Бокс Э. Смерть — штука тонкая. Фиш Р. Л. Афера Хавьера. Макгиверн У. Экстренный выпуск - Гор Видал

— С Фрэнком Шансом в два часа. Я знаю. А ты не можешь опоздать немного? Я бы хотел поговорить с тобой.

— Извини, но у меня нет времени.

Она поспешила уйти, но он ухватил ее за руку.

— Мне все-таки нужна твоя помощь.

— Пожалуйста, отпусти меня. Нам не о чем говорить. Я все уже сказала.

— Я думал, с тех пор ты поумнела…

— Отпусти меня! — взгляд у нее был злой и испуганный. — Хочешь, чтобы я начала кричать?

— Я хочу, чтобы ты начала говорить. Кто был мужчина, приходивший к Эден в ту ночь, когда ее убили? Что за работу он ей предлагал? И почему она боялась?

— Дай мне уйти. Я ничего не знаю.

— Ты лжешь, Конни. Ты можешь спасти жизнь невинного человека. Ты можешь посадить убийцу Эден за решетку, где ему и место. Но если ты будешь молчать, ничего не случится.

— Ничего не случится со мной, — выдавила она.

— А как насчет Эден? — голос Террела стал резким и злым. — Ты подписала формы, она поедет специальным грузом. Это конец всего? Ты ходила вниз посмотреть на нее? Она лежит как замороженное мясо с табличкой на лодыжке. Как туша в мясном магазине. Только животных убивают намного человечнее.

— Прекрати, прекрати! — она отвернулась, и слезы брызнули из глаз.

Террел отпустил ее руку.

— Ладно, я прекращу.

В глубине души он ее не винил: зачем рисковать собой, чтобы помочь ему? Ее явно предупредили, чтобы сидела тихо. Если она ослушается — последует возмездие; оно может быть молниеносным и беспощадным или медленным и мучительным. В любом случае, оно будет окончательным и бесповоротным.

— Я подвезу тебя до гостиницы.

— Нет, со мной все в порядке.

— Мне по пути, садись.

Террел расплатился с таксистом у ее отеля, намереваясь пройти два — три квартала до здания «Кол Бюлетин» пешком.

— Спасибо, что подвезли.

— Если передумаешь, запомни: моя фамилия — Террел, я из местной газеты.

— Я не передумаю.

— Причина в нем?

Террел смотрел через ее плечо. Солнце сияло на вращающихся дверях отеля. Фрэнки Шанс вышел из них за миг до их приезда и смотрел на улицу, слегка нахмурив красивое лицо. Он был ухожен и отглажен, в светло-голубом фланелевом костюме, рубашке с длинными уголками воротника и слишком ярком, но выглядевшим дорогим галстуке.

— Причина в нем? — снова спросил Террел.

— До свидания.

Она повернулась к Фрэнки Шансу, тот тоже обернулся и торопливо зашагал к ним, лицо его было жестким и сердитым.

— Опаздываешь, — бросил он Конни. — Два часа — это два часа. Понятно?

— Да, конечно, — кивнула она.

— Ты плакала, — заметил он, все еще игнорируя присутствие Террела. — Он тебя расстроил?

— Меня зовут Террел, Сэм Террел. Теперь мы формально знакомы, Фрэнки. Можешь говорить прямо со мной.

Шанс повернулся и холодно его оглядел.

— Что тебе от нее нужно, Сэм?

— Ничего особенного.’ Я был в морге, так как пишу очерк, и там с ней столкнулся. Потом подвез. И вот мы здесь мило болтаем на теплом осеннем солнышке.

— Очень смешно, да? То, что в морге, и все такое.

— Нет, это не смешно, — сказал Террел. — Могу представить, как ты себя чувствуешь.

— Представить? Это хорошо.

Шанс смотрел вдоль улицы, и Террел видел, как уголки его рта и глаза принимают жесткое выражение.

— Для тебя она была бездельницей, годной только для кутежей. Я не хочу, чтобы ты жалел ее. Она обойдется без твоего сочувствия.

Его эмоции были искренние, Террел чувствовал: Фрэнки не был хорошим актером, чтобы их разыграть.

Шанс взял Конни под руку и повернул ее к отелю.

— Держись от нее подальше, — бросил он Террелу. — Держись от нас подальше. Мы в разных лигах.

— Ну, может быть, мы встретимся, — сказал Террел, провожая их взглядом в отель и любуясь, как солнце блестит на красивых стройных лодыжках Конни. Потом вздохнул и отправился в редакцию.

Там он с ходу напечатал заметку для своей колонки. Описал Эден Майлз, убийцу, — огромного мужчину с густыми черными волосами и шрамом на лбу, — и предположил, что полиция ищет его в связи с делом Колдуэла. Несколько минут он сидел, хмуро глядя на то, что написал. Это было рискованно. Карша не было, иначе он спросил бы его совета. Приходилось все брать на себя. Террел позвал курьера и отдал заметку, чтобы очерк вошел в колонку; теперь он попадет в следующий выпуск и появится на улицах в четыре часа. И после этого в мэрии будет взрыв.

