Любовь против (не)любви - Салма Кальк

гости — совершенно неизвестные Катерине. Крупный седой мужчина и при нём отряд. Оказалось, что Роб с ним знаком, и позвал Катерину — тоже познакомиться.

Эдвард Блэк-Рок — так Роб назвал гостя — очень внимательно оглядел Катерину, а потом сказал загадочное:

— Да, именно так, должна быть рыжеволосая леди-целитель.

— Я не целитель, — покачала головой Катерина, — у меня просто есть немного снадобий Старшего народа. А откуда вы знаете?

— Видел, хоть и не своими глазами, — сказал тот.

Катерина ничего не поняла, а потом мастер Дженкинс ей тихонько объяснил — оказывается, у Блэк-Роков есть ручные волки. Или не ручные, но такие, которые их слушаются. Нет, сами они не оборотни, но можно и не быть оборотнем, а просто приказывать волкам — и они порвут за тебя любого.

Катерине был подарен на прощание серебряный амулет в виде волчьей головы на цепочке и сказано — что она и её близкие могут в любой момент рассчитывать на помощь и поддержку.

Следующая весточка из большого мира пришла уже после Самайна. Саму ночь пересидели в замке, жгли огонь в камине, рассказывали страшные сказки. А наутро оказалось, что выпал снег.

По уму уже можно было солить капусту, но холода не приходили. Катерина подождала ещё недельку, и решила, что наморозит льда в подвал — рядом с кладовой для рыбы и мяса — и поставит потом бочки с капустой туда.

Солили всем женским населением, и даже привлекали мужское — рубить эту самую капусту, и ещё морковку. И вот как раз в разгар работ появился гонец — явно из-за границы, в сопровождении пары парней Роба, которые встретили его по дороге и сопроводили до замка. И это была та самая весточка, которой ждала Катерина.

Впрочем, письмо было адресовано Робу — всё по правилам. И подписано, кто бы мог подумать — Рой Гордон, граф Сэнд-Рок. Катерина шумно выдохнула, как услышала — значит, ему удалось, вот и хорошо.

Новый граф извещал соседей о своём утверждении в наследственных правах, благодарил за помощь и просил отправить к нему с надлежащим сопровождением захваченных летом двух пленных Дугласов — он-де не сомневается, что с ними всё хорошо и они живы-здоровы. Эти Дугласы, писал он, являются ему дальней роднёй по линии матери, и так вышло, что он знает теперь, для чего они бродили по окрестностям Торнхилла летом, готов поручиться, что вреда от них не будет, и забрать их к себе.

Пленников теперь держали не в кладовке, а в караульной западной башне — там специально расчистили помещение. Роб пошёл побеседовать — вдруг и вправду расскажут, чего им было надо?

Пленники сначала обычным образом не хотели разговаривать, а потом, когда им показали письмо Роя с его печатью, переглянулись и сообщили, что, оказывается, границу они пересекли по королевскому приказу, потому что им было велено не много не мало найти доказательства измены и непотребств, чинимых прежним графом Сэнд-Роком. Также оказалось, что на него королю Джеймсу пожаловалась королева Елизавета — мол, бесчинствует и притесняет моих подданных. Пришлось пошевелиться — хотя бы для виду. Но раз новым графом стал Рой Гордон, то — отлично, отправимся домой.

Постскриптум содержал сердечный привет для миледи. Сговорились они, что ли, с приветами?

Но отвечать на письмо пришлось Катерине — секретаря Роб не завёл, вроде незачем, а самому писать было лениво. Впрочем, он-то сказал, что у неё почерк более разборчивый, и это чистая правда, так и есть. Она и ответила — поздравила с благополучным решением вопроса, выразила радость от того, что у них теперь приличный сосед, заверила, что пленные Дугласы содержались в хороших условиях, и что она рада их ему вернуть, пригласила в гости и поздравила с наступающими праздниками. Всё в одном.

Да, приближались праздники. Самая длинная ночь года, когда нужно погасить все огни и ждать, а потом — добыть новый огонь. Катерина спрашивала у Бранвен — а можно ли зажечь магический огонь, или нужно непременно высекать искру? Та посмеялась и сказала, что можно и магией, но руками — вернее, и пусть Роб это делает, а не кто-то там.

Так и сделали. Роб высек искру, поленья сразу же занялись — и все сочли это добрым знаком, даже отец Томас. И стали есть, пить и друг друга поздравлять.

Катерина задумалась — а что бы пожелать-то? Год назад она была нездорова и мечтала только о здоровье. И надо сказать — здоровья-то ей отсыпали щедро, не поскупились. О чём она мечтала сейчас? О спокойной жизни? О хорошем урожае? О том, чтобы получилось завершить ремонт в следующем году? О новых усовершенствованиях? О детях?

Да, наверное, теперь можно подумать о детях. Скажем, чтоб родить по осени, ближе к зиме, или даже вовсе зимой. Уже не страшно.

И пусть у неё просто всё получится.

Часть третья. Жизнь против нежизни 39. Неладно

Гонец из Телфорд-Касла прибыл через неделю после Рождества с вестью о кончине леди Маргарет, которая случилась за два дня до праздника. На вопрос — что с ней стряслось, ответил немногословно, вроде бы простудилась, что ли, а старухи Мэг-то больше нет, и лечить зимние простуды некому. Вот она дней пять покашляла на весь замок, а потом и отдала богу душу.

Вероятно, в здешних реалиях это означало — «ничего особенного». Люди простужаются зимой, а лечить их некому.

Но Роб подхватился и сказал — поеду, нужно проститься. Катерина его отлично понимала и в целом была с ним согласна, и поэтому ответила — хорошо, поедем.

Под Рождество приморозило, да так до сих пор и не отпустило. Нет, по большому счёту это и не мороз вовсе, так, градусов десять с минусом — наверное, и ветра почти нет, но все местные знай, твердили — мороз-мороз. По этому поводу Катерина затеяла усовершенствовать местные чулки — а проще говоря, сделать из них колготки. Милли оказалась большой мастерицей вязать эти самые чулки — бегать и таскать тяжести ей Катерина не позволяла, пусть лучше ходит гулять вокруг замка да готовит приданое своему младенцу, и вот чулки ещё вяжет.

Катерина объяснила идею — до какого места продолжить штанины, как сшить и какой должна быть ластовица. Милли выслушала внимательно и едва ли не с открытым ртом — надо же, какая миледи умная и сколько всего знает, наверное, её опять кто-то из Старшего народа научил! Первый блин, ясное дело, вышел комом, но его распустили и перевязали,