Год спокойного солнца - Юрий Петрович Белов

давние приятели как-никак. И на развод подать, чтобы разговоров не было.

Она смотрела на него с недоумением. Кивала в знак согласия или понимания, а во взгляде укор был.

— Ты не так думаешь? — спросил он.

— Я не хочу туда возвращаться, — вдруг призналась она. — Ты, действительно, переговори с Кириллом, а я домой не пойду. Вещи свои, какие нужно, попрошу Бориса собрать и принести. А если ты считаешь, что неприлично… в клинике могу пока пожить.

В голосе ее обида звучала, и Марат сказал примирительно:

— Я понимаю тебя. Делай как знаешь. Наверное ты права. А у меня просто голова кругом идет.

Когда она ушла, Марат почувствовал облегчение.

Вспоминая теперь подробности вчерашней их встречи, он стал досадливо укорять себя; рационалист проклятый, стыдно же говорить о таком — подать на развод, расписаться… И это называется поступает по-человечески! Стыд и позор!

Недовольно отбросив одеяло, он стал одеваться, но все валилось из рук. В конце концов он твердо решил, приду в редакцию, позвоню Наташе, пусть перебирается сюда. Ну его к чертям собачим, это благоразумие. Разговоров все равно не оберешься, а на каждый роток не набросишь платок. Да и не в этом дело. Главное — они будут наконец вместе, а это такое счастье.

Из дому он вышел бодрым, с легким сердцем. И все улыбался, забывшись, не замечая своей улыбки.

Шел он легко, весело оглядывал встречных и радовался, встречая ответную радость в чужих глазах. Людям всегда приятнее видеть человека веселого, счастливого, чем хмурого, озабоченного, несчастного…

Из раскрытого окна, на котором чуть шевелились от сквозняка тюлевые занавеси, доносились звуки радио. Зазвучала песня, и Назаров, едва услышав, сразу остановился, замер, напряг слух. Слова песни были созвучны тому, о чем думал он все последнее время, и он сразу вспомнил тот Витькин вопрос: «Скажи честно: тебя еще не мучает?..»

Птица в будущее летит, Где ружье над водой блестит. Рыба в будущее плывет, Где рыбак удачливый ждет…

Кто-то нечаянно толкнул Марата плечом, извинился, он он только досадливо поморщился.

И змея поползла туда, Где стоит на тропе беда. И туда идет человек, Где его кончается век. Чем же прошлое претит? Птица в будущее летит, Надо делать наоборот!

В комнате заметили его. Чей-то силуэт обозначился за тюлевым занавесом. Марат отвернулся, оглянулся, словно поджидал приятеля.

Человек всех мудрей — И тот Прямо в будущее идет! Что они отыскать хотят Там, где гибель свою найдут? Птицы в будущее летят. Рыбы в будущее плывут. Люди в будущее глядят. Люди будущим днем живут![3]

Мимо него со смехом пробежали две девчушки, глянули на него озорно. Потом одна оглянулась, крикнула:

— Смотрите, окатит!

Поливальная машина медленно шла по улице. Сильная струя воды била по обочине, сгоняя собравшуюся там грязь. Брызги летели через газон к самому дому. Марат растерянно оглянулся и стремглав бросился в подъезд, прикрыв за собой дверь. В душном полумраке переждал, пока проплыли мимо рокот двигателя и шипение воды.

Когда он вышел на тротуар, пахло мокрой землей и прибитой пылью. Из соседнего подъезда выпорхнули знакомые уже девчушки, улыбнулись ему, и он махнул им рукой. Каблучки девичьих туфелек дробно застучали по асфальту.

Поливальная машина медленно удалялась. Справа от нее билась в бордюр тугая пенная струя. «Нашел время поливать, — осуждающе покачал головой Марат. — В фельетон просится».

Эта мысль вернула его к делам. Надо было спешить в редакцию.

Занимался новый день.