Личный поверенный товарища Дзержинского. Книги 1-5 - Олег Северюхин

– Так, – Мюллер на некоторое время задумался, – кто же был разработчиком этого плана? Доннерветтер (черт подери), командующий 6-й армией, сын счетовода Паулюс, будучи заместителем начальника генерального штаба разрабатывал план нападения на СССР, который назвали планом «Барбаросса». И этот генерал попадёт в плен вместе со своей армией? Бред. Не верю. Всё враньё. А что такое синий цвет? При чём здесь какой-то блауфарбен (синий цвет)? Что бы вы сделали на моём месте, коллега Казен? Пойдёмте, переговорим тет-а-тет.

Мы вышли на улицу.

– У вас есть схема расположения микрофонов? – спросил шёпотом шеф.

Я кивнул и жестом пригласил его в отдалённый угол сада, где была вырыта яма для установки столба электроосвещения.

– Информация о контрнаступлении под Москвой не ушла дальше Гейдриха. После дел на Фрича (главнокомандующий сухопутными войсками генерал-полковник Вернер фон Фрич был обвинён в гомосексуализме и отдан под суд, суд его оправдал, но Гейдрих передал копии материалов Герингу и дело снова возобновили, после чего генерала отправили в отставку) и Бломберга (министр обороны Вернер фон Бломберг был отправлен в отставку по компрометирующим данным его жены) рейхсфюрер стал опасаться меня и наши контакты с ним осуществляются через Гейдриха, который сам не прочь вышибить стул из-под Гиммлера и стать ближе к фюреру. А фюрер благоволит придурку Гейдриху, который как офицер запаса ВВС принимал участие в боевых действиях во Франции, Норвегии и России то стрелком-радистом на бомбардировщике, то пилотом на «штукасе». Восточнее реки Березина самолёт Гейдриха был сбит и его чудом спасли наши солдаты. Гиммлер лично запретил ему совершать боевые вылеты на фронте. Мы с вами между двух огней. Если все, что мы сегодня услышали, передадим Гейдриху, то я не знаю, что будет со мной, а вашей судьбе я совсем не завидую. Старика у нас заберут и в лучшем случае уничтожат, потому что, как я понимаю, он работает с нами только из-за вас, а старик – это золотое дно, из которого мы можем извлекать невиданные дивиденды.

– А если информация будет сильно отрицательная? – спросил я.

– А мы на что? – улыбнулся Мюллер. – Неужели вы докладываете мне всё, что знаете и всё, как оно было на самом деле, не боясь оказаться в невыигрышном положении? Знаю я вас, к какой-нибудь зацепочке добавляете справочную информацию, привязываете её к какому-нибудь событию, делаете выводы и предположения и получилась такая информация, которую читаешь как увлекательную любовную историю или приключения барона Мюнхгаузена. А старику Мюллеру приходится фильтровать поток вашей писанины, чтобы выбрать из неё то, что можно докладывать наверх как важнейшие сведения о государственной безопасности. Так и мы будем давать выборочную информацию, а не все то, что нам выложит герр Александер.

– Резонно, – согласился я, – давайте сначала мы ему дадим фотографии членов военного и партийного руководства, что о них скажет, а потом будем решать о способах доставки нашей информации наверх.

– Согласен, – сказан Мюллер, – в следующий раз так и сделаем.

– Слушаюсь, – сказал я, – может, посмотрите сейчас комплект открыток самых влиятельных людей Рейха, подготовленный ведомством доктора Геббельса?

Мюллер карточным способом пролистнул подготовленную мною подборку и сказал:

– Мне кажется, коллега Казен, что вы воспитывались у иезуитских монахов и способны любого человека заставить плясать под вашу дудку.

– Что вы шеф, – улыбнулся я, – только врагов государства.

– Вот-вот, – сказал Мюллер, направляясь в сторону дома, – пошевеливайтесь, господин штурмбанфюрер, а то не доживёте до следующего чина.

Глава 19

– Герр Александер, – окликнул Мюллер деда Сашку, который о чем-то секретничал с экономкой. Экономка упорхнула как бабочка, а дед был в полной готовности внимать, – что вы можете сказать вот об этом, – и положил перед стариком веер фотографий людей в форме, потому что людей не в форме в Германии практически не было.

Дед стал внимательно смотреть на отпечатанные в типографии снимки, как будто это популярные киноактёры и их нужно любить и уважать.

– О-о-о, а вот этот не жилец, прости мя Господи, недолго осталось, с полгода, не больше, – крестясь сказал герр Александер, указывая на фотографию Гейдриха. – А мущщина видный, генерал, похоже, только опасный очень. Многие люди вздохнут, когда он умрёт. Княжеская корона над ним, то ли царь, то ли властитель какой-то (Гитлер назначил его исполняющим обязанности рейхспротектора, можно сказать – владетельного князя – Богемии и Моравии). С неба ангелы спустятся и с ними смерть его придёт.

– А вот он, генерал, который войну эту придумал, и он в плен попадёт вместе со своей армией, – торжествующе сказал дед Сашка, указывая на фотографию Фридриха Паулюса. – Его наградами осыплют с головы до ног, а у него глаз будет дёргаться, и морозы его и всю армию донимать будут. Он и сдастся, чтобы людей своих спасти. А этот вот не генерал, хотя в форме, – указал дед на фотографию Мартина Бормана, – хитрый как змей и не дурак выпить, по бабам ходок большой, хотя и семья есть. Власть у него немеряная. Всё исподтишка делает, через других, может стать хорошим другом, если ему будет выгодно, так же легко и раздружится, если надобность в этом отпадёт. Вхож в самые высокие кабинеты и как тень за самым большим ходит. В первые лица не лезет, все за спиной держится. С ним можно любые фигуры валить. Он из любой истории вывернется. Долго жить будет.

– А это вот тот, что Москву мог захватить, – сказал дед, показывая на фотографию фон Бока, – вишь, лицо какое вострое, видит, куда нужно идти и идёт туда скоро. По всем статьям победитель, да только не дадут ему победы. Потом вообще в отставку отправят. Как война закончится, так он и умрёт.

– А этот как? – спросил Мюллер, указав на фотографию руководителя гитлерюгенда Бальдура фон Шираха.

– Этот? – переспросил дед. – Да всё у него будет в порядке. Не военный человек, хотя и форма на нем почти что военная. С детишками будет работать, для войны их готовить. Проживёт ещё немало. За войну в тюрьме придётся посидеть.

– Ну, а я как? – спросил Мюллер, указывая большим пальцем себе в грудь.

– А ты, мил человек, – дед оценивающе поглядел на моего шефа, – тоже не из простых будешь. Ты любому Богу служить будешь, потому что служба твоя любому Богу угодна, да только не каждый Бог тебе прежнюю службу простит. Могилы твои разрывать будут, да только тебя никак не найдут. И ты нужен тому хитрому, и он нужен тебе. Вдвоём вы не потеряетесь. А поодиночке канете в безвестности.

– А как ты докажешь, что это всё не ложь, герр Александер? – спросил Мюллер.