Кто сказал, что слоны не могут танцевать? Жесткие реформы для выживания компании - Луис Герстнер

Переломным моментом стало составление карты генома человека. В ходе этого проекта были накоплены данные, равные по объему 10 млн страниц информации. Однако самая сложная работа еще впереди. Один ученый сказал, что у нас теперь есть книга, но мы не знаем языка, на котором она написана. Его расшифровка потребует анализа в тысячу раз больших по объему данных, т. е. еще 10 млрд страниц информации.

Игра стоит свеч. То, что мы узнаем, приведет нас к созданию более совершенных, более эффективных и более персонифицированных лекарств, новых способов и методов лечения многих неизлечимых заболеваний (а возможно, и исцеления), к получению нового поколения более стойких и более урожайных зерновых культур и т. п. Здесь кроются огромные возможности для облегчения человеческих страданий и победы над такими болезнями, как порок сердца или СПИД, – как когда-то были побеждены полиомиелит и оспа.

Восемьдесят лет назад антибиотики значительно увеличили продолжительность жизни – почти на 20 лет по сравнению с 1920 г. Мы находимся на пороге открытия, которое может подарить нам еще 20 лет жизни, и, быть может, молодые читатели этой книги проведут на планете Земля больше времени, чем их родители. А кому этого не хочется? Ведь мы говорим не о продлении существования организма, ослабленного тем, что мы называем «старость». Мы говорим о еще 20 годах продуктивной, здоровой жизни.

Технологии – не основная проблема

Говоря о тех возможностях, которые предоставляют нам технологии (на сетевом или клеточном уровне), давайте не будем забывать, что потенциальное общественное благо невозможно без важных общественных забот. И теперь, когда мы создали предпосылки и для того, и для другого, я очень надеюсь, что отрасль, потребители, правительство и законодатели до конца продумают все возможные последствия будущих событий.

Уже стало понятно, что сетевой мир поставил много вопросов, например о конфиденциальности медицинской или финансовой информации или совместимости свободы слова с неприкосновенностью частной жизни. Подумайте о возможных последствиях для частной жизни: что произойдет с ней в мире подключенных к Интернету автомобилей, которые постоянно отслеживают наши перемещения; сотовых телефонов, постоянно сообщающих о своем месторасположении, или соединенных с Интернетом кардиостимуляторов и других медицинских устройств, которые собирают текущие данные о нашем сердцебиении и кровяном давлении, содержании в крови холестерина или алкоголя? Кто будет иметь доступ к вашей личной информации – только ваш врач? Правоохранительные органы? Ваша страховая компания? Ваш текущий или потенциальный работодатель?

Я уже говорил о существовании пропасти между имеющими информацию и не имеющими ее. Я сказал, что надеюсь, что когда-нибудь мы сможем использовать эти технологии и устранить подобный цифровой разрыв. Однако не создадим ли мы новую, непреодолимую – генетическую – границу, при которой одни смогут позволить себе предотвратить появление врожденного дефекта или избежать длительных страданий, а другие – нет?

Когда достижения в сфере диагностики и лечения соединятся и сделают возможной более продолжительную активную жизнь, сможем ли мы дольше наслаждаться роскошью общения с теми, кого мы любим? Или будет соблюдено равновесие? Когда это станет возможным (или задолго до этого), не стоит ли нам задуматься о возможных последствиях производства большего количества еды и строительства большего количества жилья для социальных структур, медицинских учреждений, пенсионной системы и экологии?

Наконец, после событий 11 сентября 2001 г. все мы вынуждены думать о серьезной угрозе нашему образу жизни, где бы мы ни находились. Что это? Обычная военная агрессия? Террористическая атака, спонсированная государством или одним мерзавцем? Опасность внутренней диверсии со стороны бесправных элементов общества? Сегодня нет необходимости много говорить о государственном терроризме. Теперь мы все смотрим на мир другими глазами. Один из побочных эффектов этого нового взгляда на мир – полное переосмысление природы угроз, с которыми мы сталкиваемся, во всех их проявлениях.

Даже после событий 11 сентября 2001 г. органы правопорядка и безопасности считают, что основная угроза человеческой жизни и обществу будет исходить не от оружия массового поражения, а от крупномасштабных информационных войн и того, что называется оружием массового воздействия. Никто не приравнивает потерю человеческой жизни к потере компьютерного оборудования. Вопрос стоит так: смогут ли кибертеррористы нанести ущерб насыщенной информационными технологиями военной инфраструктуре, национальным энергетическим сетям, системе водоснабжения или телекоммуникационной системе?

Вызов лидерам

В этой книге постоянно подчеркивался тот факт, что лидеры коммерческого и государственного сектора располагают одинаковым набором стратегических решений относительно использования технологий, изменения существующего положение вещей, инвестиционной политики и стимулирования использования командами руководителей новых методов работы.

Это очень важно. Выбор необходимо сделать сегодня. Завтра на первое место выйдут размышления о том, что сетевой мир значит для существующих геополитических структур и всех связанных с этим экономических вопросов.

Сетевому миру безразлично то, что мы разделили нашу землю на государства и приспособили к этой модели почти все правила, которым подчиняется жизнь человека и общества. Движение и развитие сетевого мира не руководствуется нашим пониманием государственных границ, региональных альянсов или политических структур. Этот мир уже разрушил многие преграды, исторически разделявшие людей, государства и культуры. И я считаю, что он поставит под вопрос возможность контроля политическими организациями самого важного вопроса, который они всегда контролировали, – доступа граждан к информации и образованию. Возможно, мы станем свидетелями изменения поведения демократических государств.

Удастся ли правительствам договориться о приемлемых политических рамках для этого глобального, политически и культурно связанного мира? Политика Европейского союза в отношении неприкосновенности личности отличается от политики США и совершенно не совпадает с подходом Китая.

Теперь давайте перейдем от этого уровня глобального управления к вопросу о том, как человек сможет выражать в этом мире свои политические пристрастия. Не так давно мысль о том, чтобы купить книгу, не выходя из своего дома или офиса, считалась революционной. Так что же произойдет, если настанет день, когда мы сможем голосовать, сидя в своей уютной комнате или удобном кабинете? Оставим в стороне то, как это может повлиять на рост участия граждан в государственном управлении. Почему бы не представить себе глобальные референдумы, на которых население земного шара голосует так, как находит нужным, невзирая на существование политических объединений и государственных альянсов? Что для отдельного правительства будет означать выражение мировой общественностью своего мнения по таким вопросам, как глобальное потепление или выработка соглашения, вроде Генерального соглашения по тарифам и торговле?