Игры богов - Александр Анисимов

Младенец был для женщины единственной реальностью в этом мире, все остальное не имело значения. Она бережно поддерживала его, шепча ласковые слова и изредка целуя в покрытую мягкими волосиками макушку. Вот только женщина не отдавала себе отчета в том, что называет ребенка то сыном, то вашим высочеством. Для нее в этом не было никакой разницы.

Единственное, что беспокоило кормилицу, — это обострившееся чувство голода. Несколько раз она порывалась подняться и отправиться на поиски еды, но она не могла сделать этого, боясь разбудить ребенка. Ее почему-то совершенно не беспокоило, что младенец беспробудно и тихо спит вот уже много часов кряду. Ребенок не плачет, а что еще нужно для счастья?

То, что вдруг появился свет, женщина поняла не сразу, хотя тот исходил из мечущихся в глазах младенца искорок. Свет был таким мягким и теплым, что кормилица невольно заулыбалась.

— Хороший мой, родной, любимый… — зашептала она, не отводя взгляд от ребенка. — Ты самый лучший у меня, самый лучший.

Неожиданно громко заурчавший живот заставил улыбку на мгновение исчезнуть с губ женщины. Искорки в глазах младенца забегали чуть быстрее и стали ярче. Света, исходящего от них, хватало, чтобы без труда разглядеть и лицо ребенка, и руки женщины. Кормилица вновь улыбнулась — ей было невероятно хорошо.

— Пойдем, — послышался негромкий голос, исходящий неведомо откуда, но женщина совершенно не испугалась. В очередной раз ласково погладив младенца по голове и чуть взъерошив короткие волосы, она послушно поднялась и медленно двинулась вперед, к низкой арке, обрамляющей выход из небольшого зальчика, в котором кормилица провела последние часы.

А потом она оказалась в совсем другом месте. Только что вокруг была темнота, и вот уже мрак расступился, и она оказалась в не слишком большой уютной комнате, богато обставленной и освещенной несколькими свечами. Прикрытые занавесями окна не могли скрыть черного неба с большим мутным белесым пятном — свет луны пробивался сквозь тучи. Комната была пуста, но сквозь приоткрытую дверь слышались чьи-то приглушенные голоса и тихий смех. Внимание женщины привлек стоящий чуть в стороне столик, на котором поблескивало большое серебряное блюдо с фруктами, изящный кувшин и пара кубков, покрытых эмалью.

— Спасибо тебе, — не понимая, к кому, собственно, обращается, прошептала кормилица и, подскочив к столику, схватила свободной рукою гроздь винограда и с жадностью стала запихивать ее в рот. Ягоды были чуть сморщенными, но сладкими, подобное угощение в это время года, да еще в Мэсфальде, было большой редкостью.

В соседней комнате все еще продолжался разговор. Находящиеся там, похоже, не слышали, как появилась кормилица.

Женщина, быстро покончив с ягодами, сделала несколько больших глотков из первого же попавшегося кубка. К удивлению кормилицы, в нем оказалась вода, но это обстоятельство обрадовало женщину: вино могло навредить ребенку. Отставив почти опустевший кубок, она схватила несколько яблок и запихнула их за пазуху, а затем снова принялась за еду.

Остановиться кормилицу заставил едва слышный скрип приоткрываемой двери и удивленный вскрик:

— Кто ты? Что ты здесь делаешь?!

Женщина резко повернулась, стискивая в объятиях младенца, и увидела стоящую на пороге девушку… или нет, очень молодую даму, облаченную в дорогое, расшитое бисером и камнями платье. В ее взгляде, кроме удивления, проглядывали недоверие и толика страха.

— Госпожа, я… Госпожа… — залепетала перепуганная еще больше кормилица, не в силах найти подходящих для объяснения слов. — Я… Госпожа, простите меня… Понимаете…

Это было единственное, что успела произнести кормилица, поскольку хозяйка комнат, занервничав, истерично завопила:

— Стража! Сюда!

Почти одновременно с тем, как с губ женщины сорвался этот пронзительный крик, кормилица исчезла, будто растворившись в воздухе. Этого дама уже вынести не смогла и, еще раз вскрикнув, упала без чувств. Когда в комнату вбежал высокий, чуть лысоватый мужчина, а следом за ним двое воинов, они обнаружили только лежащую на полу женщину, которая, придя в себя, так и не смогла вразумительно объяснить, что с ней произошло.

А кормилица, перепуганная, плачущая и дрожащая, вновь очутилась в подземелье, среди затхлого воздуха и полной темноты. Ребенок тоже стал плакать, но негромко, а будто вторя женщине, и это, как ни странно, успокоило ее. Утерев слезы тыльной стороной ладони, кормилица расположилась у стены и принялась кормить младенца. И женщина ни разу не вспомнила об игре цветных искорок в зрачках ребенка, а тот, словно в знак благодарности, снова затих.

Но никто из них не заметил крохотную помаргивающую искорку, проскользнувшую под самым потолком и описавшую небольшой круг над головой кормилицы.

* * *

Утро выдалось не слишком радостным. Пришли новые вести из войск, и ничего утешительного в них не смог бы усмотреть даже самый закоренелый оптимист. Армия короля Сундарама еще больше потеснила солдат Маттео, захватив несколько деревень и организовав для себя надежный канал снабжения. Провизию и оружие подвозили регулярно, и золониане ни в чем не испытывали недостатка. Кроме того, против обыкновения, захватчики почти не грабили деревень, а это уже говорило о далеко идущих планах короля Сундарама. В его замыслы не входил только захват добычи, он желал получить все.

Маттео уже серьезно подумывал о том, чтобы отправиться к войскам, как хотел перед бегством Дагмар. Разумеется, Советнику приходило в голову, что король после своего исчезновения из дворца вполне мог попробовать добраться до своих воинов и в этом случае те поддержали бы именно его, а отнюдь не Маттео, занявшего его место на троне. Чтобы избежать этого, Советник сразу же после прихода к власти отослал к местам боев три десятка доверенных людей, которым поручалось следить за всеми прибывающими в войско людьми и в случае обнаружения Дагмара сделать так, чтобы тот не успел сказать и слова солдатам. Но пока никаких известий о появлении короля не поступало. По всему выходило, что король затаился где-то и выжидает. Но чего именно?

Да, для радости повода не намечалось. Еще и вчерашний разговор с призраком Халиока из головы не шел. Маг вроде бы говорил все без утайки, но у Советника после этой беседы родилось столько вопросов, что казалось — лучше бы встречи с призраком не было вообще. Хотя, с другой стороны, были в этом разговоре и приятные моменты: взять хотя бы обещание мага расправиться с богоравным. Маттео не ведал, для чего Халиоку, а точнее, Райгару это нужно, но Маттео это было на пользу.