Еретики Дюны - Фрэнк Херберт

— Но Тиран наверняка знал, что это произойдет!

— Рассеяние было его целью, Белл. Это было его Золотой Тропой, способом выжить для человечества!

— Но мы знаем, как он относился к тлейлаксанцам, и все же он их не уничтожил. Он мог бы это сделать и не сделал!

— Ему хотелось разнообразия.

Беллонда стукнула кулаком по столу.

— И уж, конечно, он этого достиг!

— Мы снова и снова пережевываем все те же доводы. Белл, я до сих пор не вижу способа уклониться от того, что сделала Одраде.

— Подчинение!

— Вовсе нет. Были мы когда-либо полностью подчинены кому-либо из императоров до Тирана? Даже Муад Дибу?

— Мы до сих пор в ловушке Тирана, — обвиняюще проговорила Беллонда. — Скажи мне, почему Тлейлакс постоянно продолжал и продолжает производить его любимого гхолу? Тысячелетия, и все равно гхола продолжает выходить из их чанов, как заводная кукла.

— По-твоему, тлейлаксанцы до сих пор следуют секретному приказу от Тирана? Если так, то это довод в пользу Одраде. Она создает нам прекрасные условия, чтобы мы могли это расследовать.

— Ничего подобного он не приказывал! Просто, он сделал именно этого гхолу особенно привлекательным для Бене Тлейлакса.

— И не для нас?

— Верховная Мать, мы должны выбраться из ловушки Тирана, немедля! И самым радикальным методом.

— Решение принимать мне, Белл. Я все равно склоняюсь к осторожному союзу.

— Тогда хоть, по крайней мере, позволь нам убить гхолу. Шиэна детородна. Мы могли бы…

— Наш проект не является сейчас — и никогда не был — чисто селекционерским?

— Но мог бы быть таким. Что, если ты не права насчет силы, таящейся за предвидением Атридесов?

— Все твои предложения ведут к отчуждению и от Ракиса, и от Тлейлакса, Белл.

— Орден мог бы содержать пятьдесят поколений на наших нынешних запасах меланжа. Просто более строго распределять.

— По-твоему, пятьдесят поколений — это долгий срок, Белл? Разве ты не понимаешь, что именно из-за такого подхода к делам не ты сидишь в этом кресле, а я?

Беллонда резко оттолкнулась от стола, ее стул с резким скрипом отъехал по полу. Та раза видела, что Беллонду убедить не удалось. Беллонде больше нельзя доверять. Она может оказаться одной из тех, кому придется умереть. И где же в этом благородная цель?

— Это заводит нас в никуда, — сказала Тара за. — Оставь меня.

Когда Белл удалилась, Тараза еще раз поразмыслила над посланием Одраде. Зловещее предвестие. Легко понять, почему Беллонда и другие прореагировали так яростно. Но это разоблачает в них опасную нехватку самоконтроля.

«Еще не время писать последнюю волю и завещание Ордена».

Странным образом, страх Одраде и Беллонды имел один и тот же источник, но этот страх вел их к разным решениям. То, как Одраде истолковывала это послание, высеченное в камнях Ракиса, содержало старое предупреждение: и это пройдет.

«Выйдет ли наш срок теперь, падем ли мы, сокрушенные хищническими ордами Рассеяния?»

Но секрет акслольтных чанов был почти в пределах досягаемости Ордена.

«Если мы это заполучим, то ничто нас не сможет остановить!»

Тараза окинула взглядом обстановку комнаты. Власть Бене Джессерит до сих пор здесь. Дом Соборов остается скрытым за кольцами не-кораблей, его координаты не зафиксированы нище, кроме умов подчиненных Таразы. Невидимость.

Но невидимость не навечно! Бывают несчастные случаи.

Тараза расправила плечи. Принимай предосторожности, но не живи в их тени вечным беглецом. Литания против страха приносит большую пользу, когда избегаешь теней.

Если бы предостерегающее послание с его тревожным внутренним смыслом, что Тиран до сих пор продолжает вести их по своей Золотой Тропе, было от кого угодно другого, а не от Одраде, оно бы страшило намного меньше.

Этот чертов талант Атридесов!

«Не более тайного общества?»

Тараза от досады скрипнула зубами.

«Воспоминаний недостаточно, если только они не зовут тебя к благородной цели!»

А что если правда, что Орден больше не слышит музыки жизни?

«Черт его подери!» Тиран все еще способен их задеть за живое.

«Что он пытается поведать нам?» Его Золотая Тропа в полной безопасности. Рассеяние это обеспечило. Люди распространились во-вне по бесчисленным направлениям как семена одуванчика. Было ли у него видение возвращающихся из Рассеяния? Неужели он предвидел эту ежевичную поросль у подножия своей Золотой Тропы?

