Семнадцатилетние - Герман Матвеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пройдя мимо штаба, девушки обогнули Адмиралтейство и вышли на набережную. На мосту Светлана удержала подругу:
— Смотри! Нигде в мире не увидишь ты ничего подобного… Дворец, Адмиралтейство, Академия, Университет, Петропавловская крепость… И какой простор!
День угасал. Северо-западная часть неба была еще сравнительно светлой, и на фоне его четким силуэтом вырисовывался шпиль Петропавловской крепости.
И снова на глазах у девушек зажглись цепочки фонарей на набережных и вспыхнули гирлянды огней через Неву.
— Как красиво! — вырвалось у Светланы.
Она жадно вглядывалась в развернувшуюся перед ней картину, словно хотела запечатлеть ее в своей памяти навсегда.
Женя недоумевала. Красота, которой восхищалась Светлана, не казалась ей такой необычной. «Что с ней? Можно подумать, что она впервые увидела, как зажигаются фонари».
— Здесь будет кому-то памятник, — сказала Светлана, когда они остановились на Стрелке.
— Ну, так что?
— Ничего. Может быть, пойдем еще пешком?
— Пойдем. Вообще-то говоря, на пустой желудок такая прогулка… Хе-хе!
— А я совсем не хочу есть…
Мост через Невку прошли незаметно. Справа стоял дом в лесах. Общежитие Университета во время блокады выгорело внутри, и сейчас его восстанавливали.
— О чем ты думаешь, Светлана?
— О тебе. Смотрю на окна и думаю, что пройдет еще немного лет — и, может быть, тебя здесь будут ждать с нетерпением. Ты приедешь на машине, войдешь в квартиру и строго спросишь: «Хе-хе! Где здесь больной ребенок? Ну-ка, высунь язык! Скажи: а-а-а… Где у тебя болит?»…
Светлана так удачно скопировала тон и манеру разговора подруги, что та расхохоталась.
— Мне их будет жалко. Я буду выписывать только сладкие лекарства.
— Женя, а правда, хорошо, что мы живем в Ленинграде?
— Да уж, конечно, не плохо… А ты мне все-таки скажешь, что с тобой случилось?
— Только с условием, что ты не произнесешь ни одного слова ни за, ни против, — сказала Светлана и передала ей Алешино письмо.
— Ни за, ни против! — повторила Женя, задерживаясь под фонарем. — Да будет так!
Она прочитала письмо, посмотрела на Светлану, медленно сложила бумагу, сунула в конверт и вернула обратно.
— Пускай «ни за, ни против»… Сядем в трамвай! Они подошли к остановке и долго стояли молча.
— Ты бы могла уехать из Ленинграда куда-нибудь в другой город? — неожиданно спросила Светлана.
— Если нужно, то какие могут быть разговоры!
— А я?.. Не знаю. Я бы тоже поехала, если бы…. Если бы нужно было.
Говоря это, Светлана думала о том, что если рядом с ней будет Алеша, то ей безразлично, где работать, хоть на краю света!
Нежданные гости
В квартиру, где жил учитель химии, позвонили две девушки. Дверь открыла маленькая старушка с удивительно ясными и добрыми глазами.
— Вам кого? — спросила она с любопытством.
— Скажите, пожалуйста, здесь живет Василий Васильевич?
— Здесь. А вы его ученицы?
— Да.
Старушка приветливо улыбнулась.
— Проходите, пожалуйста. Он будет рад… Василий Васильевич, в старом светлом пиджаке без галстука, сидел в мягком кресле и, зажав между коленей кофейную мельницу, усердно крутил ее ручку. Увидев нежданных гостей, он страшно смутился.
— Извините, девочки… я сейчас… одну минуту, — пробормотал он и пошел в соседнюю комнату переодеваться.
— Василий Васильевич, мы же по делу… — попробовала остановить его Тамара…
— Сейчас, сейчас. Как можно? Посидим! Такие редкие гости и вообще… — говорил он уже за дверью.
— Уж вы извините его, — виновато сказала жена. — Он по-домашнему… не ждали вас. Сейчас мы кофейку поставим…
— Ну что это… — протянула Тамара. — Точно мы какие-то барышни!
— Ну как же… как же! Такие редкие гости и вообще… Садитесь, пожалуйста, не знаю, как вас зовут?
— Меня зовут Катей, а ее Тамарой.
— Очень приятно, а меня зовут Марфа Викторовна. А вы, значит, Катя Иванова! Ну как же… Знаю! Василий Васильевич мне про вас много рассказывает. Очень приятно!
