Русанов - Владислав Корякин

Начало промыслового освоения архипелага было положено англичанами, причем начиная с 1603 года по 1608 год они промышляли у острова Медвежий и лишь на следующий год судно Московской компании появилось у западных берегов Шпицбергена. В 1610 году «Френдшип» под командой Джонаса Пула бросил якорь в водах Хорнсунна, позднее добравшись почти до 80 градуса, причем Пул не только охотился на берегу на оленей, но и обнаружил на берегах Бельсунна каменный уголь, издавна столь привычный для англичан. Начиная с 1611 года китовый промысел начал интенсивно развиваться в водах архипелага, причем в качестве инструкторов англичане пользовались услугами басков, овладевших ранее этим искусством у себя на родине в Бискайском заливе. В тот год одно судно Московской компании «Мэри-Маргарет» (капитан Бэннет) погибло, выжатое льдом на берег Форланд-суннета, а его экипаж в пяти шлюпках отправился на юг, где был подобран другим промысловым судном «Хоупвелл» (капитан Мармедьюк) из Халла, причем спасенные расплатились своей добычей, оставшейся на берегах Форландсуннета.

Несмотря на эту неудачу, на будущий год Московская компания посылала все больше промысловых судов в воды Шпицбергена, поскольку лишь в указанный год прибыль компании составила 90 % общих затрат, когда было добыто 17 китов, давших 180 тонн ворвани, причем компания обратила внимание на появление конкурентов ив 1613 году получила от короля Якова особые права на ведение промысла, включая использование силы для удаления конкурентов, в связи с чем в водах Шпицбергена появилась военная флотилия под флагом адмирала Джозефа, которому тут же нашлась работа: четыре британских судна, не имевших разрешения от Московской компании, были отправлены в отечественные воды, одно голландское судно было отконвоировано в Лондон, остальные изгнаны со своей базы в Хорнсунне, а судам из Страны Басков было разрешено продолжить промысел за плату в восемь китов. Занявшись удалением конкурентов, Московская компания в тот год понесла значительные убытки. Возможно, чтобы как-то компенсировать эти потери, летом 1614 года один из капитанов компании Роберт Фотерби на берегах Магдалены-фьорда поднял королевский флаг и, установив эмблемы своей компании, объявил окружающую местность владением короля Якова. В тот год китобойным промыслом здесь занимались 13 английских и 11 голландских кораблей.

В 1615 году у берегов Шпицбергена появились еще 11 датских промысловых судов в сопровождении трех военных — конкуренты англичан сделали свои выводы, и гордые бритты возвращались в свои порты наполовину пустые. Зато на будущий год Московская компания, отправив к Шпицбергену восемь кораблей, добыла 1300 тонн ворвани, бросив избыточную добычу на берегах архипелага. Соответственно, оказались в проигрыше голландцы.

В 1617 году англичане с 14 промысловыми судами и несколькими военными продемонстрировали право сильного по полной программе. Капитан Уильям Хили на корабле «Драгон» забрал в Хорнсунне в качестве трофея с голландского судна 200 тонн ворвани и три туши китов, (одну наполовину разделанную), выгнал несчастных голландцев в открытое море, милостиво разрешив им взять балласт в виде камней. Примерно так же он поступил и с датскими кораблями. Зато англичане добыли 150 китов, вытопив из них 1800 тонн ворвани.

На будущий год ситуация, однако, поменялась решительным образом. Три голландских военных корабля с 40 орудиями подстерегли Хили, ставшего за свои деяния уже вице-адмиралом, в Форландсуннете. Несмотря на очевидный перевес в силах, Хили поначалу держал себя как хозяин, подняв сигнал прислать парламентеров для переговоров на свой корабль. Голландцы ответили, что у них есть другие дела, и высадили десант у английских салотопен на берегу, явно намереваясь забрать котлы для выварки жира. Хили стал на защиту компанейского добра с кортиком в руках, причем от кровопролития его удержал лишь один из собственных капитанов. Тем временем к голландцам прибыло подкрепление и, пользуясь перевесом, они стали мешать англичанам в охоте на китов, которая проходила достаточно успешно. Однако присутствие голландцев раздражало Хили, и он потребовал у них разрешения на ведение промысла за подписью принца Оранского, в чем ему было отказано. Спустя некоторое время после состоявшегося военного совета голландцы потребовали в свою очередь капитуляции англичан, дав им на размышление всего полчаса — однако разбушевавшаяся непогода отсрочила кровопролитие на двое суток, но не более. Овладев после абордажа кораблем Хили, победители, как отмечено в английских источниках, «грабили все попадавшееся под руки, выпили все наше пиво и унесли продовольствие, стреляли в наших людей на берегу и делали все, что хотели». Хили не оставалось ничего другого, как посоветовать голландскому адмиралу поить своих матросов собственным пивом. Победители, отметив успех грандиозной попойкой в кают-компании захваченного корабля, затем удалились с добычей, милостиво разрешив побежденным продолжить охоту на китов. Аналогичным образом развивались события в Бельсунне, где, однако, дело до рукопашной не дошло. В тот сезон убытки Московской компании достигли 66 тысяч фунтов стерлингов. Все описанное лишь иллюстрирует размах деятельности китобоев на Шпицбергене в те времена, а также нравы эпохи. Тем не менее одновременно с этими событиями расширялось познание архипелага, хотя, как полагает видный полярный историк XIX столетия Фридрих Гельвальд, «вся история открытия группы Шпицбергена, которая всецело почерпнута из скудных отчетов с пропусками различных китобоев, вообще очень темна и составляет, может быть, самую необработанную часть всех путешествий к Северному полюсу» (1884, с. 364). Разумеется, немало забот мореходам всех наций в водах Шпицбергена доставляли не только конкуренты, но и особенности местной природы. Порой, казалось бы, так удобно пришвартоваться к невысокому фронтальному обрыву ледника, чтобы, например, пополнить запасы пресной воды, но здесь-то и начиналась полярная специфика, отраженная в судовом журнале такими строками: «Всплеск волны, причиненный падением ледниковой глыбы в море, поломал 23 июня 1619 года мачты на корабле, снес с борта пушку, убил трех и поранил несколько человек» (Норденшельд, 1881, с. 174). Бывалый шкипер при этом мог бы заметить: Дешево отделались…

Тем не менее благодаря прагматикам-китобоям представление об особенностях архипелага, в первую очередь о его прибрежной полосе и многочисленных островах, быстро прогрессировало. Английский моряк Эдж в 1616–1617 годах прошел на восток архипелага, обнаружив там современные острова Эджа и Баренца и водное пространство Стур-фьорда, помимо какой-то суши к востоку от архипелага — возможно, это были современная Земля Короля Карла или острова Рик-Ис. Кроме того, стал известен и пролив Хинлопен, отделяющий от главного острова архипелага Северо-Восточную Землю. По результатам этих плаваний Парчес составил одну из первых карт, на которой архипелаг был показан впервые целиком, хотя и с рядом пропусков. «На этой карте, — по отзыву Клемента Маркхама, президента Лондонского географического общества в конце XIX века, — обозначены и названы все подробности как западного, так и восточного побережья Шпицбергена со всеми его фиордами и островами, равно как и части пролива, проходящего между главным островом и Северо-Восточною Землею» (Гельвальд, 1884, с. 366).