Удивительные приключения Марко Поло - Вилли Майнк

А Коготай-хан тем временем быстрой рысью мчался по императорскому парку. Подковы его стройного черного жеребца гулко ударялись о землю. Коготай-хан не замечал красоты ночи, он только хотел убедиться, в самом ли деле вернулся Чимким или Ахмед рассказывал ему сказки. Военачальник уже видел освещенные окна дворца. Его черный конь галопом проскакал по белому мосту. Всадник спешился и бросил поводья в руки подбежавшего слуги.

Ахмед слышал топот копыт, но, поглощенный приятными мыслями, не обратил на это внимания. У входа в тронный зал стояли два телохранителя. Министр знал, что Чимким любил даже доверительные беседы вести с высоты трона. Слуга распахнул перед ним дверь. Министр увидел сидящего принца, бросился наземь и коснулся лбом пола. Движением руки принц велел ему подняться и подойти ближе к трону. В каждом из пятисвечников, стоявших вдоль стен, горело только по одной свече. В этом тусклом освещении едва можно было разглядеть резные украшения на сводчатых балках и мебели. В зале царила глубокая тишина, которую нарушал только щебет двух ласточек, свивших себе гнездо где — то под потолком.

Принц Чимким молча, без приветственных слов глядел, как он подходит к трону. Лицо принца было в тени, и Ахмед смог различить в полумраке только горящие глаза. Его охватило какое-то тревожное чувство. Почему принц так неподвижен и молчалив? Ахмед почтительно опустился перед троном на колени и трижды коснулся лбом пола. В это мгновение он услышал за спиной чьи-то голоса, но не решился оглянуться.

Чжанъи вышел из-за колонны и подбежал к трону. Одним ударом меча он отрубил Ахмеду голову. Ванчжу встал с трона и глядел, не отрываясь, на умирающего у его ног преступника. Он отомстил за своего друга Чуй Ина. Вдруг Ванчжу поднял голову и устремил взгляд на дверь. На его лицо упал луч света, он услышал гневный крик и в то же мгновение заметил Коготай-хана, который стоял у входа, натянув тетиву лука. Стрела просвистела по залу. Ванчжу видел, как смертоносная тень устремилась на него, но продолжал стоять, не шелохнувшись. Стрела вонзилась ему прямо в сердце.

Марко Поло, бросившийся к Коготай-хану, чтобы его остановить, опоздал.

— Что вы наделали? — воскликнул он. — Вы убили Ванчжу.

С обнаженным мечом стоял он перед начальником дворцовой стражи.

Коготай-хан вложил новую стрелу в лук и нацелился в Марко Поло.

— Брось меч, — сказал он холодно. — Ты арестован.

Марко Поло видел направленный на себя металлический наконечник копья. Монгол стоял в двух шагах от него, и тетива лука была туго натянута. Если смуглая мускулистая рука выпустит стрелу, она пронзит его и он упадет, как Ванчжу, который лежал у трона, раскинув руки. Раскосые глаза Коготай-хана следили за каждым движением Марко.

Вдруг Марко показалось, что между ним и лучником встала Ашима. Мимолетным видением явился ему образ девушки, с мольбой глядевшей на него. Марко бросил меч. И тут по залу разнесся громкий голос Сю Сяна:

— Обождите, Коготай-хан, опустите лук.

Катайский ученый торопливо прошел мимо убитых. Чжанъи стоял, склонившись над Ванчжу, он не мог отвести взора от его незрячих глаз.

— Мы убили преступника Ахмеда и ответим за это его величеству императору, — сказал Сю Сян. — А теперь разрешите нам уйти. Завтра утром мы должны отправиться в Шанду.

— Я начальник дворцовой стражи и отвечаю за порядок. Вы арестованы, — возразил Коготай-хан и, обратившись к стоявшему здесь стражнику, приказал — Беги к воротам и оповести дворцовую стражу.

Стражник стоял в нерешительности, потому что это был телохранитель Сю Сяна.

— Выполняй приказ, — сказал ему Сю Сян и добавил, повернувшись к Коготай-хану — Вы сами видите, что мы не намерены бежать. Дайте нам возможность еще нынче ночью написать обвинительный акт против Ахмеда. Подумайте о том, в какой, гнев впадет его величество, когда узнает о случившемся.

— Идите вперед, — приказал Коготай-хан. — И пусть Чжанъи отдаст свой меч.

Сю Сян, Марко Поло и Чжанъи в сопровождении Коготай-хана направились к выходу. Они слышали шаги, звон мечей, резкие голоса, отдающие приказы.

Волшебство весенней ночи было нарушено. Свет факелов освещал грозные лица воинов, вооруженных луками. Никто уже не слушал кукования кукушки. Кто-то прошептал:

— Тише…

В тронном зале по-прежнему горели свечи. Ванчжу лежал у подножия золотого трона.

ДОРОГА В ШАНДУ

Фань Гунн-ду стал теперь так богат, как ему и присниться не могло. У него была целая пачка черных бумажных денег с киноварной печатью великого хана, он мог бы купить и участок земли, и домик. На шее у него висел кожаный мешочек с рубинами. Рядом с его мулом бежала лошадь. Фань приобрел новую дорогую одежду. Когда он проезжал через деревни, крестьяне приветствовали его, как господина.

Могилу для друга Фань вырыл над самой рекой. Матео лежал лицом к прибрежным скалам. Он покоился в желтой глинистой земле. Фань положил в его могилу то, что ему было дороже всего на свете: соломенную шляпу своей умершей дочери. Затем он завалил холмик камнями, чтобы защитить его от стервятников и ворон.

Река с грохотом прорывалась сквозь узкую горловину, которую она пробила в скалах. Рулевые на джонках со страхом поглядывали на неровные отвесные стены, между которыми кипела бело-желтая вода. Когда джонка попадала в эту стремнину, она переставала слушаться руля. Ее подбрасывало и кружило словно бумажный кораблик, с быстротой стрелы несло прямо на вздымающиеся утесы, и вдруг она исчезала за резким поворотом реки.

Не раз случалось, что джонки разбивались об эти острые скалы. Эту теснину лодочники называли «гнездом змей», потому что ночью, в полнолуние, волны обвивали джонки, точно серебряные змеи, и, грозно шипя, кидались на тех, кто отважился выйти на палубу.

Когда Шань, стоя у могилы, прощался с Матео, он вспомнил во всех подробностях их совместное путешествие, и оно показалось ему самым веселым и прекрасным временем в его жизни, хотя и было омрачено растущей тревогой за здоровье попутчика, которому день ото дня становилось все хуже и хуже.

Тоска по жене, дочке и маленькой хижине у рисового поля ослабла, но зато Фань пережил новое горе — смерть Матео.

В небе парили орлы и ястребы, они неподвижно повисали над скалами, а потом, вновь взмахнув крыльями, устремлялись вдаль, описывая широкие круги, и исчезали за поворотом реки. На каменистой почве не росли ни деревья, ни кусты, лишь кое-где в расщелинах пробивалась трава, которой едва хватало, чтобы прокормить диких коз и овец. Матео умер под большим парусом и покоился теперь на каменистом склоне.