ПО НЬЮ-ЙОРКСКОМУ ВРЕМЕНИ - Петр Немировский

существующем невесть где, на другом конце Земли. Кто-то читал статью в русской газете, кто-то слышал жуткую историю про брокера, покончившего с собой. Иммигрантские мифы! Перед глазами Михаила поплыли зашпаклеванные стены, банки с краской, короткие перекуры на опрокинутых ведрах… Жалкая, убогая жизнь! Мелкие интересы, мелочные заботы. Как будто непреодолимая пропасть пролегает между грохочущим Манхэттеном и затхлым мирком бруклинских маляров-иммигрантов.

Может, попробовать устроиться на биржу... уборщиком? Михаил хмыкнул, и две мрачные складки залегли в уголках его рта.      

          – Прекрасный сегодня день! – сказал молодой рыжеволосый мужчина в курточке брокера, сидящий с Михаилом за одним столиком.     

          – Да, отличный день, – согласился Михаил.   

          – Ты откуда родом? – спросил рыжий.

          – Из Бруклина, – пошутил Михаил.  

          Собеседник оценил шутку.

– Мои предки тоже когда-то приехали из России в Нью-Йорк и осели в Бруклине. Моя кузина живет там до сих пор. Иногда приезжаю туда. Кругом синагоги, иешивы, все кошерное. Нищета, грязь, бедные детишки пускают в лужах кораблики… азохун вэй, – закончил он на идиш и не без иронии сокрушенно покачал головой.     

          Они засмеялись, посмотрев друг другу в глаза. И как будто между ними возникло мгновенное взаимопонимание.         

           – Тебя как зовут?

          – Майкл.

– А меня – Джеффри. У тебя, Майкл, отличный английский, – он отпил из стаканчика пепси.

Пальцы его были толстые и сильные, с отчищенными ногтями. Михаил вдруг представил, как эти пальцы напряженно, словно наэлектризованные, несколько часов подряд изгибаются, показывая специальные знаки.           

– Тяжелая работа брокера. Я бы, наверное, не смог, – признался Михаил, польщенный комплиментом о своем английском.    

– Да, работа нелегкая. Только мы – не брокеры. Мы – floor-traders – торгуем акциями в зале биржи.     

– И долго нужно учиться, чтобы стать floor-trader?

– Нужно закончить Гарвардский университет, – рыжий засмеялся своей шутке.      

          Из кафе с шумом повалили парни в форменных куртках, окликнули рыжего, и тот что-то им ответил. Затем перевел нетерпеливый взгляд на Михаила: 

          – Стать floor-trader очень просто. Достаточно иметь обыкновенный школьный диплом и окончить специальные курсы. А главное – иметь что-то здесь, – он постучал пальцем по своему невысокому лбу. – Ладно, Майкл, мне пора. Кстати, наша фирма сейчас набирает для обучения новую группу. Вот моя визитка. Позвони, – и, попрощавшись, ушел.         

Михаил изучил визитку. «А может, и вправду? Может, это и есть путь к настоящей свободе, к деньгам?»   

Он сунул визитку в карман, тряханул в воздухе кулаками:   

– Е-э!..

Он слишком мало жил в Нью-Йорке и еще не знал, что такие случайные разговоры и визитки вовсе ни к чему не обязывают. Он даже не знал, что комплимент насчет «хорошего английского» – это тонкая издевка американца над иммигрантом.

          Все это будет ему открываться постепенно, со временем, и пока было не столь важно. Сейчас было важно другое: он ощутил себя крохотной щепкой, очутившейся на краю могучего мирового водоворота, но чувство даже такой, иллюзорной приобщенности мгновенно вскружило голову.      

ххх

Нью-Йоркская фондовая биржа тогда действительно чем-то напоминала гигантский водоворот. И бронзовый бык на Уолл-стрит даже в лютую зиму был теплым от бесконечных касаний и поглаживаний человеческих рук.  

…А все началось с того, что одним ранним утром биржевой аналитик Джон Браун, известный в финансовом мире своей исключительной компетентностью и кристальной честностью, проходя мимо бронзового быка, вдруг остановился. Подошел к быку поближе. Что-то новое заприметил он в этой скульптуре. Неподалеку от быка стоял скучающий негр-полицейский.  

Джон Браун обошел быка со всех сторон. Заглянул в его бронзовые глаза. Подошел сзади и, подтянув штанины, присел. Внимательно рассмотрел бедра и огузок, затем задумчиво вгляделся в хвост. Пока он изучал скотину, негр-полицейский с любопытством следил за этим странным мистером в дорогом плаще. 

– Bull! – наконец изрек Джон Браун, вставая. Похлопал быка по крупу и уверенно зашагал к зданию биржи.  

Негр-полицейский недоуменно глядел ему вслед. Он не знал, что мистер Браун – известный биржевой аналитик, и потому решил, что этот – немного не в себе – господин произнес распространенное в Нью-Йорке ругательство «bull-shit», что в буквальном переводе означает «бычье дерьмо» и широко используется для выражения негативных оценок, характеристик, эмоций и т. д. Но, увы, негр-полицейский был неправ, вернее, не вполне прав, потому что мистер Джон Браун имел в виду совсем другое.         

Через пару дней вышел очередной номер авторитетного журнала «Money» с аналитической статьей мистера Брауна:

«Мировой капитал ищет себе применение. После развала Советского Союза освободилось огромное экономическое пространство. Однако надежды мирового капитала не оправдались: инвестиции в постсоветскую зону носят слишком рискованный характер из-за неотрегулированности местных законодательств, отсутствия необходимой инфраструктуры и тотальной коррупции.      

Америка сегодня – единственная в мире супердержава. Мы стоим на пороге новой, неслыханной по размаху технологической революции. Компьютер и Интернет коренным образом изменят всю нашу жизнь, упразднят традиционные отрасли хозяйства. Америке принадлежит лидерство в этой сфере, потому что у нас собран научный цвет, и мы – единственные – имеем необходимую базу и ресурсы для того, чтобы эту революцию совершить.  

Взрыв в области высоких технологий неизбежно привлечет к нам мировой капитал. Нью-йоркскую фондовую биржу ожидает неслыханный расцвет – «bull market». Наш добрый бронзовый старина bull уже грозно мычит. Я лично услышал это мычание сегодня утром.

Искренне ваш, биржевой аналитик Джон Браун».     

Не доверять словам мистера Брауна не было никаких оснований. Ведь он закончил два университета из Лиги плюща, обладал всеми качествами грамотного экономиста и настоящего джентльмена.     

…Сумасшествие в городе началось очень быстро. Нью-Йорк вообще отличается некоторой психической неустойчивостью, подвержен различным модным поветриям и эпидемиям.

Сумасшествие распространялось по двум направлениям – высокотехнологическому и биржевому. Две воронки расширялись и углублялись, порою сливались, засасывая миллионы людей, их деньги, чаяния. Души.  

Компьютеры появлялись везде и всюду: в магазинах, больницах, кафе, даже в уборных отелей и ресторанов. Вчерашние таксисты, парикмахеры, сапожники в считанные месяцы переучивались на программистов. Чтобы получить высокооплачиваемую работу, порою было достаточно знать, как включать компьютер.  

А на нью-йоркскую фондовую биржу хлынул капитал со всего мира, и город быстро начал превращаться в мешок с деньгами. 

Только последний глупец и лентяй не покупал акции. Ради акций люди расставались со сбережениями,