Опекун - Джон Соул

Джо!

Это должен быть Джо!

Нет! Лошади никогда не боялись Джо!

И вдруг некто, находившийся снаружи, издал ужасающий вой, от которого у Марианны заколотилось сердце. Ее вновь охватил панический страх, но на сей раз у нее не было ни сил, ни времени подавить его, сохранить самообладание. Она выбежала из стойла, по деревянному настилу сарая громко простучали ее подошвы, когда она неслась к двери. Резко открыв ее, преодолевая сопротивление бури, женщина выскочила наружу, забыв о ветре, о снегопаде, преследуя одну единственную цель — добраться до безопасности дома.

Таинственный вой перекрыл завывание ветра в верхушках деревьев и стих, заглушенный падающим снегом. Оливия Шербурн замерла на дороге, тело сотряслось от сильной дрожи, кожа покрылась мурашками, едва крик растворился в снежной буре.

Нечеловеческий, но и не похож на крик животного.

Даже завывания пумы, которые ей иногда приходилось слышать, вселяющие ужас и эхом разносившиеся по долине, были лишены незнакомой мучительной ноты, которую уловила Оливия в этом коротком крике.

Ноты муки и ярости.

Казалось, будто некое существо настолько было переполнено искавшими выход чувствами, что они наконец прорвались вот этим воем, впитавшим в себя страх, смятение и ярость.

Внезапно Оливия вспомнила, что уже слышала нечто подобное раньше.

Это произошло много лет назад, задолго до того, как она перебралась на запад. Она снимала квартиру недалеко от психиатрической больницы, привлеченная дешевой платой за жилье. Ей требовалось немного времени, чтобы понять, почему плата была такой низкой: уже через неделю после того, как она въехала, до нее стали доноситься крики из лечебницы, расположенной по соседству. Выглянув как-то из окна, Оливия увидела на тщательно огороженном балконе четвертого этажа женщину. С нечесанными волосами, в одном лишь пальто, надетом поверх ночной сорочки (хотя была середина зимы).

Женщина стояла у мощного металлического ограждения, подобно зверю в клетке. Пальцы ее сжимали холодный металл, губы были вытянуты, лицо исказила болезненная гримаса. Зародившись глубоко внутри, из горла вырвался страдальческий крик, смешанный с ужасом и гневом, как и тот, который Оливия только что расслышала за шумом ветра в Сугарлоафской долине.

Нечеловеческий, и тем не менее изданный тем, кто является — или когда-то был — человеком.

Предостережение, испуганно произнесенное Джилли Мартин, вновь эхом отозвалось в сознании Оливии: «Что-то страшное происходит там, наверху».

То, что убило по крайней мере четырех человек.

И то, что было уже не высоко в горах, а спустилось вниз, в долину.

Оливия огляделась вокруг. Хотя чувствовалось, что ветер наконец начал стихать, по-прежнему шел густой снег, а поднятая поземкой снежная пыль, смешиваясь с новыми хлопьями, падающими с неба, уменьшала видимость до нескольких ярдов. Затерянная в снежном водовороте, она ощутила приступ страха.

А что если страдающее существо, издавшее этот крик, от которого кровь стынет в жилах, уже учуяло ее запах, подбирается все ближе и ближе, выслеживает ее?

Усилием воли она отмела прочь свои страхи. Оно может не знать о ней, так же, как и она сама не подозревала о его существовании всего лишь несколько секунд назад.

Но когда леденящий душу вой вновь эхом отозвался в ее сознании, женщина подумала, а мог ли издавший его вообще понимать что-либо, выходящее за рамки его собственного разума, или он находился в таком кромешном аду, из которого ему никогда уже не выбраться.

Сильный порыв ветра подстегнул ее. Оливия ускорила шаг и добралась наконец до каменных колонн, установленных при въезде на ранчо Эль-Монте. Но когда она миновала перегородку для скота и вышла на узкую подъездную дорогу к дому, петлявшую между высокими деревьями, стволы которых были окружены густой порослью молодняка, страх вновь вернулся к ней. Существо, исторгавшее нечеловеческий крик, сейчас могло находиться совсем рядом, лишь в нескольких футах.

А это означало, что у нее будет не больше секунды, чтобы отразить возможное нападение.

Сняв с плеча дробовик, ветврач спустила его с предохранителя и загнала патрон в патронник.

Держа ружье обеими руками, она медленно шла вверх по подъездной дороге, упорно сопротивляясь снежной буре, а лес, казалось, сомкнулся вокруг нее.

Она не сделала и трех шагов, когда услышала какое-то движение в кустах, слева от себя. Она резко повернулась, подняла дробовик, но ничего не увидела.

Ничего, кроме плотной белой завесы, которая неслась перед глазами в стремительном водовороте и едва не ослепила ее, когда она, напрягая зрение, пыталась понять, откуда шел звук.

Когда она вновь услышала его (на сей раз ближе), то все равно ничего не увидела. Оливия повернулась и побежала, забираясь все дальше в лес, ее решение не уходить с дороги исчезло перед лицом невидимой опасности.

Мгновение спустя потревоженный ею олень выскочил на дорогу и грациозными прыжками быстро понесся в сторону шоссе через снежные заносы. А Оливия, исчезнув в пурге, заблудилась.

Марианна ворвалась в дом через заднюю дверь и захлопнула ее за собой, онемевшие пальцы искали замок. Сотрясаясь всем телом, она обернулась и закрыла дверь на цепочку, затем бросила взгляд за окно, в непроницаемую снежную белизну.

Было ли там какое-то движение?

Что-то шевельнулось, едва мелькнув у нее перед глазами, и вновь исчезло в снегопаде, еще до того, как она успела разглядеть.

— Что это, мама? — спросила Алисон, голос ее дрожал. — Где Логан? Что это был за звук?

Едва Алисон произнесла имя своего брата, Марианна почувствовала, как слезы затуманили глаза, но она заставила себя сдержаться, не в силах сообщить дочери прямо сейчас, что Логан погиб.

— Не знаю, — произнесла она, на мгновение прильнув к двери и призвав на помощь все свое мужество. — Там, снаружи, кто-то есть, Алисон. Мне показалось, я заметила его сейчас. — И вдруг она вспомнила, что одежда ее испачкана кровью, Алисон увидит пятна, как только она повернется. — Он убил Сторма, Алисон. Он там, во дворе. Я... — Голос ее дрогнул, и она в конце концов обернулась.

Алисон какое-то мгновение пристально смотрела на нее, и Марианна поняла: вопреки словам и твердому намерению ничего не говорить дочери о смерти Логана, о случившейся трагедии можно было прочитать по ее лицу.

В глазах у Алисон заблестели слезы, и она затрясла головой, не веря, не принимая страшной правды.

Марианна подошла к дочери, обвила ее руками и крепко прижала к себе.

— Ничего не говори, — прошептала она. — Только не сейчас. Если ты скажешь хоть слово, я не выдержу. Мы ничем не можем помочь ему, милая. Абсолютно ничем.