Россия - Швеция. История военных конфликтов. 1142-1809 годы - Алексей Шкваров

21 января (1 февраля) Швеция таки подписывает союзный договор с англичанами, где король Великобритании обещал послать сильный флот на Балтику, но при этом оговаривал, что не считает себя в состоянии войны с Россией.

Весной 1720 года русский галерный флот снова у побережья Швеции. Высаживается бригадир Менгден с 6120 солдатами и 162 казаками. Превращает в пепел Умео, углубившись на 30 верст, затем благополучно возвращается в Васу.

Английская эскадра совместно со шведами прибывает к Ревелю, но на вопрос Апраксина о цели визита, ничего вразумительного сказать английский адмирал Норрис не может. За исключением того, что он прибыл посредничать на переговорах. Узнав о высадке русского отряда Менгдена, союзная эскадра срочно снимается с якорей и уходит к Стокгольму.

В конце июля происходит знаменитое сражение при Гренгаме, закончившаяся победой русского флота и ознаменовавшая собою конец кампании 1720 года. Почти одновременно со вводом в Кронштадт пленных шведских кораблей, захваченных в Гренгамском сражении, в Стокгольм прибывает А.И. Румянцев. Посланный Петром I поздравить с вступлением на шведский престол Фредерика I, мужа Ульрики-Элеоноры, о чем затребовал риксдаг. Здесь вновь избранный король предложил вернуться к мирным переговорам. Петр предложил на выбор финские города Ништадт или Руамо.

31 марта (10 апреля) 1721 года начались мирные переговоры в Ништадте[580]. Однако шведы еще надеялись на помощь Англии. Действительно в апреле снова на Балтику отправилась английская эскадра. Петр ответил новым погромом на шведском берегу учиненным солдатами и, особенно, казаками Ласси. Сожжено один оружейный и двенадцать железообрабатывающих заводов, три городка, 79 мыз, 506 деревень с 4159 дворами. Цифры, конечно, завышены, но это было последней каплей, заставившей Швецию завершить бессмысленную для нее войну.

Итак, наступил мир. Подписан договор, ратифицирован, но сколько раз еще в будущем будут оспариваться и его "артикулы" и секретные дополнения. Неточности, неясности, двойственности в трактовках тех или иных условий, будут использоваться каждой из сторон, в канун будущих трех войн. До тех самых пор, пока Швеция не смирится с тем, что титул сверхдержавы она потеряла еще в Северную войну, и положение нейтральной страны намного выгоднее и безопаснее. Хотя не раз еще будут пытаться европейские страны, и в первую очередь, Англия, уже в веке девятнадцатом, втянуть Швецию вновь в борьбу за господство на Балтике. Лондонские газеты будут специально тиражировать русские гравюры, отражавшие победы русского флота на Балтике, чтобы разбудить злость и жажду мщения среди невозмутимых шведов, и снова ввергнуть страну в пучину войны с необъятной Россией. Как мечтали английские адмиралы, чтобы шведские "три короны" (шведский флаг) развевались рядом с их "Юнион Джеком" (флаг Англии), и изображение новой теперь их совместной победы при Гангуте возвестит миру об их торжестве над ненавистным врагом[581].

Карл XI создал эффективную армию, способную воевать не числом, а умением. Шведская армия была отлично выучена и вооружена, применяла самые передовые методы ведения боя. Многие офицеры за государственный счет уезжали в другие страны Европы, где набирались знаний и опыта. Каждый офицер и солдат получил надел земли — хутор, сдававшийся обычно в аренду. Пока в военной службе не было надобности, солдат трудился на своем клочке пашни, а его мундир, амуниция и мушкет с порохом хранились в чистоте и полной готовности. В случае мобилизации солдат оповещали специальные вестовые, они собирались сначала на ротном сборном пункте, затем на батальонном, а оттуда шли на полковой. Часть штабных офицеров, находящихся на государственном жаловании постоянно работала на этих пунктах, вела учет военнослужащих, следила за их поведением.

Вот как, к примеру, собирался Дальский (Далекарлийский) полк: "Рота из Урсы собирается возле церкви в Урсе, для чего потребуется два дня, и марширует к Таммуросену (2 мили, 1 ночь), Гъельбюну (2 мили, отдых 2 ночи), куда должна явиться и рота из Муры, потом всем собраться в Викаре, на что потребуется 2 дня, и сделать переход до Гъебелюна (1 миля); соединившись там с ротой из Урсы, идти вместе к Бъюросу (2,5 мили, отдых 1 ночь), где соединиться с ротой из Рэттвика, за исключением 50 человек, которые будут ждать в Свэрдше и Сундбурне…" Через две недели, пехотинцы и кавалеристы в обмундировании и при полном вооружении, с двухнедельным пайком стояли уже в полковом строю.

