Бог не Желает (ЛП) - Эриксон Стивен

Однако Говеру было мало дела до Белых Жекков. Он думал об ином. - Дамиск мертв.

- Знаю. Я вычистила его разум, увидела всю его жизнь. Хорошо, что он умер, и хорошо, - она снова улыбнулась, - что умер достойно.

- Первая рана Рента - я вижу, как невинность сочится слезами из его глаз, и порвал бы небеса за эту потерю.

- Если хочешь привязать его к миру, не сумеешь. Жить значит терять веру, с которой ты рожден. Тысяча порезов, и каждый кровоточит. Невинному мир видится совсем иным, и понять это - значит вспомнить свои потери, узреть свое грустное отражение и вновь ощутить всю тяжесть душевной боли.

Говер скривился. - Если ты редко практикуешь хождение по снам смертных, Сука-Война, радуйся: ничего не потеряла, наоборот. Раз мы идем за Рентом, скажи, ты знаешь ожидающую нас судьбу?

- Знаю одно, Владыка Говер. Когда придет время двигаться, нужно двигаться быстро. Позаботься, чтобы это понял и Рент.

- И кто решает, когда придет этот миг?

Она встала, соблазнительно потягиваясь.

Говер сражался с желанием, которое она сознательно будила. Богини могут так злить!

- Ты поймешь, Говер. Но сейчас мне нужно напоминание.

- О чем?

- О благах общения, - сказала она, томно глядя на него.

Он утробно зарычал и двинулся к ней без колебаний.

Весь день понадобился, чтобы спуститься в долину, а вечером разнородные кланы и племена долго перемещались по лесу, отыскивая места для ночлега. Когда хвост походной колонны вливался в низину, дым от сырых дров заполнил лес, словно там начался пожар.

Делас Фана без колебаний вела свой отряд по террасе, берегу давно пропавшей реки (как сказала Пейк), довольно высоко над днищем долины. Здесь можжевельники уступили место широколистным осинам и березам, камни были устланы слоем прелой листвы. Стоянка здесь позволяла им наблюдать за громадиной армии внизу, хотя многие скрылись под пологом сосен и лиственниц. Когда Делас соорудила костерок и приготовила ужин, всё внизу утонуло в дыме и копоти.

Говер вернулся незадолго до этого, щеки и шея необъяснимо исцарапаны, словно он совал голову в терновые кусты. Рент не видел, как он переходит в форму человека, но свора Нилгхана заметила состояние брата и почему-то не решалась подойти ближе.

Спина и бедра Рента ныли. Он вонял конским потом. Сомневался, что сможет стать хорошим наездником, особенно в сравнении с ловкостью Делас Фаны. Да, ему не стать настоящим Теблором. Но эта мысль почему-то не волновала полукровку. Слишком странно, решил он, когда ты принадлежишь кому-то или какому-то месту. И в Серебряном Озере ему было не так уж худо. Бродил одиночкой, наблюдая жизнь других людей, ощущая себя призраком и вовремя замечая, когда кто-то обращает на него гнев.

Даже пешим он легко избегал почти всех камней. Но и брошенные метко почти не вредили ему. Мелкие синяки, ссадины. Если бы не случившееся с матерью, он мог бы так и жить там. Это не было бы счастливой жизнью... но счастье дело ненадежное, пропадает в один миг. Как будто его и вовсе не было.

Если подумать, он запомнил мало счастливых людей. Ни здесь, ни там. Дети - да, но они растут и лица становятся серьезными, глаза холодными и дерзкими. Значит, в определенном возрасте нечто происходит. Что-то тайное, ночное, как у Теблоров. Когда отрезают счастье, и взамен к душе пришивают правильное знание о мире.

- Ночью прозвучат слова.

Моргнув, Рент смущенно поднял голову. Говер присел напротив, на толстых губах застыл жир от мяса. Нилгхан наконец превратился и грыз сочную кость, руки и лицо блестели. Делас Фана села на седло и держала в руках потертую кружку с горячим чаем. Пейк Гилд чистила и расчесывала лошадей. И, наконец, выводок Грыза окружил стоянку кольцом.

Рент наморщил лоб: - О чем ты, Говер?

Но внимание Говера было обращено на Делас Фану. - Кланы Черных Жекков на востоке, на берегах великого озера. Думаю, ближе нас к селению Бринжерова Стопа. Сейчас они там.

- Откуда узнал? - спросила она.

Нилгхан прорычал: - Думаю, подушка нашептала.

