"Великая река". Компиляция. Книги 1-8 - Токацин .

— Бездна! С веток они, что ли, падают?! — Фрисс пинком отправил второй гриб в реку и тщательно вытер сапог. — Хвала всем богам, что в Пурпурном Лесу этой дряни нет!

Он осёкся и задумчиво почесал за ухом. В жарких юго-восточных болотах предостаточно было всяких мхов и грибов — и Фрисс смутно припоминал, что видел скользкие пупырчатые лепёшки под корнями деревьев и даже поскользнулся на одном таком, неосторожно сойдя на обочину древней дороги. Но вот ни о каких спорах, въедающихся в кожу и пожирающих людей изнутри, он в Пурпурном Лесу не слышал. Слышал о болотной гнили и водяном море, видел множество опасных и мерзких тварей, но ползучие грибы… Речник недоумённо пожал плечами.

— Та-а, си-меннэль, — покачал головой Нецис — его мысли двигались той же тропой. — Не совсем так, Фрисс. В Пурпурном Лесу множество ползучих грибов. Но никогда никто не видел там, чтобы они собирались в спороносные мешки. Знаю, что они расползаются в стороны, если разрезать их надвое, видел, как они вытягиваются в длину и делятся пополам, как закапываются в мох, когда в лес приходит засуха…

«Река моя Праматерь, сколько же в нашем мире гадостных созданий,» — покачал головой Фрисс. «Полезно о них знать — но не хотел бы я стать тем, кто изучает их!»

— Верно, Нерси знают что-то о грибах, — пожал он плечами, радуясь про себя, что Нецис не упрекает его за «лепёшку», выкинутую в реку. — Они умеют чистить соль от сапфирового яда, наверное, со спорами ползучек они тоже что-то делают.

— Та-а, ассинхи, — пробормотал Некромант, вылавливая из воздуха потрёпанную книжицу и перелистывая разномастные страницы. — Воду пережечь проще, Фрисс. Процедить сквозь сито ветер куда сложнее. Я совсем не алхимик, и о растениях знаю немного, — но что-то из растущего в Пурпурном Лесу не прижилось в Великом, — и оно-то и не даёт ползучим грибам засыпать все джунгли спорами. Какой-то яд, безвредный для животных, но опасный для слизи… Та-а… любопытный вопрос, Фрисс. Я подумаю об этом, пока наш путь спокоен, и ничего не случается…

Речник посмотрел на него с опаской и на всякий случай отодвинулся.

— Полезное, должно быть, это было растение, — пробормотал он. — Полезные штуки редко приживаются.

Он вздохнул, вспомнив, как посадил той осенью на обрыве над пещерой земляной клубень. Никаких следов посаженного он весной не нашёл — как не нашли их и жрецы из Храма Девяти Богов, которые посадили остальные клубни невдалеке от Замка Астанена. Келвесиенен сказал тогда, пожав плечами, что это — на его памяти — восемнадцатая попытка вырастить ти-науанские земляные клубни на берегах Реки, и остальные семнадцать закончились так же.

Колдовское течение подгоняло плоты, но быстро выдыхалось, противясь быстрому бурному потоку. Устали и гребцы, как ни часто они сменялись. Караван пристал к берегу задолго до темноты, и когда над Фадхой разгорелся закат, плотовщики уже потушили костры и завернулись в спальные коконы, готовясь ко сну. Караульные, цепочкой выстроившись вдоль лагеря, негромко пересвистывались и указывали лапами на тени среди ветвей. Квэнгины выбирались из дупел, расправляя крылья, и негромко шипели, и Призыватели, опасливо глядя на них, подбрасывали на ладонях сгустки белого пламени. Неизвестные Фриссу травы были брошены на догорающие угли, странный запах витал над лагерем, и Речник подозревал, что эти травы сожгли не ради аромата — было в них что-то магическое.

Сам Фрисс наколдовался сегодня на два дня вперёд, но усталости не чувствовал. Чистая вода под ногами придавала сил — не будь она такой холодной, Речник искупался бы перед сном, но лезть после дневной жары, плавящей тело, в ледяные ключи он опасался. Алсаг давно задремал, и Флона, прикрыв глаза, лениво дожёвывала пучок тростника. Фрисс посмотрел на реку, решил, что сегодня купаться не будет, перевернулся набок и потянулся за спальным коконом, но тут же вздрогнул и очнулся от дрёмы, — Нециса на плоту не было. Несколько секунд назад он ещё сидел на панцире, чертил знаки на обрывке коры, а сейчас Речник видел только серую тень среди лиан и прибрежных кустов.