Мобилизация 1699 года показала всю прочность и надежность системы заложенной Карлом XI. В начале своего правления его сын Карл XII имел в своем распоряжении 115 тысяч человек. Такого армия Петра Первого себе позволить никогда не могла.

Тактика каролинской армии, а по сути это была тактика одного человека, командовавшего ей — Карла XII, по мнению шведского историка Гуннара Артеуса может характеризоваться тремя понятиями — простотой, гибкостью и смелостью.

Сознательное стремление к простоте мы постоянно обнаруживаем в планах сражений Карла XII. Простота была осознанным и крайне важным средством для достижения максимальной гибкости армии в бою. Такая гибкость была значительной — настолько, насколько это позволяли физические возможности, — в сражении при Нарве, на Двине и при Головчине. Это позволяло оперативно и адекватно реагировать на угрожающие или, наоборот, многообещающие ситуации, возникающие неожиданно[582].

Под Нарвой, против 25 пехотных и 2 драгунских полков русских, не считая поместной конницы, которая сразу уклонилась от сражения, Карл бросил 21 пехотный батальон и 48 эскадронов кавалерии, и угадав абсолютно верно точку удара, расчленил русскую армию и фактически сразу переломил ход боя в свою пользу.

Зато при Полтаве гибкость отсутствовала. При чрезмерной простоте, совершенно предсказуемой для противника, шведы, напротив, продемонстрировали невиданное упрямство, что привело к неминуемому разгрому.

И последнее, о чем мы просто обязаны сказать в отношении тактических замыслов Карла XII, это смелость, доходящая до крайности. По словам того же Гуннара Артеуса, доля риска настолько была постоянно велика, что встреть король лучших генералов на стороне противника, и не имей он свою столь долго непобедимую армию — он, вполне возможно, проиграл бы все свои сражения.

Непобедимость армии формировалась прежде всего из той методики, которую демонстрировала на поле боя и силы ее духа. А боевой дух войска создавался самим Карлом XII.

Здесь можно отметить неразрывную связь между упомянутым боевым духом каролинской армии и ее тактикой: наступление, как единственный вид боевых действий, благодаря своей успешности, формировал высочайший боевой дух армии, и наоборот, подобную тактику невозможно было воплотить, если б дух армии был низок.

ШВЕДСКАЯ ПЕХОТА

Что касается обычных действий пехоты, то они регламентировались уставом — "Новым манером боевых действий батальона", принятым в 1694 году, который гласил: "Если командир батальона приказывает: "Готовься!", то пикинеры поднимают свои пики, выдвигаясь вперед, пока он (батальон) не сблизится с противником на 70 шагов. Как только будет скомандовано: "Две задние шеренги, изготовиться к огню!", эти шеренги выдвигаются вперед и сдваивают две передние шеренги. Как только две задние шеренги произвели выстрел, они обнажают шпаги. И как только две передние шеренги выдвинулись, две задние тесно смыкаются с тыла с двумя передними шеренгами, после чего весь батальон марширует таким образом сомкнутым строем в глубину и в ширину рядами на противника, пока (батальон) не сблизится с ним на 30 шагов. Тогда отдается команда: "Две передние шеренги, изготовиться к огню!" Как только произведен выстрел, они обнажают шпаги и врываются в ряды противника".

После 1701 года эта боевая тактика изменилась лишь в том смысле, что позиция для второго залпа приблизилась еще ближе к противнику, или как это сформулировано в уставе 1710 года: "… (две передние шеренги) не открывают огня до тех пор, пока они не приблизятся к противнику на расстояние, когда его можно будет достать штыком. После того, как они произведут с этой позиции залп, то, с Божьей помощью, из противостоящих (солдат) останутся в строю немногие"[583].

Выдвижение вперед под непрерывным обстрелом, на который нельзя было отвечать, пока расстояние до линии противника не сокращалось до предела, естественно требовало от шведских солдат железной дисциплины, и вероятно было бы не возможно, если б они не обладали абсолютной уверенностью в эффективности своего метода наступления. Посудите сами! Первый залп, когда наконец наступало его время, пробивал в рядах противника огромную брешь. А те, кто не был убит или ранен с первого выстрела, как правило, не оставались на месте, ожидая второго залпа, который, как они осознавали, будет гораздо смертоноснее и тут же смениться фронтальной атакой пикинеров с их страшным оружием рукопашного боя.