Силы Хаоса: Омнибус - Кристиан Данн

— Готов? — тихо спросил Крон.

Огни «Песни Резни» замигали в ответ.

— Хорошо. Открой арсенал и готовься.

— Стойте, — приказал Амакир. — Вперед пойдут тяжелые орудия.

Феоркан послал по воксу подтверждение, и они вместе с Макело и Фаэдосом встали по бокам закрытого круглого портала впереди, поджидая остальных. Амакир и Пракордиан двигались следом за неуклюже шагающим Вроксом, стараясь издавать как можно меньше шума. Крупнокалиберные пушки выросли из предплечий, рта и глаз облитератора, и под его кожей начали извиваться тяжелые ленты боеприпасов, похожие на толстые темные вены.

Он стоял перед дверью на мостик, широко расставив бронированные ноги для лучшей устойчивости. По жесту Амакира Макело и Феоркан сняли с ремней на доспехах фугасные крак-гранаты и прикрепили тусклые металлические диски по краям двери. Фаэдос достал две громоздкие цилиндрические мельта-бомбы и присоединил их магнитами к двери, чтобы ультравысокая температура взрывов заставила сработать крак-гранаты.

Амакир начал безмолвно отсчитывать секунды на пальцах. Три. Два. Один.

Гранаты одновременно сработали, превратив дверь в вихрь металлических осколков. Врокс тут же открыл огонь, каждая пушка извергала тяжелые снаряды, выбрасывая фонтаны докрасна раскаленных гильз. Воздух прорезали потоки пуль, яркие горящие точки устремились в хорошо освещенную сферическую комнату перед ним, и воцарился по-настоящему чудовищный шум.

Врокс шагнул в помещение. Видно было, как напрягаются мышцы под пластинами его брони, пока он с трудом шел вперед, борясь с отдачей пушек. Фаэдос, пригнувшись под потоками огня, боком вошел в комнату, опустив цепной меч и держа перед собой болтпистолет, готовый стрелять во все, что еще шевелилось. Феоркан последовал за ним, Макело сжался в дверном проеме, поводя в стороны своим снайперским болтером. Последним в комнату ворвался Амакир.

Помещение было залито светом. Его испускали круглые платформы, которые плавали в воздухе, как листья на воде и выглядели полностью состоящими из света, который снова и снова отражался от полированных стен сферической комнаты. Усиленные чувства Амакира немедленно выявили единственного потенциального врага: высоко наверху, на центральной платформе, стоял человек.

Отсюда он выглядел практически безобидным, ибо был стар, худ, бородат и с всклокоченными волосами. Одет он был в многослойное, просторное пыльно-бурое одеяние, чистое, но поношенное. И все же выражение его лица было очень и очень знакомо Амакиру — он выглядел как человек, который, как и сам капитан, прожил так долго и видел так много, что его уже с трудом можно было назвать человеком.

Карнулон сбросил с себя доспехи, и чародей его могущества способен был принять любую форму, какую только хотел. Это не впечатляющее обличье было как раз таким телом, которое он должен был носить, чтобы действовать на Торвендисе незамеченным. К платформе уже летели яркие вспышки болтов Макело и Фаэдоса, Амакир добавил к ним и свой болтер. Старик сделал жест, и платформа устремилась вверх и вбок. Фаэдос вскочил на ближайшую платформу, намереваясь подняться и встретиться с врагом лицом к лицу.

Старик был не вооружен. Амакир переключился на вокс-канал отделения.

— Прекратить огонь! — закричал он. Грохот оружейного огня Врокса затих и сменился жестяным лязгом гильз, все еще падающих на пол.

— Я могу застрелить его, капитан, — прошептал в вокс Макело.

— Удержи свою руку, Несущий Слово, — приказал Амакир. Потом он уже громко окликнул далекую фигуру.

— Собрат по легиону заслуживает достойной казни! — прокричал он. — Не такой смерти животного. Мы пришли убить тебя, Карнулон, но ты получишь выбор в том, как это произойдет.

Старик поднял руку, и одна из нижних платформ подплыла к ногам Амакира. Капитан ступил на нее и медленно вознесся вверх.

Темнота начала поглощать свет. Одна за другой серебряные стены чернели, и Амакир понял, что они проецируют изображение Мальстрима всюду вокруг. Как будто корабль целиком стал прозрачным или исчез и оставил людей на мостике подвешенными в космосе.

— Мы знаем, что ты покинул легион, Карнулон, — продолжал Амакир. — Мы знаем, что ты забрал свой корабль и сбежал из-под власти Лоргара и командующих Несущими Слово. Ты проигнорировал все переданные тебе приказы. Ты скрылся от кораблей преследователей и вынудил нас проследовать за тобой на Торвендис. Мы не знаем одного — почему. Если ты расскажешь, что тебе нужно на Торвендисе, то смерть твоя не будет ни безболезненной, ни быстрой, но на этом все закончится. Но если не ответишь, то мы будем вынуждены исторгнуть из твоей души, что сможем, а потом передать то, что останется, самому благословенному Лоргару и архичародеям легиона.