Дома Террел смешал выпивку помягче, принял душ, надел свежий костюм и веселый галстук, который совершенно не вязался с его настроением. Его ждали в Кретмаунд, в пригороде, уходить не хотелось. Он немного постоял у окна, слушая веселенькую музыку по радио, затем взял телефон и позвонил в отель Конни.

Когда та ответила, он сказал:

— Это снова Террел, но я ничего не продаю. Работа кончена, и я совершенно не в себе. Можно поговорить с тобой хоть секунду?

— Да, но зачем?

Ему показалось, это прозвучало не так отчужденно; едва ли теплее, но точно не холодно.

— Сегодня вечером я иду к друзьям на ужин, и хотел бы пригласить тебя. Тебе это поможет отвлечься. Они живут за городом, там дивный воздух. И они приятные люди. Не хочешь попробовать? Я могу пораньше привезти тебя домой, если не получится.

— Не знаю — я ничего не планировала. Одеваться нужно по-парадному?

— Бог мой, нет. Это же пригород. Хозяин в поварском колпаке, хозяйка — в брюках. Мы будем есть на воздухе, как говорится, «вот это жизнь!» Ты это почувствуешь до мартини по второму кругу.

— Дай мне полчаса — и я готова.

— Превосходно! — Он не мог скрыть удивления. — Где мне тебя подобрать?

— Прямо здесь у отеля.

— Это будет удобно?

— Предоставь решать это мне, — спокойно осадила она.

— Извини, увидимся через полчаса.

Она ждала, когда он подкатил к крыльцу. На ней было черное платье с палантином и белые перчатки. Он позвонил Гамильтонам, чтобы предупредить их, что едет с дамой, и понял, что ему было приятно ею похвастаться. По дороге в Крейстмаунд они почти не разговаривали, разве только перекинулись парой фраз о прелести осенней природы. Оба отдыхали: она любовалась пейзажем, а Террела молчание не тяготило.

При встрече Гамильтоны возбужденно зашумели. Билл Гамильтон сразу принял Конни под свое крыло, демонстрируя истинную сердечность, ту шаловливую веселость супружеских пар, когда их холостые друзья появляются с новой подружкой. Они выпили в доме, затем вышли во дворик на барбекю, где Билл Гамильтон ждал с полным шейкером мартини.

— Теперь вы — несчастные горожане — можете просто опьянеть от воздуха вокруг. В городе такого не получишь, но не бойтесь — вам не повредит. Дышите сколько хотите.

Другая пара пришла как раз ко второму бокалу. Их звали Том и Элси Броган, они были молоды и привлекательны, на них были слишком шикарные для сельской местности наряды, рассчитанные скорее на вечеринки с коктейлями и завтраки с коньячно — молочным пуншем. Том Броган взял бокал и довольно растянулся в плетеном кресле.

— Вот это жизнь, — довольно вздохнул он.

Террел поймал взгляд Конни. Она поспешно улыбнулась и отвернулась, разговаривая с Элси Броган. Билл Гамильтон жарил бифштексы, Мона занялась выпивкой. Террел обнаружил, что его настроение на пределе. Хотелось, чтобы Билл прекратил вести себя как церемонимейстер. Шутки, жесты, громкий смех — он действовал, как будто рекламировал ракеты, а не давал обед. А рассказы Моны о дочери удивили его своей глупостью: «Маленькая Мона не хотела, чтобы взрослые рассказывали ей истории. О нет! Она рассказывала истории им. И такое воображение!» Мона собиралась записать их как-нибудь на магнитофон. «Они такие очаровательные. Никакой натянутости, никакой слащавости. Одни доброта и счастье!»

У Броганов тоже были дети. Элси Броган заметила, что она — мать строгая, но либеральная, и пожаловалась, что их пятилетнему сыну может потребоваться психиатр, если он не сможет привыкнуть к детскому саду.

Том Броган начал длинный анекдот про женщину-психоаналитика, но решил его не заканчивать, сказав, что в этой компании за бокалом он не пойдет. И двусмысленно улыбнулся, намекая на таившийся в истории эротический секрет. Мол, ничто не заставит его изменить решение.

— Моя мужская интуиция велит мне замолчать, — осклабился он.

После обеда все ушли в дом и Билл поднес спичку к дровам в камине. За бренди разговор перешел на политические темы.

— Похоже Колдуэл — человек конченный, а, Сэм? — спросил Билл Гамильтон.

— Его спасет только чудо, — кивнул Террел.

— Чуда не произойдет, — возразил Том Броган. — Снова будет Тикнор, и Айк Селлерс, и вся их мерзкая банда.

— И людям ничуть не интересно, — подхватил Террел. — Они глупы и равнодушны. Это мне кажется хуже всего.