Собрание сочинений в 5-ти томах. Том 3. Князь Велизарий. - Роберт Грейвз

Теодора ответила:

— Они напоминают ваших собственных рабов, вам больше не надо о них заботиться. Мы их тоже забираем у вас.

Велизарий промолчал, но так сильно сжал кулаки, что у него стали белыми костяшки пальцев. Он любил воинов-кирасиров, и ему было очень горько, что их у него забирают и они станут подчиняться плохим генералам.

Теодора обратилась к Нарсесу:

— Рабов бывшего Командующего Армиями на Востоке, некоего Велизария, разделить между дворцовыми генералами и полковниками, вам первому представляется выбор. Если из них останется некоторое количество, которое не возьмет ни один генерал, пусть государственные секретари назначат для них работу.

Велизарию было тяжело узнать, что многие способные воины, которых он готовил для ратных подвигов, стали дворецкими и слугами надушенных евнухов.

Велизарий потерял всех своих кирасиров. Он снова тайно отправил им послание:

«Терпение, друзья: Я прошу вас об этом! Все со временем войдет в норму. Пока отдыхайте в городе и продолжайте тренироваться, как я вас учил. Меня не жалейте и не отвечайте на оскорбления. Терпение!»

Кирасирам пришлось повиноваться этому призыву.

Городские толпы выслушали приговор Велизарию с тайной радостью — в винных лавках начали болтать:

— Будьте уверены, теперь император и императрица погубят сами себя своей неблагодарностью. Наш Велизарий не стерпит подобного отношения. Он — смелый и гордый человек! Погодите — вскоре начнут распространяться слухи о тайном мятеже придворных кирасиров и о кровавых убийства в священных апартаментах дворца.

Люди ждали этих новостей с нетерпением. Но ничего не случилось. Они начали с презрением бормотать, что их прежний идол, их великолепный герой Велизарий уступил клевете и неблагодарности власть имущих и все терпеливо сносит, как это обычно делают мирные монахи во время покаяния. Они сидят, как лягушки, в своих кельях, пока надсмотрщик ходит вокруг со своим проволочным кнутом и хлещет им спины, пока не станут кровоточить старые раны. Когда в первый раз вокруг Велизария на улице собрались горожане и начали громко возмущаться, он резко крикнул:

— Прекратите! Это недоразумение между мной и императором. Прошу вас, оставьте меня в покое, и занимайтесь своими делами.

У него теперь было всего четыре-пять молодых офицеров. Они не покидали его из верности, хотя были предупреждены Нарсесом, что император станет их подозревать в измене и они никогда не смогут продвигаться по службе. Все остальные его кирасиры старались с ним не встречаться и не разговаривать, хотя если бы он поднял знамя восстания, большинство из них сразу примкнули к нему… Велизарий нашел себе скромную квартиру неподалеку от Бычьей площади в доме, который относился к залам развлечений. Эти залы были построены вокруг центрального фонтана, их могли нанимать семьи, живущие в небольших домиках, чтобы справить там свадьбу, или провести праздник, или помянуть покойника. Велизарий зависел от своих офицеров в каждодневной жизни. Если бы не они, ему пришлось пользоваться благотворительностью, ибо Теодора не только забрала у него все богатства. Она также послала в Эдессу, где он положил в банк крупную сумму денег на военные расходы, и конфисковала все деньги. Каждый день он отправлялся с приветствиями во дворец, как он это делал и раньше. Юстиниан пытался спровоцировать его, постоянно издевался и насмехался над Велизарием. Его возмущало долготерпение Велизария. Как-то он отказался принять Велизария, заявив, что очень занят, и приказал ему ждать у ворот дворца до самого вечера. Велизарий ему повиновался и прождал у ворот весь день без крошки во рту, а зеваки толпились рядом. Они разозлились, потому что считали подобное поведение проявлением отвратительного рабства и забросали его гнилыми фруктами и грязью. Тога патриция была вся запятнана грязью. Велизарий не проронил ни единого слова и не пытался избежать отвратительных «снарядов». Он строго наказал наглого юнца, который потихоньку пробрался вдоль стены и попытался дернуть его за бороду. Велизарий схватил парня за штаны и далеко его отбросил. Говорят, что парень получил такие раны, что страдал от болей многие годы.

Наконец, в сумерках Велизария пропустили во дворец. Он просил позволения предать свою просьбу императору. Юстиниан на это согласился, в надежде, что Велизарий теперь выскажет ему в открытую свое возмущение. Но он был разочарован. Велизарий попросил у него новую одежду, чтобы на следующую встречу прийти в приличном виде.