- Просто знаю. - Говер не повернул к брату головы. - Когда армия разделится?

- Утром. Некоторые роды Теблоров нетерпеливы. Они пойдут в авангарде и, если врагов мало, не замедлят с атакой. Воины жаждут пролить первую кровь новой войны.

Лицо Говера омрачилось. - Это уже случилось. Напали на Серебряное Озеро.

- И опять твоя осведомленность удивляет, владыка Говер.

- Сука-Война, - бросил Нилгхан. - Она вернулась, если вообще уходила. - Он сверкал глазами. - К чему твои обманы?

- Я молчал бы, если бы не ее аппетиты. Она давно имеет дело с Тоблакаями, то есть Теблорами. И с саэмдами. Если божество желает выжить, ему следует быть настороже. Я сделал то, чего она пожелала.

- И какие вести о битве при Озере? - спросила Делас Фана.

Говер пошевелил плечами. - Битва. Городок сожгли дотла.

Слова были простыми, но утонули в Ренте, не породив всплеска. Он понял, что сжался, хватая руками колени.

- Хотелось бы знать больше, - настаивала Делас. - Ты сказал "битва", не "резня".

- Да. Но могу и ошибаться.

- Кто победил?

- Никто, - буркнул Говер. - Побед не будет. Не в этой войне. Я удержу Черных Жекков в стороне. Нужно идти на юг, и быстро. Лучше избегать встреч, с друзьями ли, с врагами.

Нилгхан резко вскочил. - Не так назвали богиню!

- Богиня видела полей брани больше, брат, чем ты разгрыз мелких косточек. Она стояла на поле, белая шкура в крови, и взвешивала цену победы, давясь от горькой лжи. Проклинала тех, что пляшут на костях, и скорбела, видя тоску в глазах выживших. Она знает войны, брат. Знает, похоже, слишком хорошо.

- Чего она хочет от нас? Чтобы мы таились в каждой тени до самого Мотта?

Кустистые брови Говера поднялись. - Мотт? Если нас туда ведут, то да. Придется скрываться до самых стен Мотта. Тут дело не в победе. Дело в выживании. Если я проведу кланы, не оставив позади ни одного трупа, я одержу победу!

- Бросаю вызов твоей власти!

- Правда, Нилгхан? Ты столь дерзок, хотя Сука-Война ныряет во сны, в самый наш рассудок, и шепчет о вечности ужасов? - Он начал вставать. - Если таково твое желание, быть по...

Рент понял, что кладет руку на плотное плечо Говера, заставляя сесть. - Я хочу того же, владыка Говер, - сказал он. - Без мертвых друзей, без мертвых семей. Нилгхан, разве Жекки тебе не семья? Не родня? Кого же ты готов принести на алтарь войны, выдуманной Элейдом Таросом?

Челюсть Нилгхана отвисла. - Речь не ребенка, - хрипло шепнул он.

- Дамиск мертв, и моя мать. А я мог спасти их.

- Ага, ребенок возвращается.

Рент разгневался, но кипящая злость быстро пожрала себя, оставив то ледяное спокойствие, что заставило застыть весь мир, закалило нервы и замедлило дыхание. Рука нашла нож.

- Прекрати! - бросила Делас Фана.

- Не твое дело. - Нилгхан смотрел на Говера. - Власть...

- Там, где и должна быть, - прервала его Делас. - Ты совсем не думаешь, Нилгхан. Это всё - долины, низины - будут поглощены потопом. Мы, Теблоры, бежим от неминуемого бедствия, что уничтожит наш мир. Вообразил, твоя богиня войны слепа? Она велела Говеру спасать народ, что он и пытается сделать. Будя рядом, и шансы возрастут неимоверно. Дерись с ним, и Черные Жекки умрут. Помысли же, какую награду дарует тебе богиня после смерти.

- Я воин!

Рент вздохнул. - Сядь, Нилгхан. Бросишь вызов брату у стен Мотта, где бы этот Мотт ни был. Прошу вас, довольно споров. Я пройду до Серебряного и похороню мать, если от нее остался лишь пепел. Но это мой путь. Если мчится потоп, я веду вас не туда, куда следует. Я уже не боюсь одиноких скитаний и буду рад знать, что вы в безопасности на юге. - Он заметил Пейк Гилд в полутьме, там, куда не простерся свет костра. Что она успела услышать? - К тому же я никогда не бываю одинок.

- Добрые чувства, - отозвался Говер. - Но Черные Жекки идут с тобой. Я сказал.