Жеводанский зверь - Эли Берте

– Как ты… ты, который вчера видел сам, что я всадил пулю в сердце этого проклятого зверя… как ты можешь опровергать… – Ларош-Боассо задыхался от гнева.

– Спросите у этого человека, – сказал Легри спокойно. – Ну что, Дени, – обратился он к егерю, который, не обращая ни малейшего внимания на присутствие важных господ, принялся рассматривать волчью голову и лапу, – что скажешь? Это жеводанский зверь?

– Нет, сударь, – решительно произнес Дени. – Я уверен, что этот, несомненно, очень могучий и сильный волк все-таки не тот, которого называют жеводанским зверем.

Собравшиеся переглянулись. На лицах застыло недоумение. Те, кому надо бы радоваться, боялись, что эта радость окажется преждевременной, а потому предпочли послушать дальнейшую речь егеря.

Ларош-Боассо взорвался:

– Что означает эта дерзкая шутка? – вскричал он. – Что это за наглый простолюдин, который приходит учить дворянина в гостиной дамы?

– Я знаю, что мне здесь не место, господин барон. Мое место в лесу, и я, простите мне мою дерзость, знаю о лесе больше вас. Это голова и лапа не жеводанского зверя, а старого большого волка, бродившего в последнее время в соседних лесах и названного Черным волком. Он был очень свиреп и немало из тех нападений, что приписывались жеводанскому зверю, совершил именно он. Я не раз встречал в лесу его следы и тоже поначалу думал, что он и есть жеводанский зверь. Но потом я увидел след настоящего зверя – его лапы гораздо крупнее, хотя вам, наверное, трудно доверить в то, что такое вообще возможно. Мосье Леонс, мой господин, вы помните, что я указывал вам на эту разницу следов?

– Стыдно признаться, я совсем забыл об этом! О да, теперь я вспоминаю! К тому же известно, что жеводанского зверя однажды ранили в голову, и впоследствии на ней остался шрам. Об этом говорили многие охотники!

– Я, – сказал Легри, – один из немногих, кто видел зверя. Он сбил меня с ног, когда я шел через овраг Вепря. Я помню, что у него шерсть была серой, а эта голова почти черная. Кавалер де Моньяк, вы там тоже были, подтвердите или опровергните мои слова!

Кавалер поспешил подтвердить слова Легри.

– Стало быть, тут ошибка или обман? – спросила Кристина де Баржак, задрожавшая от волнения. – Жеводанский зверь жив, а я свободна!

– Нет, графиня! – отрезал барон. – Я утверждаю, что этот волк и есть пресловутый жеводанский зверь. Чтобы убедить меня в противном, нужны более весомые доказательства.

– Вам нужны доказательства, господин барон? – спросил Дени насмешливым тоном. – Я с утра высматривал след одного зверя, мне удалось его загнать в каменоломни Монфишэ за Монадьерским лесом. Зверь имел неосторожность войти в эту лощину без выхода. Проход в нее я поручил стеречь Жервэ и нескольким крестьянам, малым неробким, а сам что было духу помчался уведомить мосье Леонса. Попавший в западню волк и есть единственный и настоящий жеводанский зверь.

– Что ты говоришь, Дени? – радостно воскликнул Леонс. – Может ли такое быть?

– Придя сюда, я велел оседлать вашу лошадь и приготовить ваши ружья и охотничье снаряжение. Извольте последовать за мной, мосье Леонс, зверь дожидается смерти от вашей руки!

– Скорее на лошадей! Не будем терять ни минуты, а то волк может ускользнуть! – Леонс бросился к выходу из залы.

– Он не ускользнет, но и без боя не сдастся! Будьте готовы к этому…

– Я давно готов! Живо – на лошадей и в путь! Благословите меня!

Он подошел к приору и к епископу, которые дали ему свое благословение.

– Графиня, – обратился Леонс к мадемуазель де Баржак. – Я выполню условие, которое необходимо для того, чтобы вами обладать, или умру!

С этими словами он исчез в дверях.

– Я буду ждать вас! – Кристина бросилась за ним вслед, надеясь, что он услышит ее. – Я буду молиться о вас!

«Я люблю вас!» – прошептала она тихо, остановившись на пороге.

Ларош-Боассо стоял мрачный и задумчивый в углу комнаты. Легри же, казалось, наслаждался его унынием.

– Черт возьми! – воскликнул наконец барон, подняв голову. – Сегодня счастье, по-видимому, идет в руки только к этому красавчику! Но почему бы мне не воспользоваться удобным случаем? Я также охотник, и охотник недурной, мои люди и лошади ожидают меня во дворе… Дело еще, может быть, не совсем проиграно! Жеводанский зверь жив, а кем он будет убит – решит случай.

Он сделал Легри знак последовать за ним.

– Вы зовете меня с собой? – возмутился тот. – Вы меня предали, не желаю больше иметь дела с вами!

– А, – сказал барон с презрением. – Ваш отец уже написал вам о моем совершенном разорении и гибели всех моих надежд? Да, это правда, дружба со мной больше не сулит вам выгоды. Но неужели вы полагаете, что вас примут в свой круг эти люди? Не думаю. Посмотрите, с каким презрением на вас смотрит кавалер, который, помнится, обещал вас отколотить…

Этот довод убедил Легри. Вскоре приор и епископ остались наедине.

– Монсеньер, – сказал отец Бонавантюр, – помолимся, чтобы это дело завершилось благополучно для всех его участников.

XXVI Каменоломни Монфишэ

Направляясь к парадному двору, где они должны были найти своих лошадей, Ларош-Боассо и Легри продолжали разговаривать вполголоса.

– Ссора между нами, Легри, – говорил барон, горячась, – это черт знает что такое! Это не имеет смысла! Как вы нуждаетесь во мне, так и я в вас. О чем вы думали, переходя на сторону моих врагов? В тот день, когда они уничтожат меня, они легко справятся и с вами.

– Повторяю вам, барон: вы меня обманули. Я почти разорил отца, удовлетворяя вашу расточительность. Чтобы угодить вам, я совершал поступки, о которых мне стыдно вспоминать, а вы не сдержали своего слова, когда я потребовал то, что должно было принадлежать мне! Вы сделали вид, что забыли о нашем договоре!

– Я помню наш договор лучше вас! – решительно сказал Ларош-Боассо. – В случае, если б я убил жеводанского зверя (а мне доказано, что я его не убил), я обещал уступить вам мои права на графиню де Баржак, если буду иметь в своем владении наследство графа Варина. А графом де Варина я стану только в том случае, если мой дорогой кузен, поскакавший во весь опор к каменоломням Монфишэ, будет так умен, что сломает себе шею или даст волку себя растерзать.

– Ваш кузен? – повторил Легри, широко раскрыв глаза от изумления. – Что вы этим хотите сказать? Я вас не понимаю.

Ларош-Боассо передал ему историю Леонса и, не обращая внимания на удивленные восклицания своего поверенного, продолжил:

– Мои дела в отчаянном положении, но я возьму свое, клянусь всеми чертями ада, хотя бы для того пришлось… Послушай-ка, Легри, я в тысячу раз охотнее отдам богатую наследницу тебе, чем уступлю ее этому плем… моему кузену! Твое желание еще может осуществиться! Отправившись тотчас к каменоломням, где, говорят, зверь сейчас прячется, мы еще можем рассчитывать на счастливый случай. Известное дело, – прибавил он мрачным тоном, – на охоте бывают необыкновенные приключения, странные ошибки…