Ассоциации с китайскими отшельниками, в которых глубокая мудрость сочеталась с высочайшим боевым мастерством, тут следовало отбросить сразу. Существовало немало школ, где учеников с раннего детства калечили, подвергая всем мыслимым издевательствам и нечеловеческим нагрузкам. Большинство ломалось и отбрасывалось, как сор, а немногие выжившие принимали эстафету, подвергая все той же «программе обучения» новое поколение. Из них, приспособившихся, и состояла тамошняя элита общества, и Ёлло принадлежал к весьма родовитой и уважаемой семье. Условия их обучения мало чем отличались от боевых действий: по крайней мере, затупленным оружием они никогда не пользовались.

В Нимриане Ёлло чувствовал себя как рыба в воде; может быть даже, отношения между проживающими тут людьми поначалу показались ему чересчур добренькими. Раздражало, конечно, то, что здесь он не был такой важной персоной, как у себя дома, однако подобные чувства испытывала едва ли не половина учащихся, и все более или менее сумели со своими эмоциями как-то справиться. Сумел и Ёлло: чуть выше уже упоминалось о его безукоризненной вежливости.

Естественно он, с детства привыкший размахивать самым разнообразным оружием по поводу и без, просто не мог не стать членом фехтовального клуба. Тут он тоже, наверное, пытался держать себя в руках, поскольку у его спарринг-партнеров было не так много травм, как могло быть. Длительное время на случавшиеся (примерно каждое второе занятие) травмы не обращали внимания, тем более что рядом прыгала и скакала добрая дюжина начинающих магов со стихией Жизни — они всегда могли вмешаться и быстренько поставить пострадавшего на ноги. Со временем, однако, Ёлло почувствовал себя более вольготно, ведь по-настоящему расслабиться он мог только здесь, в клубе. Он потихоньку начал вызывать раздражение у окружающих, но, на свою беду, этого не замечал. А может, и замечал, но не обращал внимания — теперь никто уже не узнает.