«Он знал, что мы будем подозревать его силу. Он знал это!»

Тараза подумала о бесконечно множащихся докладах о Затерянных, возвращавшихся к своим корням. Замечательное разнообразие людей и изделий, сопровождаемое необычайной степенью секретности и почти достоверными свидетельствами о заговоре. Не-корабли особой конструкции, оружие и предметы — такие сложные, что дух захватывает. Разнообразные народы и разнообразные обычаи.

«Некоторые на удивление примитивны, по крайней мере, на первый взгляд».

И они хотят намного больше, чем просто меланж. Тараза распознала особенную форму мистики, которая заставляла возвращаться людей Рассеяния:

«Мы хотим ваши самые старые секреты!»

Заявления Преподобных Черниц тоже были достаточно ясными:

«Мы возьмем все то, что захотим».

«Одраде все должным образом держит в своих руках», — подумала Тараза.

У нее есть Шиэна. Скоро, если Бурзмали преуспеет, она получит гхолу. В ее распоряжении тлейлаксанский Господин Господинов. И она может заполучить даже сам Ракис!

«Если бы только она не была Атридес».

Тараза взглянула на проецируемый текст, продолжающий танцевать над поверхностью стола: сравнительное сопоставление нынешнего гхолы Данкана Айдахо со всеми убитыми. Каждый новый гхола чуть-чуть отличался от своих предшественников. Это было достаточно ясно. Тлейлаксанцы все время что-то совершенствовали. Но что? Спрятан ли ключик в этих новых Лицевых Танцорах? Тлейлаксанцы явно стремятся создать таких Лицевых Танцоров, которых нельзя засечь, мимикрия которых достигнет полного совершенства, которые будут копировать не только форму и не только поверхностные воспоминания своих жертв, но также их глубочайшие мысли и самую личность. Эта форма бессмертия даже более привлекательна, чем та, которую тлейлаксанские Господины используют в настоящее время. Вот, очевидно, почему они следуют этим курсом. Ее новые анализы сходились с большинством ее советниц: такая мимикрия сама станет копируемой личностью. Отчеты Одраде о Лицевом Танцоре Туеке наводили на весьма многозначительные размышления. Даже тлейлаксанские Господины, возможно не сумеют вышибить такого Лицевого Танцора из той мимикрии, в которую он вжился.

И их верования.

«Будь неладна эта Одраде! Она загнала свой Орден в угол. А у них нет выбора, кроме как танцевать под дудку Одраде, и Одраде это знает!»

Откуда ей это знать? Опять этот неподконтрольный талант?

«Я не могу действовать вслепую. Я должна узнать».

Тараза выполнила хорошо знакомый ей комплекс гимнастических упражнений, чтобы вновь обрести спокойствие. Она не осмеливалась принимать важные решения в расстроенных чувствах. Помог долгий взгляд на бюст Ченоэ. Поднявшись с песьего кресла, Тараза опять подошла к своему любимому окну.

Ее часто успокаивало созерцание из окна этого пейзажа, как на протяжении дня, при движении солнца, меняются дальние виды, как происходят резкие смены хорошо регулируемой погоды планеты.

Ее укололо голодом.

«Я поем с послушницами и успокою сегодня Сестер».

По временам ей доставляло удовольствие собрать вокруг себя молодых, потрапезничать с ними. Это напоминало о вечности Бене Джессерит и наполняло Таразу новыми силами.

Мысли о непреходящести жизни восстановили равновесие Таразы. Язвительные вопросы пока отодвинулись в сторонку. Она должна взглянуть на них бесстрастным глазом.

Одраде и Тиран правы: без благородной цели мы ничто.

Не уклонишься, однако, оттого, что кардинальные решения принимаются на Ракисе той, которая заражена наследственными изъянами рода Атридесов. Одраде всегда проявляла типично атридесовскую слабость. Она явно благоволила к грешащим послушницам. Подобное благоволение может способствовать развитию личных привязанностей!

Опасных и затмевающих разум привязанностей!

Это ослабляло других, с которыми затем приходилось работать компетентным Сестрам — искореняя разболтанность, приструнивая заблуждавшихся послушниц и выправляя их слабости. Да, конечно, благодаря поведению Одраде изъяны послушниц становились явными. С этим нужно согласиться. Может быть, Одраде действовала так и умышленно.

Когда ее мысли потекли таким образом, что-то неуловимо могущественное вошло в ощущения Таразы. Ей пришлось побороть глубоко язвительное чувство одиночества. Меланхолия могла быть такой же затмевающей разум, как привязанность, или даже как любовь. Тараза и ее бдительные Сестры-Памяти приписывали такие эмоциональные всплески осознанию собственной смертности. Она была вынуждена смотреть в глаза тому факту, что однажды она станет не больше, чем набором воспоминаний чьей-то еще живущей плоти.