Амакир поравнялся со стариком. Тот был явно не вооружен и стоял в усталой, сгорбленной позе. Он знал, что побежден, и что отпущенный ему срок теперь измеряется секундами. Жалкий конец для космического десантника, который так долго служил пантеону Хаоса, но это было все, чего он заслуживал за козни против собственного легиона.

— Я прожил десять тысячелетий, — Амакир не останавливался, твердо намеренный сломить Карнулона, прежде чем покончить с ним. — Я видел бесконечное множество ужасов, которые могут постичь недостойных. Но даже я не в силах представить невероятные муки, которым они тебя подвергнут. Я мельком видел двор Лоргара и слышал вопли тех, кого он осудил, но мне не дано понять, как они страдают. Но ты узнаешь это, Карнулон, если заставишь нас. Я могу забрать твою голову, и Пракордиан допросит твою душу, но и легион получит свою долю. Ты можешь остановить это, если захочешь. Расскажи нам о своих планах против легиона, поведай, какая сила заставила уйти тебя из-под командования Лоргара, и покончим с этим. Ты будешь страдать, но боль закончится с твоей смертью. Расскажи, и сможешь умереть, по крайней мере, сохранив честь и зная, что братья понимают твое наказание. Выбирай, Карнулон.

Человек выпрямился, и его лицо посуровело. Стоя на фоне клубящегося Мальстрима, очерченный бледным светом звезд, он выглядел совсем не таким хрупким, как секунду назад. Он посмотрел прямо в глаза Амакиру. Прошло много, много времени с тех пор, как кто-то осмеливался на это.

— Карнулон мертв, — сказал старик. — Меня зовут Аргулеон Век.

Голгоф и Тарн вошли в тень Стрельчатого Пика, как раз когда садилось солнце. Путешествовали они в холоде и зачастую мучительно медленно, но ни разу не усомнились, правильно ли идут. Им надо было только следовать за гарпиями.

Они шли через небо широким потоком, массово мигрируя к городу, куда их, без сомнения, вели горы зловонной падали. Густая темная лента крылатых тел вела Тарна и Голгофа через темные долины и мерзлые хребты туда, где поднимались горы Стрельчатого Пика, чьи бока были усеяны зияющими дверными проемами и заброшенными пещерными жилищами.

Тарн шагал впереди, периодически останавливаясь, чтобы Голгоф его догнал. Его вождь все еще был сильно изможден, и только неотступное намерение узнать, что оставил ему Крон, заставляло его продолжать путь.

Тарн остановился у края очередного скального гребня, за которым шумела река. Голгоф вскарабкался следом и посмотрел вниз.

Это была река крови, и там, где камни поднимались над поверхностью, вздымалась розовая пена. Она текла по долине, выходя из пещеры с зубчатым устьем выше по течению, и несла с собой комки и обрывки плоти, которые сбивались у камней. От нее поднималось зловоние, и если бы Голгоф не пробыл так долго среди того же запаха, то его бы стошнило.

— Она, наверное, притекла сюда из города, — сказал Тарн, как будто разговаривая сам с собой. — Слишком много крови, чтобы впитаться в землю. Образовались подземные реки и растеклись по всему континенту. Наверное, пол-Торвендиса истекает кровью.

— Мы сможем перебраться через нее?

Тарн показал на место ниже по течению, где несколько больших валунов противостояли напору реки.

— Вероятно. Я точно смогу.

Голгоф посмотрел вверх, на вершины Стрельчатого Пика, где, возможно, его уже ожидал Крон. На обход реки могут понадобиться дни.

— Перейдем.

Двое мужчин пробрались по берегу к валунам, возле которых кровь текла бурным стремительным потоком. Тарн шел первым, прыгая с камня на камень с ловкостью, не притупленной недавними испытаниями. Голгоф пытался делать так же, но чувствовал себя тяжелым и неуклюжим, ибо усталость еще не покинула его тело после побега из города. Ему не нравилось, что Тарн, который подчинялся ему, когда существовал Изумрудный Меч, теперь вел его, как родитель ведет ребенка.

Голгоф добрался до дальнего берега, но, когда он перелезал через последний камень, руки соскользнули, и он скатился в мерзостную жидкость. Ноги подкосились на дне реки, и он упал лицом в кровь, так что густая ледяная жижа попала в рот и нос. Он с трудом поднялся на колени и затряс головой, протирая от крови глаза и волосы.