Девон: Пробуждение - Tom Arrow

class="p1">а на дне лежали листья и сломанная кукла.

Дрожащей рукой он коснулся ее лица, золотых локонов и светло-карих глаз.

Из трещины в ее голове выползла сколопендра и упала на пол.

А затем Норий увидел их…

Детские рисунки на стене шкафа и десятки, сотни, тысячи записок.

Его слова обращение к дочери.

«Будь послушной…»

«Старайся лучше учиться…»

«Научись играть оду Лимреи…»

Бесчисленные бумажки посыпались из шкафа.

Норий отступил всего на шаг.

Но этого было достаточно слова на записках, исказились.

Неровные линии сложились в портрет.

Бельчонка с человеческими зубами.

Норий знал эту … тварь.

Обитателя Изнанки.

Ноги Нория подкосились.

Он сел в кровавую лужу.

У Нория ван Астры была дочь,

и она так хотела угодить суровому отцу,

что сама того не ведая заключила темный пакт.

И исчерпала то немногое чем могла за него заплатить.

А теперь у нее забрали последнее.

Жизнь.

Норий расплакался, прижимая сломанную куклу к разбитому сердцу.

Он осознал… У Нория ван Астры нет больше дочери.

6.6 Тропой сноведений

Очередная дверь осталась позади и приглядевшись Асса заметно оживился. Они оказались внутри уютного дома и хоть вокруг царил полумрак, но не узнать знакомый интерьер было попросту невозможно.

— О, знакомое место! Постоялый двор «Сердце Розы»! Хотя нет, тогда у него было другое название… Погоди, а почему тут все такое чистое и уютное?

Из большого зала раздались веселые голоса.

Мужчина в маске ворона смеялся над шуткой женщины с медно-рыжими волосами и зелеными глазами, что стояла у барной стойки и качала на руках младенца.

Словно пламя камина она освещала и согревала все вокруг себя.

— А вот и причина.

— Алатея? Так вот какой она была. Не удивительно, что, когда она умерла, постоялый двор стал таким мрачным местом.

Позади них двое прыщавых подростков толстый и низкий, и, худой и длинный, скрипя зубами и пыхтя таскали вещи с гербом грифона по лестнице, а те и не думали заканчиваться.

Из кухни показался любопытный зеленый глаз, но тут же скрылся.

По лестнице спустилась красивая тень, но тут исчезла за входной дверью.

— Энни?! Ну вот уже убежала. — Всплеснула руками женщина той вслед. — А я только хотела попросить ее уложить Лили.

— Вся в делах?

— Да, с тех пор как ей стали приходить эти «крупные» заказы.

— Ну хоть вся в работе, а не в кавалерах. — Хмыкнул Ворон.

— Вот уж не знаю, что лучше… Как ваш сын поживает?

— Бороздит моря. Подальше от этого ворчливого старика.

Входная дверь, вновь открылась в нее вошел крупный мужчина с обеспокоенным выражением на лица, в его руке было письмо, на котором не хватало только крупных пометок «долги» и «угрозы».

— Погоди это он? Правда, он?! Не верю! Ну и запустил он себя после смерти жены.

Женщина окликнула вошедшего.

— Роа, дорогой! Забери, пожалуйста, Лили. Ей давно пора в кроватку. — Однако, видя встревоженное лицо мужа Алатея, забеспокоилась. — Что-то не так?

На лице мужчины возникло сомнение, он открыл было рот, но их прервал шум падения одного из сундуков и последовавшую за этим брань.

Маленькая девочка проснулась от шума и со слезами на глазах потянулась к отцу.

Тот отрицательно тряхнул головой, подальше убирая тревожное письмо в задний карман брюк.

Когда жена вновь посмотрела на него, он ей улыбнулся.

— Нет, всего лишь небольшое недоразумение. Я со всем разберусь. Дорогая тебе стоит позаботиться о наших гостях.

Женщина не успела возразить, когда мужчина приподнял брови и кивнул на обедающего у окна Эвана, выглядел тот неважно и постоянно чихал.

— Апчхи!

Женщина печально вздохнула, но улыбнулась и заговорщицки подмигнув мужу и старику в маске ворона, направилась к ребенку.

Роах, укачивая Лили и напевая колыбельную, направился вглубь дома. Плачущая маленькая девочка, почти сразу успокоилась и засмеялась. А письмо, что так и торчало у него из заднего кармана штанов, сменило цвет с белого на черное.

Семейное счастье, но над ним уже нависли мрачные тучи.

Кром на миг помедлив тоже удалился. Пробормотав себе под клюв:

«— Да-с, есть вещи, с которыми могут справится только женщины…»

Уже спустя пару минут со второго этажа лестницы раздалась его каркающая ругань и приказы, и подростки ускорились вдвое.

Девон не стала заходить в зал, лишь высунув голову в проем, посмотрела вправо, влево.

— Не намека на кинжал или подозрительных незнакомцев. Двигаемся дальше.

С этими словами она направилась к входной двери. Оберег над дверью попытался преградить ей путь пышным кустарником загораживая ей дверь, но та, не, обращая на него внимание, пнула дверь и вышла наружу.

Не справившиеся со своей работой обереги пожухли от позора, а затем и вовсе исчезли во вспышке синего пламени.

* * *

Эван на мгновение удивленно моргнул словно что-то привлекло его внимание на периферии зрения, а затем исчезло.

— Юный мастер Эван! Меня зовут Алатея. Я хозяйка этого постоялого двора. Как вы? Устали небось с дороги?

Совсем юный Эван смущенно ей кивнул. Видя его мешки под глазами и болезненный вид, та печально покачала головой.

— А знаете что? Вас мы поселим в мансарде под крышей. Этой ночью собирается дождь и нет лучшего лекарства от плохих снов и тревог, чем песня бурь и штормов. А уж если я приготовлю вам мой особый согревающий напиток!

— Пожалуйста, давайте на ты, я не привык…

Алатея глубоко вздохнула, а затем сделала то, что Эван никак не мог ожидать. Она нежно по-матерински его обняла и прошептала то, что никто и не подумал сказать после смерти его матери.

— Ты не в чем не виноват. Я знаю тебе страшно. Ты потерял родного человека, а теперь покидаешь отчий дом. Но перемены — это не всегда плохо. Первое время после зимы пугает даже весна, вокруг слякоть, грязь. Но это нужно пережить, и тогда обязательно придет тепло, и расцветут цветы. Все будет хорошо.

На глазах Эвана заблестели слезы. Впервые со смерти матери он почти позволил себе заплакать.

— Не сдерживай себя. Поплачь и тебе сразу полегчает.

— Нельзя, ван Астры никогда не плачут!

— Какая глупость. Думаю, ты неправильно понял. Слезы — это тоже лекарство. И держать внутри эту боль не стоит. Нужно отпускать ее. А если тебе страшно, что подумают люди, тогда поплачь в одиночестве. Хотя бы иногда, особенно когда тебе очень грустно и плохо. Иначе вся эта гадость накопится внутри и не останется места для чего-то хорошего.

— Вы тоже плачете, когда вам грустно?

— Разумеется. Женщинам с этим проще, чем мужчинам. Столько