— Нецис! — Фрисс окликнул его вполголоса — не хотел, чтобы на шум сбежались все крысы из лагеря. Некромант обернулся, жестом подзывая к себе Речника. Здесь в ветвях было немало прорех, багровые закатные лучи тянулись к земле окровавленными копьями, бросая блики на листву и отражаясь в бесчисленных лужицах. Трудно было понять, где кончается река и начинается сухой берег, — вода размыла хлипкую болотную почву и добавила к своим владениям много топких лужаек.

— Тш-ш, — глаза Нециса неярко сверкнули. — Слышишь, Фрисс?

Он кивнул на прогалину в двадцати шагах от Речника — там худосочные бледные папоротники никли к земле, на корнях пророс белесый мох, и блестели широкие полосы слизи. Фрисс удивлённо мигнул и хотел спросить, что же такого странного увидел тут Нецис, как из папоротников, покачиваясь, поднялся болотный огонёк и повис над кустами. Что-то сухо щёлкнуло, и листья задрожали. Речник выхватил меч и выставил вперёд кулак с серебряным кольцом, — теперь и он видел зеленоватые искры Квайи среди корней.

Он не стал ждать, пока Нецис достанет нож. Огненный меч рассёк тощие стебли, кипящий сладковатый сок разбрызгался по земле, листья отлетели в сторону, открывая маленький пятачок лысой земли и ворох почерневших костей, вросших в красноватую почву, на нём. Два обломка, соединённые в подобие сустава, приподнялись и выгнулись с громким треском — и бессильно рухнули. Спустя секунду дёрнулась, раскачиваясь из стороны в сторону, ещё одна кость — и так же упала, не сдвинувшись и на волос. Фриссгейн посмотрел на обломки, озадаченно мигая, и убрал меч в ножны. То, что покоилось тут, не было опасным — ни сейчас, ни две тысячи лет назад.

Разнообразные кости, человечьи и звериные, лежали длинной оплывшей грудой, и корни, пронизавшие землю вокруг них, опасливо их огибали. Из красноватой голой земли выступали желтовато-чёрные остовы огромных крыльев, по цепочкам черепов, обращённых глазницами к лесу, ещё можно было угадать борта, нос, корму… Большой костяной корабль — полсотни шагов в длину — раскололся на несколько частей в падении и превратился в бесформенный ворох обломков, но Квайя, пропитавшая его, не позволила ему вовсе истлеть за двадцать веков.

— Вот это тхэйга была… — прошёптал Речник, тронув палочкой вросший в землю череп. В одной из глазниц ещё мерцал зелёным огнём осколок мориона.

— Грузовой корабль, должно быть, — Нецис сел на корточки, без страха закапываясь в обломки по локоть. — Та-а, синхи… Всё истлело, Фрисс, всё стало землёй.

Речник, отвернувшись, посмотрел на небо. Закат разлился уже от горизонта до горизонта, и среди багряных и золотых высверков не было ни искры зелени и серебра. «Похоже, отныне мы будем жить под солнцем Тлаканты,» — вспомнив кровавое небо над городом воюющих призраков, Речник поёжился.

— Та! — вскрикнул Некромант. Кости захрустели. Фрисс вздрогнул, всем телом повернулся к кораблю и сжал рукояти мечей. «Что ещё?!»

— Посмотри сюда, Фрисс, — тихо сказал Нецис, разгребая обломки. — Только осторожно. Ничего не трогай…

Под чёрно-жёлтым слоем слежавшихся костей была вовсе не земля — там обнаружился странный решётчатый покров, сильно попорченный гнилью и разваливающийся от прикосновения. Кости, пропитанные Квайей, обошли стороной и насекомые, и плесень, и слизистые твари, но то, что было внизу, они сочли съедобным — и множество пупырчатых лепёшек ползало по сырой «земле», нигде не задерживаясь надолго. Что-то беспокоило их — они, едва ощупав усиками один участок, переползали к другому, сталкивались и лезли друг на друга, медленно, но верно собираясь к бугорку среди костей — драконьему черепу, присыпанному трухой. Постепенно холмик тонул в белесой жиже, её куски копошились, меняя форму, и как будто пытались слипнуться в один огромный ком.

— Бездна! — Речник, вспомнив такой же ком на развалинах Хлимгуойны, вскинул руку — но молния не сорвалась с его ладони. Нецис повис на нём, и заклинание ушло обратно в кровь, заставив Фрисса зашипеть от боли.