Все на продажу - Кэндес Бушнелл

— Конечно, Джейни, — осторожно ответила Мими с напряженной улыбкой. — Мы всегда будем дружить, ты это знаешь.

Уже открыв дверь, Джейни обернулась и спросила не-винным тоном, но с хитрым выражением лица:

— Кстати, кто отец?

Колетт не дала Мими ответить, вбежав в зал со стаканом воды. Она неприязненно посмотрела на Джейни и покачала головой; та, пожав плечами, зашагала прочь. Колетт подала Мими стакан.

— C'est tout d'accord?[14]

— Non, Colette, — устало сказала Мими, с трудом передвигая ноги. — Je suis tres fatiguee. Je prendrais un autre appointement demain…[15]

— Mais oui, bien sur, — сказала Колетт. — C'est naturellement. C'est le bebe[16]

— Oui, — кивнула Мими. — Le bebe…[17]

— Le bebe, — произнесла Мими вслух, прикасаясь к животу, потом снова глядя на часы. Куда подевался врач? Она недовольно закрыла глаза. В ее памяти осталось страшное лицо Джейни, выплевывающей безжалостные слова. Казалось, красивая маска, бывшая раньше лицом Джейни, лопнула, и вместо нее появилась змеиная голова, щелкающая челюстями. Мими по-прежнему видела лоснящуюся чешуйчатую кожу змеи, страшные зубы и длинный красный язык…

Что заставило Джейни нагородить таких чудовищных нелепиц, перевернуть с ног на голову ее отношения с Зизи? Шок от появления ее фотографии в «Пост» или что-то более глубокое? Сначала у Мими было намерение предупредить Джорджа и Селдена, что Джейни может представлять опасность; но тогда Мими пришлось бы самой быть откровеннее. К тому же Джейни и так сильно пострадала. Мими считала, что теперь ей придется переехать с Селденом в Коннектикут и надолго пропасть из виду. Возможно, Селден с ней разведется, а потом вряд ли отыщется дурень, который пожелает на ней жениться. Хотя нет, на то мужчины и глупцы, чтобы от них всегда не было отбоя… Но Джейни придется какое-то время от всех прятаться.

Внутренний голос спорил с логикой, утверждая, что Джейни не сумеет стать отшельницей. Открыв глаза, Мими стала молотить кулаком по смотровому столу. Не сметь больше думать о Джейни Уилкокс! Теперь она отодвигается на второй план. Важен только ребенок…

Она еще не оправилась от счастливого изумления, что ей выпадает такое счастье. Думая об этом, она гладила себе живот.

Ребенок давался ей дорогой ценой, ее положение было очень трудным, как у тысяч женщин на протяжении тысячелетий: она не знала точно, кто отец ребенка. Ее поведение не позволяло усомниться, что ребенок от Джорджа, но она склонялась к мысли, что от Зизи. Поэтому она все время чувствовала себя обманщицей, и страшная тайна отягощала ее сильнее, чем растущий плод. Мими считала себя ничем не лучше Джейни Уилкокс и полагала, что, как и та, заслуживает кары. Если ребенок от Зизи, то кара неизбежна: ребенка извлекут из ее утробы, но тайна навсегда останется с ней, будет ее терзать до скончания дней…

Как же ей поступить? Может быть, правильнее всего было бы сделать аборт? Она сполна получила бы за свое прегрешение, а Джорджа не пришлось бы дурачить. Но почему за ее преступление должно поплатиться жизнью невинное дитя?

— Доброе утро! — жизнерадостно произнес врач, входя наконец в кабинет. — Вы готовы? — Мими кивнула, и врач продол жил:

— Первым делом ответьте на вопрос: вы хотите знать пол ребенка?

— Хочу, — ответила Мими осторожно. Она опять чувствовала себя виноватой, обзывала себя грешницей. Может ли врач разгадать ее тайну? Нет, это немыслимо! К тому же отцом ребенка может оказаться и Джордж…

Она молилась, чтобы это было не так. Ведь она любила и хотела, естественно, чтобы ее дитя было зачато в любви. Кто осудит ее за желание, чтобы родился мальчик, похожий на Зизи?

Джейни Уилкокс стояла в своем номере отеля «Лоуэлл» и аккуратно разглаживала страницы утреннего номера «Нью-Йорк пост». Прижимая плечом к уху телефон и время от времени нечленораздельно в него бормоча, она добавила газету к высокой стопке вырезок в углу гостиной.

Она болтала по телефону с Венди Пикколо. По иронии судьбы у них завязалась телефонная дружба: они беседовали каждый день, бывало, и по два раза в день, причем продолжалось это по несколько часов, пока Венди не отправлялась в театр — она играла в пьесе «Трамвай „Желание“» роль Блан Дюбуа.