Катя с любопытством слушала Марфу Викторовну. Ее манера говорить, двигаться была чем-то похожа на то, как говорил и двигался Василий Васильевич. «От долгой совместной жизни они стали похожи друг на друга», — подумала Катя. Тамара между тем изучала глазами обстановку, надеясь найти семейный альбом, о котором им рассказывал Константин Семенович. И действительно, она сразу увидела его на письменном столе. В кожаном переплете, с медной застежкой, он выглядел как новый, хотя лет ему было, наверно, немало.
— Разрешите посмотреть? — попросила она Марфу Викторовну.
— Пожалуйста! Сделайте одолжение.
Старушка подошла к столу, передником смахнула воображаемую пыль и передала альбом девушке.
— А вы, значит, Тамарочка Кравченко. Тоже знаю! Я всех вас знаю, только не видела. Смотрите на здоровье, но здесь ничего интересного нет. Наши старые знакомые…
— А Василий Васильевич тут есть? А вы?
— Ну как же! Мы иногда снимались.
— Ученики его тоже есть? — спросила Катя.
— Нет. Ученики больше группами снимались. Всем классом.
— У него, наверно, много учеников? — спросила Тамара.
— А как вы думаете? — охотно отвечала старушка. — Сорок лет учителем работает. Как же не быть!
— А вы кого-нибудь из них знаете? Из старых его учеников? — продолжала расспрашивать Тамара, незаметно подмигнув Кате.
— Знаю, многих знаю. Извините меня, пожалуйста. Я пойду кофе приготовлю…
Тамара на какой-то момент задумалась, но, быстро сообразив, что такую возможность упускать нельзя, отложила альбом в сторону и пошла за Марфой Викторовной.
— Я вам помогу.
— Ну зачем же вам беспокоиться!
— Что вы, мне это доставит только удовольствие… Катя едва сдерживала смех. «Вот журналист. Как она в нее вцепилась!»
Лишь только за ними закрылась дверь, пришел Василий Васильевич в своем обычном виде.
— Извините, Катюша. Заставил ждать. Очень рад вас видеть! Как это вас осенило ко мне заглянуть?
— С Новым годом вас, Василий Васильевич, с новым счастьем! Мы вот возвращались с экскурсии… Были в Русском музее. Ну, и решили зайти к вам, поздравить, а заодно посоветоваться по важному вопросу… И потом, мы на вас обижены: почему вы к нам на вечер не пришли? Мы вас очень ждали…
— Немножко нездоровилось. Да и что мне там делать? Танцевать я не мастер. Садитесь, пожалуйста, Катюша.
Катя села возле стола, Василий Васильевич опустился напротив нее в кресло.
— Вечер у нас, кажется, получился удачный. Фонарики хлопали, и все очень жалели, что вас не было.
— Весело было?
— Весело! Особенно на горке веселились. Так хохотали…
— Ну и отлично. Константин Семенович человек живой и смелый. Относительно этой горки много спорили.
— Почему спорили? — заинтересовалась Катя.
— Да как вам сказать… — замялся учитель. — С точки зрения педагогики спорили.
— О чем же тут спорить? Горка и горка!
— Да, да. Спорить, безусловно, нечего, но при желании спорить можно по всякому поводу.
— Знаете, о чем мы хотели вас просить, Василий Васильевич? Что, если устроить экскурсию в химический институт и встречу со специалистами на тему о выборе профессии.
— Что ж… Это хорошо. Очень хорошо, только я не уверен, что найдутся желающие стать химиками. Кроме вас в десятом классе как будто никого нет…
— А некоторые девочки еще не решили. Пусть посмотрят, подумают.
— Что же, все может быть… Мне кажется, что Логиновой следует подумать о химии и, пожалуй, Алексеевой…
— С Логиновой я поговорю, если хотите.
— Поговорите, Катюша. У нее определенные склонности к лабораторным работам, и девочка она аккуратная.
Вернулась довольная Тамара с посудой, а следом за ней — Марфа Викторовна с кофейником.
— Вот мы сейчас кофейку выпьем! — обрадовался учитель.
Пока накрывали на стол, Тамара снова взялась за альбом. Раза два Катя заметила озадаченное выражение на ее лице и догадалась, что фотографию, похожую на Василия Васильевича в молодости, она нашла, но сомневалась — он ли это?
— Должен вас предупредить, девочки, что ваш выпуск нынче будет особый, — сказал учитель.
— А почему?
— Класс подобрался не совсем обычный. Затем ваше «Обещание» много шуму наделало, и все ждут, что на экзаменах вы отличитесь.
— Да, теперь нам достанется, — заметила Тамара.
— Я убежден, что все будет отлично. Девочки способные, волевые, дружные… Я за вас спокоен.
Несмотря на отказ, Тамару и Катю усадили за стол и заставили пить кофе. Кате нравилась эта уютная комната. Старомодная удобная мебель, старинные гравюры, фотографии… Даже явно новый никелированный кофейник выглядел в этом окружении как старинный.