Вамфири - Брайан Ламли

Ни один из моих зганов в ту ночь не выжил и не последовал за мной, но позже я узнал, что двое были захвачены в плен для допроса. Ночью я издалека наблюдал за тем, как горит дворец. Поскольку подожгли его крестоносцы, они, вероятно, решили, что я погиб в адском пламени. Что ж, у меня не было намерения разубеждать их в этом.

Я остался совершенно один, вдалеке от дома. Но разве не собирался я посмотреть мир?

Как я уже сказал, до дома было далеко. Однако я выразился не слишком точно, если иметь в виду реальные земли и расстояния, выражаемые в милях. Где в действительности был мой дом? В Венгрию я возвратиться не мог, во всяком случае в ближайшее время. В Валахии для меня места не было, а мой старый замок в Карпатах, по ту их сторону, что обращена к Руси, разрушен. Что же мне было делать? Куда идти? Ну что ж, мир велик!

Если я стану рассказывать тебе обо всем, что со мной случилось после, это займет слишком много времени. Я всего лишь упомяну о самых главных своих делах и путешествиях. Поэтому ты должен простить меня за провалы во времени и пробелы в моем повествовании, либо тебе придется заполнить их самому.

О том, чтобы пойти на север, не могло быть и речи, равно как я не мог пойти и на запад. Шел 1204 год. Нужно ли мне напоминать о том, кто появился в Монголии всего лишь два года спустя? Конечно же, нет! Его имя было Темужин, потом он звался Чингис-хан! — Вместе с отрядом югуров я присоединился к нему и способствовал объединению разрозненных монгольских племен, помог ему подчинить их себе и создать единое государство монголов. Я проявил себя способным военачальником, и Чингис-хан относился ко мне с уважением. Почти без труда мне удалось изменить свою внешность и стать похожим на них; иными словами, я заставил свою плоть Вамфира принять иную форму. Хан, конечно же, знал, что я не монгол, но, так или иначе, я был принят в их общество. Позже к нему присоединилось множество наемников, а потому мое участие в походах уже никому не могло показаться удивительным и странным.

Вместе с ним я предпринял поход в Китай, когда ему удалось проникнуть за Великую стену. А после его смерти я стал свидетелем падения и уничтожения Китайской империи. Я перешел на службу к внуку Чингис-хана — Батыю. Я мог бы предложить свои услуги другим монгольским ханам, но Батый готовился пойти в Европу. Одно дело — вернуться туда в полном одиночестве, и совсем другое — в качестве одного из военачальников великой армии монголов.

Зимой 1237 — 1238 годов мы с быстротой молнии налетели и сокрушили многие русские княжества. В 1240 году взяли штурмом Киев и сожгли его дотла. Оттуда мы двинулись в Польшу и Венгрию. Только смерть в 1241 году великого хана Едигея спасла остальную часть Европы, поскольку возникшие споры относительно возможного успеха западной кампании привели к тому, что она была отложена.

А еще чуть позже пришло время умереть, снова умереть Ференцигу — под этим именем меня тогда все знали. Я получил разрешение отправиться на свою туманную родину, расположенную далеко на западе. Уже мой «сын» впоследствии присоединился к походу Хулагу-хана против аббасидов и других халифатов. Я принимал участие в истреблении аббасидов и присутствовал при падении Багдада в 1258 году. Однако всего лишь через два года в так называемой Святой земле мы потерпели сокрушительное поражение от мамелюков возле Эйлата. Могущество монголов пошло на убыль.

На Руси монголы «правили» до конца четырнадцатого века, но всякое «правление» предполагает мир. А мною владела ненасытная жажда войны. Я, как мог, удовлетворял ее еще в течение сорока лет, а потом расторг все договоры с монголами и отправился искать возможность для более активных действий...

Я встал на сторону ислама! Теперь я был турком, жителем Оттоманской империи. Вот оно как! Вот что значит быть наемником! Да, я сделался гази — мусульманским воином, сражавшимся против неверных, и в течение следующих двух столетий вся моя жизнь была связана с безбрежными реками крови и смертью! При Баязеде Валахия превратилась в вассальное государство, и турки стали называть ее Эфлак. Я мог тогда вернуться и найти Тибора, который вместе со своими шекелами скрылся в горах Трансильвании, но я был слишком занят, участвуя в разного рода войнах. К середине пятнадцатого века судьба лишила меня благоприятных шансов. В правление Мохаммеда II границы Оттоманской империи сузились. В 1431 году император Святой Римской империи Сигизмунд наградил правителя Валахии Влада II орденом Дракона и таким образом предоставил ему право уничтожить непокорных турков. И как ты думаешь, кого избрал Влад для выполнения этой «святой» миссии? Кто стал его орудием в войне? Конечно же, Тибор!

Как ни странно, о деяниях Тибора я слушал далеко не без гордости. Он безжалостно тысячами вырезал не только врагов христиан турков, но и венгров, немцев и других последователей христианства. О, он был истинным сыном своего отца! Если бы только он не оказался столь непокорным! К несчастью для него нежелание подчиниться не было единственной ошибкой. Так же, как и я в завершении крестового похода, он не захотел вспомнить законы и предостережения Вамфири. Шекелы боготворили его, но он захотел вести себя как равный со своими сеньорами — князьями Валахии, а теми излишествами, которые он позволял себе, снискал дурную славу. Его боялись абсолютно все. Короче говоря, он стал во всех отношениях чересчур заметным человеком. А Вамфир, если он дорожит собственным долголетием, ни в коем случае не должен быть на виду.

Но Тибор потерял контроль над собой и был необузданно жесток! Влад по прозвищу Пронзающий, Раду Красивый, Мирча Монах (чье правление было столь кратким)... Все они поручали Тибору защиту Валахии и наказание ее врагов, что вполне его устраивало, доставляло ему огромное удовольствие и позволяло ощущать превосходство над другими. Воистину, Пронзающий, который в истории получил славу злодея, страдает незаслуженно. Он был жесток, но в то же время ему приписывали многие деяния Тибора Имя Тибора, так же, как и мое, навсегда вычеркнули из исторических хроник, но его жестокие поступки, вызванный ими бесконечный ужас останутся жить в веках.

Продолжу свой рассказ. Прожив довольно долгое время среди турок, я в конце концов, перестал защищать их интересы, поскольку государство распалось, как разваливаются рано или поздно все государства такого рода. Я возвратился в Валахию. Время было выбрано верно. Тибор зашел слишком далеко, и только что пришедший к власти Мирчо смертельно боялся своего воеводы, его демонического могущества. Настал момент, которого я так долго ждал.

Переправляясь через Дунай, я воспользовался одним из даров Вамфира и мысленно устремился вперед. Где теперь мои цыгане? Помнят ли они еще меня? Три столетия — срок чересчур долгий. Но вокруг стояла ночь, и я был ее властелином. Черные ветры перенесли мои мысли через всю Валахию — туда, где скрывались в ночной темноте горы. Спавшие возле своих костров цыгане услышали меня, проснулись и в недоумении уставились друг на друга. Легенду обо мне они слышали от своих дедов, а те — от своих, утверждавших, что придет день, когда я вернусь.