Коснись меня огнем - Николь Джордан

Джулиан вынул из коляски одеяла и расстелил их на траве, потом достал корзинку со снедью. Тем временем Блейз сняла шляпу и попыталась снять полуботиночки и чулки.

— А ты не замерзнешь? — спросил Джулиан, увидев, что она собирается сделать.

Она улыбнулась ему жеманной, чисто женской улыбкой.

— Надеюсь, ты меня согреешь.

— Надеюсь, что мне это удастся, — ответил он с чувственной улыбкой, располагаясь на одеялах и ожидая, что она незамедлительно присоединится к нему. Но к немалому его удивлению, Блейз высоко подняла юбки и ступила в ручей, дыхание у нее перехватило от холодной, как лед, воды.

— Джулиан, смотри, форель! Надо было взять удочки и наживку. Папа учил меня ловить рыбу, только мне не нравится насаживать червяка.

— Не сомневаюсь, ты уже распугала всю рыбу, разбойница.

Не спуская глаз с Блейз, Джулиан открыл флягу с вином и сделал большой глоток. Вино было сладковатым и пряным, с каким-то новым необычным вкусом, все его чувства вдруг словно пробудились от глубокого сна. Он снова начал замечать удивительные мелочи: тонкий аромат смятой травы, воркование лесных голубей, журчание ручья, необыкновенно звонкий смех Блейз. Воздух был прохладен, но солнце согревало. Его прозрачные золотые лучи бликами играли в черных шелковистых волосах Блейз.

Он рассмотрел все, словно впервые увидел небо и землю. День был на редкость ясный и прозрачный, свободный от ужаса прошлого. Впервые за четыре года воспоминания отступили.

А благодарить за это он должен свою прелестницу. Завтра, возможно, чувство вины вернется, но сейчас, в этот редкий волшебный миг, он остро ощутил, что жив, чтo способен насладиться простыми радостями жизни, этим великолепным осенним днем.

Он лежал на спине и ждал, когда Блейз присоединится к нему. Страстное желание охватило его, вспомнились неистовые звуки цыганских скрипок.

Весело смеясь, Блейз выбежала из холодной воды. Добравшись до одеял, она упала на колени рядом с Джулианом. Он с трудом сдерживал сжигающее его желание. Приподнявшись на локте, он привлек Блейз к себе и припал к ее губам. Язык его вместе с пряным вкусом вина ворвался к ней в рот, ясно говоря о его намерении, о его потребности.

— Ты голоден? — прошептала она, вдруг задохнувшись.

— Да, но хочу я не пищи.

Нежнейший румянец, заливший ей щеки, подсказал ему, что она испытывает такое же предвкушение наслаждения, что и он. Джулиан протянул ей флягу с вином и дал сделать лишь один глоток, только затем, чтобы слизать вино с ее губ. Блейз засмеялась грудным смехом и отодвинулась от него.

— Не будем спешить.

— Будем, любимая. — Он взял ее руку в свою и прижал к паху, чтобы она ощутила его возбуждение. — Я хочу тебя.

— Ты будешь обладать мною… в свое время. — Она улыбнулась ему обворожительной улыбкой.

Не отрывая глаз от его лица, она принялась расстегивать сюртук, жилет, потом медленно подняла кверху сорочку.

«Это тоже часть ее плана», — подумал Джулиан, наслаждаясь тем, как прохладные пальчики Блейз поглаживают его обнаженную грудь. Соблазнение. Она соблазняет его. Он не хотел портить удовольствие ни ей, ни себе. Хотел только одного — наслаждаться необыкновенным ощущением. Джулиан закрыл глаза.

Тонкими пальцами Блейз изучала его тело, свободно и с любопытством, словно котенок. Она заново открывала ощущение его кожи, сильные мускулы у него на груди, твердость его мужских сосков, плоский упругий живот.

Пальцы Блейз чуть заметно задрожали, когда она дошла до пуговиц на бриджах, выдавая тщательно скрываемое волнение. И вот уже она обнажила золотистый пушок в нижней части его живота и его увеличившуюся, окрепшую плоть. От зрелища мужского начала у нее захватило дух. Но Блейз смело спустила бриджи ниже, обнажив его бедра и шрам. С нежными словами сочувствия она наклонилась и прижалась к ране губами, словно надеялась так исцелить ее. У Джулиана вырвался хриплый, резко оборвавшийся стон удовольствия, когда Блейз крепко зажала в ладони его набухшую мужскую плоть.

Следуя своим порывам, не задумываясь, хорошо это или плохо, она ласкала ее, дразнила и возбуждала, подвергая сладостной пытке, поглаживала и сжимала длинный твердый ствол, нежно теребила пальцами мешочек под ним, пока Джулиану не показалось, что он вот-вот взорвется.

— Блейз… — Он нетерпеливо зажал ей руки, пытаясь остановить ее, предотвратить неизбежное.

Она осторожно освободилась от его рук и убрала их.

— Нет, — пробормотала она упрямо. — Ты всегда делаешь это со мной. Я хочу доставить тебе такое же наслаждение.

Она устроилась поудобнее и склонилась над ним. Губы ее прикоснулись к его твердой плоти, нежно целуя каждую ее клеточку. Джулиан лежал, не шевелясь, его тело напряглось до предела.

Осмелев, Блейз высунула язык и принялась ласкать его плоть языком. Она целовала ее и раньше, но никогда не заходила так далеко, желая доставить ему наслаждение. Когда же он шумно втянул воздух, Блейз решила пойти еще дальше, в мир запретных страстей и неведомых чувств, повинуясь только своему женскому чутью, ведомая любовью и страстью, пусть еще не очень умело.

Джулиан по-прежнему лежал неподвижно, пока она ласкала его плоть языком. Он боялся пошевелиться, только руки его непроизвольно опустились ей на голову, подсказывая, что делать. Легчайшими поцелуями, нежными движениями языка по разгоряченной шелковистой коже Блейз доставляла ему неземное блаженство. Она и сама наслаждалась ответом его тела и своей властью над ним. Действовала смело, не стыдясь, и Джулиан, искусный в усладах любви и постигший все тонкости этого занятия, отдался ей во власть.

А потом Блейз взяла головку его разгоряченной плоти в рот.

Она услышала хриплый стон, вырвавшийся у него, и едва не закричала от радости. Она почувствоваласебя всесильной в своей женственности и сначала осторожно, потом все увереннее; дразня и возбуждая, повела Джулиана по сладостному пути — от страстного желания до исступления, как много раз проделывал он с ней.

Джулиан зажмурился и застонал. Когда она мгновение спустя подняла голову, пытаясь заглянуть ему в лицо, она увидела на нем одну страсть.

— Ты засыпаешь? — спросила она чуть осевшим голосом, в котором явно слышался смех, прекрасно зная, что ему сейчас не до сна, что он возбужден настолько, насколько вообще может быть возбужден мужчина.

— Нет, моя плутовка, — почти прохрипел Джулиан. Он испытывал величайшее из наслаждений, купался в чувственной роскоши ее обожания, в этой сладостно-огненной пытке, в которую превратились ее ласки. Он ощущал ее каждым нервом, каждым мускулом, каждой своей клеточкой, чувства его обострились, подобно лезвию бритвы.