Юстиниан надменно ответил:

— Господин Велизарий, у нас нет денег, чтобы одевать вас. Если вы не можете прилично одеваться, вас лучше вычеркнуть из списка патрициев. Тогда вы будете освобождены от всех церемониальных обязанностей.

Велизарий низко поклонился и заметил:

— В каком бы ранге или должности мне не будет позволено служить Вашему Величеству, я всегда буду преданно исполнять свои обязанности.

Его имя было вычеркнуто из списка патрициев, и он много месяцев не появлялся при дворе.

Все это время госпожа продолжала дружить с Теодорой. Она не страдала от бедности. Наоборот, стала еще богаче, потому что к ней перешла недвижимость Велизария, включая огромное поместье в Руфиниане. Она делала вид, что ее не волнуют несчастья мужа, но я понимал, что это было не так. Я ей никогда не говорил о том, как у Велизария обстоят дела, и старался держаться нейтрально вне зависимости от того, как могла повести себя моя госпожа. Я был вне себя от ярости, когда видел, что Феодосий радовался несчастью Велизария. В то время он был важной шишкой при дворе и везде появлялся в сопровождении свиты из четырехсот фракийцев из придворных кирасиров, которых отдала ему Теодора. Он постоянно секретничал с Теодорой, и его назначили ответственным за дворцовые развлечения.

О том, что случилось далее, ходило множество слухов — некоторые были просто глупостями, какие-то — выдумкой, но ни один из них не был настоящей правдой. Феодосий умер от дизентерии в день святого Стефана, на следующий после Рождества день. Никто не мог определенно сказать — случайность это или его отравили во время праздничной трапезы. Если так, то кто это сделал? Но ничего не удалось узнать. Люди, осматривавшие его тело, были уверены, что это было отравление.

Одно можно сказать абсолютно точно — Велизарий не был виновен в его смерти, и это не сделал ни один из друзей Фотия.

Возможно, это сделал кто-то из слуг госпожи, чтобы заранее предугадать ее желания. Я не стану обсуждать подобное предположение. Не стоит говорить, что подозрение никогда не падало на евнуха Евгения.

Трудно описать чувства госпожи Антонины в связи со смертью Феодосия. Она в последнее время изменила свое отношение к нему, это произошло очень резко. Она решила, что ее любимчик с помощью того же искусства придворного обольстителя, стал любовником Теодоры. Было ли это правдой или нет, никто теперь сказать не может. Он стал относиться весьма равнодушно к госпоже, что крайне ее раздражало, хотя она изо всех сил пыталась скрыть обиду.

Теодора спокойно перенесла его смерть. Ее она просто не интересовала. Но она очень сочувствовала Антонине по поводу ее потери. Казалось, что Теодора не подозревала, что до этого вызывала у Антонины жгучую ревность. Некоторые люди говорили, что Теодора вела себя так легкомысленно, чтобы Юстиниан не радовался из-за ее потери. Люди сплетничали, что сам император приказал отравить Феодосия, ибо он ревновал к нему жену, и что на самом деле, она переживала эту дорогую потерю. Но может, все на самом деле, было не так.

У госпожи началась глубокая депрессия. Она не спала и почти ничего не ела, стала худой, и выглядела на десять лет старше, чем в свои сорок два года.

Как-то я вошел в спальню, она взглянула на меня красными от слез глазами. Я раньше видел ее возмущенной, хмурой, злой или в отчаянии, но она не плакала со времен детства.

Я тихо обратился к ней:

— Госпожа, я стал твоим первым рабом и всегда был тебе верен. Я очень предан тебе и могу умереть ради тебя. Тебе это известно. Позволь мне разделить с тобой горе и расскажи мне, почему ты так грустна. Госпожа Антонина, мое сердце разрывается, когда я вижу твои слезы.

У нее снова потекли слезы, но госпожа мне ничего не ответила.

— Госпожа, милая Антонина, ты тоскуешь по Феодосию? — тихо спросил я.

Она воскликнула:

— Нет, преданный Евгений, нет! Клянусь Герой и Афродитой, нет! Я думаю не о Феодосии, а о моем муже Велизарии. Должна тебе признаться, как я делала давно, когда работала в клубе, потому что молчание убивает меня. Дорогой Евгений, я отдала бы все богатства, чтобы никогда не видеть мерзкого Феодосия. Моей настоящей любовью всегда был Велизарий, и как дура, я испортила ему жизнь. И теперь с этим ничего нельзя поделать!