Странная дружба началась две недели назад, когда «Пост» вышел с заголовком «Модельная проститутка» и с нечеткой фотографией Джейни из каталога «Тайны Виктории», на которой на пси были прозрачный пеньюар и тапочки с розовыми страусовыми перьями. В это время года кажется, что зиме никогда не будет конца, а зима 2001 года выдалась особенно снежной. Вдоль улиц серели грязные сугробы, повсюду стояли скользкие лужи размером с небольшие озера. Все ходили с мокрыми ногами и с сопливыми носами.

Собственно, причиной этой дружбы стали скука Венди и то, что Джейни не могла покинуть гостиничный номер.

Две недели назад, в день, отмеченный газетным заголовком «Модельная проститутка», в номере раздался телефонный звонок. В день возвращения Джейни из Парижа телефон буквально раскалился от звонков репортеров, на которые Джейни запретила отвечать. Отель умел удовлетворять специфические нужды знаменитостей и на следующий день поменял номер телефона. После этого телефон вообще смолк, если не считать звонков Селдена: он в тот день звонил уже раз шесть, желая убедиться, что она в номере; еще звонил ее новый рекламный агент Джерри Гребоу — узнать, не нужно ли ей чего-нибудь, и заверить, что все рано или поздно утрясется.

Это она знала и без него. Ведь все происшедшее было просто чудовищной ошибкой!

Она взяла трубку, думая, что это опять Селден. Но звонила Венди Пикколо.

— Будьте добры Селдена, пожалуйста, — раздался ее обманчиво сладкий голосок, который Джейни тут же узнала.

— Селден на работе, — ответила она. Казалось бы, это и так должно было быть понятно. Но Венди не положила трубку.

— Это Джейни? — спросила она.

— Да, — строго ответила Джейни. Кто еще, кроме нее, это мог быть?

— Вообще-то, — сказала Венди немного виноватым тоном, — я хотела поговорить с вами, узнать, как вы там…

Джейни сразу в нее вцепилась, как коршун хватает когтями кролика в поле: никто до сих пор не интересовался ее состоянием, все волновались только из-за того, как ее трудности повлияют на них самих.

— Настоящий кошмар! — крикнула она. — У входа собралось не меньше ста фотографов, вот я и торчу в четырех стенах. С ума сойти! Вся эта шумиха, звонки… А хуже всего то, — она в тридцатый, наверное, раз за день подошла к окну посмотреть в щель между занавесками на толпу фотографов на другой стороне улицы, — что все сплошное вранье! Никто не понимает, что сценарий-то я написала…

— Конечно, написали! — поддержала ее Венди, с праведным гневом вступаясь за женщину, обиженную мужчинами, как обычно и происходит среди женщин. По ее мнению, важны были даже не факты, а моральная сторона дела. — Если и не написали бы, какая разница? Преступник-Комсток, а не вы или какая-нибудь из других женщин.

«Другие женщины…» Про них Джейни уже забыла. Кто они? Девушки по вызову, официантки, начинающие актрисы… Раньше о них никто не слышал. Они не знаменитости, их фотографии не помещают день за днем на первой странице «Нью-Йорк пост»…

— Дело в том, что они сценариев не писали, — сказала Джейни. — Пресса же объединяет меня с ними.

— Все из-за того, что вы красивы и известны, — подхватила Венди. — Без вас, Джейни, это не превратилось бы в сенсацию.

Джейни была с ней полностью согласна, о чем тут же сказала.

К некоторому удивлению Джейни, на следующий день Венди опять позвонила. По ее словам, она беседовала с другими актерами, занятыми в «Трамвае», и все они считали Джейни трагической фигурой, совсем как Истер Принц в «Алой букве». Джейни не читала книгу, но видела фильм с Деми Мур и с готовностью согласилась с лестным суждением. Еще Венди рассказала о чьем-то предложении носить из солидарности с ней майки с надписью «Модельная проститутка». Джейни встретила это сообщение смущенным смехом, хотя ей понравилось, что о ней думают, понравилось даже то, как Венди назвала свой спектакль просто «Трамваем», словно считала Джейни коллегой.

Сейчас Джейни сидела на подлокотнике диванчика с ситцевой обивкой в цветочек и от скуки болтала ногами. Традиция женской дружбы требовала, чтобы они с Венди вели каждый день практически те же разговоры.

— Торчать весь день дома — такая скука! — ныла Джейни.

— Я знаю, Джейни! — сочувствовала ей Венди. — Но помяни мое слово: совсем скоро тебе придется прервать свое заточение.

— Не могу! — Джейни уныло вздохнула. — Селден меня убьет. Он даже не позволяет мне подходить к окну.

— Что он собирается делать дальше? — спрашивала Венди в пятнадцатый, наверное, раз. — Он с тобой разведется? Хотел бы — уже развелся бы.

— Наверное, ты права, — отвечала ей Джейни со вздохом.